Форум "В Керчи"

В.Ф. Санжаровец

АНТРОПОТОПОНИМЫ КЕРЧЕНСКОГО ПОЛУОСТРОВА:
ПРОИСХОЖДЕНИЕ НЕКОТОРЫХ ИСТОРИЧЕСКИХ И СОВРЕМЕННЫХ ОЙКОНИМОВ

(опыт историко-топонимического исследования)

В современной и исторической ойконимии Керченского полуострова значительное место занимают топонимы, ведущие свое происхождение от антропонимов. Для дореволюционного прошлого - это имена основателей деревень и сел, имений и экономий, в советское время - имена государственных деятелей, и, особенно для периода всеобщих переименований 1944-1948 гг., героев недавно прошедшей войны. Именно последней группе топонимов посвящена статья «Отражение событий Великой Отечественной войны в топонимике Керчи и Керченского полуострова» [Санжаровец, 2002]. В пределах современного Ленинского района и города Керчи в послевоенный период появилось около 40 названий, увековечивших имена военнослужащих, партизан и подпольщиков, геройски погибших в ходе борьбы с немецко-фашистскими захватчиками в Крыму. В этой группе сохраняются ныне названия сел Львово, Останино, Королёво, Ерофеево, Романово, Уварово, Прудниково, Пташкино, Вязниково, Борисовка, Тасуново, Бондаренково, Челядиново, Костырино, Яковенково, Егорово, предположительно, Глазовка; названия железнодорожных станций Аршинцево, Петрово, Останино. В этом же ряду микрорайоны города Керчи, носящие имена Н.И. Сипягина и Б.Н. Аршинцева.

Можно вспомнить и ряд других ныне существующих и частично изученных ойконимов [Санжаровец, 2004, 2006; Санжаровец, Рак, 1992], относящихся к антропотопонимам: сёла Войково, Кирово, Либкнехтовка, Семеновка, Ильичёво, Калиновка, керченские микрорайоны Мичурино, Жуковка, Войкова, Марат, Будённого - Ворошилова, Орджоникидзе.

Однако в нашем исследовании речь пойдет о происхождении совершенно иных современных, а также нескольких исторических ойконимов.

Сразу оговоримся, что, по нашим представлениям, число не упомянутых нами исторических ойконимов, относящихся к антропотопонимам, довольно велико, и в данной статье мы не станем даже очерчивать круг подобных названий (это, пожалуй, ещё одна, отдельная тема). А потому ограничимся лишь несколькими топонимами подобного рода - достаточно известными и малоизвестными (если не сказать, совершенно неизвестными). В числе первых - село Петровское (ныне Ленинское), среди вторых - хутор Котляревского и хутор Антоновичевский. Назовем также и современные интересующие нас ойконимы: сёла Марфовка, Марьевка и посёлок Багерово.

Село Петровское впервые появилось в списках населённых мест Таврической губернии в 1864 г., но, по какой-то причине, под искажённым названием. В солидном издании «Списки населенных мест Российской империи. Таврическая губерния» под номером 1820 значится «село Покровское (Аргин, Дорт-Кулъ», русское владение, состоявшее из 10 дворов, на тот момент в нём числилось 32 души мужского пола и 13 женского, имелась православная церковь. Располагалось село по правую сторону почтовой дороги, ведущей из Феодосии в Керчь [Списки..., 1865]. Ошибка эта, очевидно, была допущена крымскими статистиками, поскольку «село Покровское» фигурирует и в «Памятной книжке Таврической губернии» за 1867 г. [Памятная книжка..., 1867, с.195][1]. Что касается указанных выше в скобках двух населённых пунктов, то впервые один из них в форме «хут. Дёрт-Кулъ» появляется на карте Крымского полуострова 1832 г. [Фонды КИКЗ, НВФ-17504]. А уже оба они фигурируют в этой местности под названиями «X. Аргин» и «Хут. Дорт Куль» на «Топографической карте полуострова Крым», изданной в 1842 г. по результатам съёмок 1839 г. [Фонды КИКЗ, КМТИ-45/4-8]. Изучение карт второй половины XIX века и предшествующего времени позволяет утверждать, что село Петровское сформировалось на месте хутора Дорт-Куль, получившего своё название, очевидно, по местной горе, именовавшейся, надо полагать, Дёрт-Куль, Дорткюль или Дорт-Куль [2] [Фонды КИКЗ, НВФ-17504, -17554, -17555]. Упомянутый хутор Аргин (этноним «аргин» - название тюркского племени) продолжал существовать рядом с селом и в последующем, вплоть до 40-х гг. XX века. Так что, нет сомнений, речь идет о селе под названием «Петровское». И еще одно, последнее, но весьма важное обстоятельство. Название села в форме «Петровское» фигурирует в «Духовном завещании» - документе, датированном 1864 г., и которому чуть ниже будет уделено соответствующее его значимости внимание.

В справочном издании 1889 г., в алфавитном списке селений и посёлков Таврической губернии и градоначальств, представлен Петровск (и в такой форме бытовало название) - центр одноимённой волости Феодосийского уезда, в нём 62 двора, 333 жителя [Памятная книжка..., 1889].

В статистическом справочнике 1915 г. село также числится под названием «Петровск», русское по национальному составу, в нём - 86 дворов, 130 душ приписного населения и 390 постороннего, 2500 десятин земли. Расположенный к северу, по ту сторону почтовой дороги хутор именуется «Петровская скала», проживают в 9 дворах преимущественно татары, 42 души приписного и 4 постороннего населения [Статистический справочник..., 1915].

Статистика весны 1921 г., когда была проведена Всекрымская перепись населения, в последний раз фиксирует оба населённых пункта под старыми названиями. В селе Петровском числились 845 жителей, из них 795 русских, 28 татар, 2 немца и 20 прочих, а «Скала Петровская » насчитывала 42 татарина и 13 русских [ГААРК, ф. П-45, oп. 1, д. 20, л. 8-11].

13 мая 1921 г. название сменилось [Рак, Санжаровец, 1996] и поныне это село известно как Ленинское (бытовала и форма «Ленинск»), а селение у каменоломни, называвшееся Ленинской скалой, уже давно, с послевоенных лет, в списках не значится. Забыто название не только этого хутора, но и старое название одного из самых крупных сёл Керченского полуострова.

Время появления этого населённого пункта точно не установлено. Дата, названная в «Истории городов и сёл Украинской ССР», вызывает сомнение. Там сказано, что село основано в начале 40-х гг. XIX в. [Вольфсон, 1974, с. 392]. Конкретная дата - 1845 год - [Вольфсон, 1991, с. 5] тоже спорна. Обе даты никак не обоснованы и вступают в противоречие с имеющимися историческими фактами.

Судя по уже упомянутой топографической карте Крыма 1842 г. [Фонды КИКЗ, КМТИ-45/1-8], хутора Дорт-Куль и Аргин были известны уже в конце 1830-х гг. Исходя же из архивных данных, можно сделать заключение о существовании обоих населённых пунктов не позднее середины 30-х гг. XIX века. По сведениям 1836 г., х. Дорт-Куль принадлежал наследникам умершего губернского регистратора Егору и Екатерине Петренко, а хозяевами соседней, давно разрушенной татарской деревни Аргин были титулярная советница Марфа Кнышева и духовного звания татарин Борокай Челеби [Рак, Санжаровец, 1999]. В тот же год эти земли перешли в собственность П.А. Ладинского под следующими названиями: «хутор Аргин № 2» (видимо, во избежание путаницы, поскольку существовала рядом почтовая станция под тем же названием) и «хутор Дорт-Куль» [ГААРК, ф. 377, оп. 14, д. 1626]. [3]. Последний населённый пункт, предшественник села Петровского, впервые был зафиксирован, как нам уже известно, на карте 1832 г. [Фонды КИКЗ, НВФ-17501], что и может, по принципу «первого упоминания в летописи», условно считаться годом его основания и, стало быть, годом основания и самого села.

Что же касается основателя села (именно села, так как хутор Дорт-Куль, вероятно, основал или возродил губернский регистратор Петренко), то наши сведения о нём довольно ограничены. Они базируются почти исключительно на тексте уже упомянутого нами духовного завещания «кавказского героя» Петра Антоновича Ладинского, составленного им за год до смерти, последовавшей в 1865 г., и опубликованного в своё время феодосийским краеведом В.Д. Гейманом [Духовное завещание..., 1918, с. 272-280]. На сегодняшний день только этот документ в силу своей доступности (в отличие, скажем, от послужного списка, хранящегося в военно-историческом архиве, в Москве) позволяет судить о личности основателя села Петровского, чьим именем оно и было, в буквальном смысле, названо.

Генерал-лейтенант П.А. Ладинский - выходец из обедневшего дворянского рода, жившего в Роменском уезде Полтавской губернии.
В 1801 г. в 13-летнем возрасте поступает на службу в 17-й Егерский полк и служит, по его словам, «верно и усердно» на Кавказе и в Закавказье на протяжении 47 лет и 8 ноября 1847 г., на основании Высочайшего Указа Правительственного Сената, выходит в отставку.

Со слов П.А. Ладинского, четверть века он находился на военных и гражданских должностях. Каких именно - неизвестно, за исключением того, что 16 лет (по другим сведениям - семь лет, с 1816 по 1823 г. [ http://ru.wikipedia.org/wiki/17-й_егерский_полк ]) тогда уже полковник Ладинский был командиром 7-го карабинерного полка, бывшего 17-го Егерского, куда он совсем юным попал на службу. А полк этот являлся одним из старейших подразделений императорской армии, ведущих свою историю со времён царя Михаила Фёдоровича. Участвуя в боевых действиях на Кавказе и Закавказье в первой половине - середине XIX века полк этот стал здесь самым титулованным во всей русской армии, в последующем, в ходе Восточной войны (1856 г.), был наименован 13-м лейб-гренадёрским Эриванским Его Величества полком и имел в целом многие боевые отличия: Георгиевское полковое знамя «за подвиги на Кавказе и в Азиатской Турции»; знаки на шапках за отличие в «Персидской войне 1826-1827 гг.»; две Георгиевские трубы и Серебряную трубу за русско-турецкую войну 1828-1829 гг.; Георгиевский сигнальный рожок за отличие «при покорении Западного Кавказа в 1864 г.» [Брокгауз, Ефрон, 1904, с. 14]. Хотя нет ясности, какие именно должности и когда занимал Ладинский после оставления полка (из-за недостаточности информации), тем не менее, понятно, что он мог, начиная с момента поступления на службу, быть участником всех тех войн, которые проходили в этом регионе в первой половине XIX века. Речь идёт о русско-иранской войне 1804-1813 гг., русско-турецкой войне 1806-1812 гг., русско-иранской войне 1826-1828 гг. и русско-турецкой войне 1828-1829 гг. В этом перечне не хватает ещё Кавказской войны 1817-1864 гг. и других более ранних событий, связанных с покорением Кавказа. Одним словом, ещё многое необходимо выяснить, чтобы получить представление о военной биографии генерала, всю свою жизнь отдавшего служению Отечеству. Судя по боевому пути полка, в котором он служил и командиром которого являлся, поиски эти, полагаем, вполне вознаградятся [4].

Выйдя в отставку, П.А. Ладинский переселяет из Малороссии (Полтавской губернии, где у него было имение), видимо, в том же, 1847 г., (или в самом начале 1848 г.) часть своих крепостных крестьян, что, надо полагать, и положило начало собственно селу. По словам завещателя, в течение пяти лет он помогал крестьянам, страдавшим от голода вследствие засухи и нашествия саранчи. В 1852 г. им была заложена каменная церковь с колокольней и 8 сентября 1853 г. освящена во имя Рождества Богородицы «Преосвященным Иннокентием Архиепископом Херсонским и Таврическим». В предшествующий период, начиная с 1845 г., богослужение совершалось, по сведениям Гермогена, епископа Таврического и Симферопольского, в молитвенном доме [Гермоген..., 1887, с. 393], подробные сведения о котором отсутствуют. Одновременно с церковью сооружается дом для причта, по смерти генерала церкви отводятся 120 десятин земли, а «в кредитные установления» вкладываются две суммы по одной тысяче рублей, чтобы ежегодные проценты с этих сумм использовались на «вечное поминовение» и ремонт данного храма.

Во время крестьянской реформы П.А. Ладинский первым в Таврической губернии ввел в действие 21 июня 1862 г. уставную грамоту. Согласно этому документу он передал крестьянам «немедленно и безвозмездно» усадьбы со всеми «принадлежностями» и «с высшим по положению наделом земли», причем, уступил своим крестьянам четвертую часть причитающейся ему выкупной суммы, свыше 800 рублей [Маркевич, 1912, с. 60]. В знак благодарности крестьяне преподнесли Ладинскому письмо с «общим подписом» и серебряный с позолотой кубок и пожелали иметь в каждом доме по фотографическому портрету генерала «на память детям и внукам».

П.А. Ладинский в своём духовном завещании обращался с просьбой: если он умрёт в селе Петровском или вблизи него, похоронить его в построенной им церкви, что и было сделано [Чулков, 1996], в специально устроенной под алтарём усыпальнице, в каменном склепе с кирпичным сводом. Внутри склепа генерал просил поместить несколько дорогих образов: небольшую иконку в серебряной оправе - благословение родителей - с изображением Пресвятой Богородицы и святителя Николая. И, кроме того, писаную на дереве икону, посвящённую небесным покровителям родителей и его самого: преподобного Антония, мученицы Параскевы и Петра Александрийского с устройством перед нею неугасимой лампады.

Пётр Антонович завещал щедро вознаградить своих верных слуг -Андроника Егорова Каркузаки, выделив ему 100 дес. земли и 500 руб. серебром для нужд семьи, а также особо вознаграждался малолетний сын последнего Яков. В знак заслуг его деда Георгия (Егора) Каркузаки Швили, несомненно, служившего многие годы Ладинскому со времён Кавказа, мальчику завещались большой надел земли (120 дес.), постоялый двор с несколькими строениями, виноградный сад в Ялтинском уезде, 4000 рублей на дальнейшее воспитание. Завещатель также благословлял Якова «на всё доброе и достойное похвалы в жизни» образом спасителя в серебряной «вызолоченной ризе с золотым на главе венцом», который всегда сопровождал Ладинского в дороге. Экономке своей Мавре Хрулёвой «за верную и усердную службу, примерную честностъ<...>, найлучшее поведение» давалось выкупное свидетельство в 2250 рублей и две тысячи рублей деньгами, ей позволялось жить в доме хозяина после его смерти в течение двух лет.

Двум бывшим дворовым людям Алексею Овдеенко и Давиду Бакуридзеву [5] «в память расположения <...> к грузинам» дарилась оседлость и по двадцать пять десятин земли. Последнему и сыну его Якову «за похвальную и нелицемерную службу» полагалось ещё по 100 рублей.

В своей духовной П.А. Ладинский уделил внимание и общественным проблемам. Помня, что сам он «по бедности» своих родителей получил очень скудное образование (окончил школу сельского дьячка), генерал завещал, чтобы деньги, полученные от продажи его собственности в селе Петровском, были обращены на учреждение одного или нескольких учебных заведений «для распространения грамотности и образования между низшими и беднейшими классами народа» в Роменском уезде Полтавщины, откуда был родом, и в Закавказье, где прошли годы службы.

Нам неизвестно, как конкретно и в какие сроки было реализовано, в частности, это последнее его распоряжение, которое, несомненно, делает ему честь, но можно быть уверенным - завещание генерала было исполнено, и все движимое и недвижимое имущество было передано, распродано, или просто роздано согласно воле покойного. Не знаем, хранили ли дети и внуки освобождённых крестьян портреты Ладинского -до нас его изображения не дошли. Но точно известно, что имя Петра Антоновича исчезло с карты полуострова после переименования села, а могила осквернена была после закрытия в 1932 г. местной церкви, действовавшей в послевоенное время и полностью уничтоженной в 1959 г. [6]

Не лучшим образом обстоит дело и относительно памяти другого русского генерала, друга П.А. Ладинского и М.С. Воронцова. Имя его в своё время было известно в России каждому просвещенному человеку.

Генерал от инфантерии Петр Степанович (Семенович) Котляревский (1782-1851) последние два с лишним десятка лет своей жизни прожил в Феодосии, там же умер и был похоронен на своей даче «Добрый приют». Могила его, как и стоявшая над ней часовня, как водится, давно уничтожена, а теперь и имя генерала во многом забыто.

Этот военачальник сыграл выдающуюся роль в войне в Закавказье между Персией и Россией. О нём ходили легенды. Однажды, в ходе боевых действий, потребовалось перетянуть пушки через глубокий овраг, и солдаты Котляревского сделали это по живому мосту [Смирнова-Россет, 1989, с. 503, 706]. В 1812 г., когда Наполеон вошел в Москву, персы двинули против русских превосходящие силы, желая решить исход войны в свою пользу, вернуть себе Азербайджан и овладеть Грузией. Котляревский с отрядом в 1,5 тыс. человек 19-20 октября того года одержал блестящую победу над 30-тыс. войском Аббас-Мирзы при Асландузе (брод на р. Араке), а 1 января 1813 г. штурмом взял крепость Ленкорань. По Гулистанскому миру Иран признал своё поражение в войне 1804-1813 гг.

А «бич Кавказа», как называет А.С. Пушкин генерала в своей поэме «Кавказский пленник», вынужден был покинуть службу из-за тяжёлого ранения головы, полученного во время ленкоранского штурма (сорок осколков вынули из его ран) и оказался в своем имении, селе Александрово Бахмутского уезда Екатеринославщины (ныне Артемовский район Донецкой области). Возможно, ещё до того как Котляревский перебрался в конце 1820-х гг. в Феодосию, у него появилась в Крыму собственность - хутор, именуемый на более поздних картах 1840-1860-х гг. хутором Котляревского [Топографическая карта..., 1842; Топографическая карта..., 1862]. Но не исключено, что этот населённый пункт, существующий и сегодня, изначально имел название, связанное с его географическим расположением относительно имения Котляревского в Новороссии.

Деревня Заморская [Списки..., 1865], хутор Заморск [Список..., 1911], х. Заморск (А.С. Ивановой) [Статистический справочник..., 1915, с. 20], называвшийся также на ту пору «Гапкины хутора», село Заморск [Список..., 1927, с. 96], деревня Гапки Заморские в переписи 1939 г. [ГААРК, ф. Р-219, оп. 9, л. 67-71], а ныне село Верхнезаморское [7]-всё это названия, берущие свое начало, на наш взгляд, в том периоде, когда владение генерала находилось по отношению к Бахмутскому уезду, действительно, за морем и получило название «Заморск», но на картах и в известных нам документах этот ойконим появился уже после смерти П.С. Котляревского [8]. Если наша версия относительно истории происхождения ойконима ошибочна, остаётся предположить, что д. Заморской наименовали этот населённый пункт новые хозяева - в 1862 г. владение числится за помещицей «майора женой Елизаветой Михайловной Остроградской» [ГААРК, ф. 85, oп. 1, д. 96, л. 37-42].

Относительно «Гапок» возможно предположение, что хозяйку хутора А.С. Иванову звали в народе просто Гайкой (украинская форма женского имени Агафья (Агафия) [Словарь..., 1909]). А встречающееся в 1921 г. название «хутор Заморского» [ГААРК, ф. П-45, on. 1, д. 20] -не более чем курьёз.

Назовем также в заключение некоторые статистические данные относительно этого населённого пункта. Наиболее ранние известные нам сведения - 1865 г.: тогда в нем числились 8 дворов, проживали 49 душ обоего пола; 1915 г. даёт следующую картину: 1 двор, 50 душ постороннего населения; по переписи 1921 г. — 19 человек; к 1926 г. население заметно вырастает: 14 дворов, 68 человек обоего пола. Наконец, по сведениям 1939 г., население деревни составляло 141 человек.

Из других владений Котляревского необходимо упомянуть имение «Парная» (окраина современного села Ячменного), где, по свидетельству одного из биографов, генерал разводил мериносов, подаренных ему «знаменитым Румянцевым» [Хрущов, 1918, с. 300]. Последний факт вызывает сомнение в той части, которая касается имени генерал-фельдмаршала П.А. Румянцева, умершего в 1796 г., когда 14-летний Котляревский только начинал служить на Кавказе. Вероятней всего, подарок был сделан сыном прославленного полководца Сергеем Петровичем Румянцевым (1755-1838).

• ↑ [1]. На карте «трехверстке» 1865-1876 гг. селение представлено под названием «Петровка» и в нем числятся 10 дворов [Смекалов, 2004, л. ХХХII-15].

• ↑ [2]. По мнению авторов краткого словаря географических названий Крыма, в переводе с крымскотатарского это означает «невысокая, плосковерхая возвышенность» [Белянский, Лезина, Суперанская, 1998, с. 150]. Имеется и несколько иное толкование. Дорт-Куль, Дорт-Куль-Оба - это «курган с укреплением», а в топонимии Средней Азии термин дёрт-кюль имеет значение «укрепление, место, обнесенное четырехуголъной стеной» [Бушаков, 2003, с. 102].

• ↑ [3]. Здесь и далее материалы 377 фонда Государственного архива АРК любезно предоставлены Н.В. Небожаевой, за что автор выражает ей глубокую признательность.

• ↑ [4]. Пока же известны лишь краткие сведения, помещённые в энциклопедии С.В. Волкова, посвящённой генералитету русской армии [Волков, 2009], с указанием дат получения очередного чина. Дата смерти. 26 ноября 1860 г., явно ошибочна. Напомним, что уже упоминавшийся документ - духовное завещание - оформлен в 1864 г.

• ↑ [5]. По существующему в селе преданию, генерал, будучи на Кавказе, выменял на гончих собак несколько грузинских мальчиков, забрал их с собой, а когда они выросли, женил на местных крепостных крестьянках. И с тех пор проживали в этом селении жители с грузинскими фамилиями - Бакуридзе, Кавалеридзе, Чония... [Вольфсон, 1974, с. 392]. Сложно судить по прошествии столь долгого времени, было ли всё именно так, но несомненным остаётся одно: грузины верно служили своему хозяину и появились здесь вместе с ним.

• ↑ [6]. Официальной датой ликвидации храма считается 1960 г. По сведениям Н.А. Рака -директора музея истории Ленинского района - фактическое разрушение церкви произошло уже в 1959 г. Ему же, благодаря архивным поискам, стали известны предоставленные нам и используемые в статье отдельные статистические данные и картографические материалы, за которые мы искренне благодарны исследователю.

• ↑ [7]. Переименовано на основании Указа Президиума Верховного Совета РСФСР от 18 мая 1948 г., причем, населенный пункт рядом расположенного рыбного промысла тогда же стал называться Нижнезаморское.

• ↑ [8]. Истины ради, необходимо заметить, что, по сведениям 1861 г., в Феодосийском уезде был известен еще один помещик с идентичной фамилией - штабс-капитан Иван Иванович Котляревский, назначенный мировым посредником 2-го участка в ходе проводимой тогда крестьянской реформы [Маркевич, 1912, с. 43], но имел ли он отношение к изучаемому селению - неизвестно.

Имеются также сведения, что в 1860-х гг. имение Парпачи или Братское считалось одним из лучших «по устройству» среди господских хозяйств полуострова и принадлежало племяннице покойного генерала [Памятная книжка..., 1867, с. 195].

И ещё один генерал увековечил своё имя в названии населённого пункта, известного ныне как село Набережное. На меркаторской карте Керчь-Еникальского пролива 1877 г., составленной по результатам гидрографической экспедиции 1871-1874 гг. [Меркаторская..., 1877], значится х. Антоновичевский. К этому же времени относятся архивные сведения, согласно которым владениями генерал-лейтенанта Платона Александровича Антоновича являлись в 1874 г. д. Чорелек, Яныш-Такил (рядом с последней и существовал упомянутый хутор), а также одна часть деревни Koп-Такил [ГААРК, ф. 377, оп. 11, д. 954]. По сведениям более раннего времени, в 1851-1859 гг. Антоновичу (в начале этого срока пока ещё майору) уже принадлежали земли упомянутой деревни Яныш-Такил [ГААРК, ф. 377, oп. 1, д. 1249]. Эти населённые пункты находились неподалёку от Керчи, и это не случайно: многие годы жизни генерала были связаны именно с этим городом.

Биография П.А. Антоновича (1811-1883) достаточно интересна. Уроженец Черниговщины, учился вначале в Харьковском, а затем в Московском университете, где за участие в тайном обществе был судим и отправлен рядовым на Кавказ. Здесь в войне с горцами он сумел отличиться, и через 6 лет был произведён в прапорщики и отправлен в 1839 г. в Керчь с назначением на ответственный пост - правителем канцелярии начальника Черноморской береговой линии и начал свою карьеру в качестве подчинённого генерал-лейтенанта Н.Н. Раевского. Деловые и человеческие качества Антоновича высоко ценили сослуживцы. Во время Крымской войны, в 1854 г., он начал исполнять обязанности Керчь-Еникальского градоначальника и оставался в этой должности до весны 1857 г. В этот период на долю полковника Антоновича выпали тяжёлые испытания, связанные с эвакуацией, людскими потерями, утратой материальных и культурных ценностей, первыми шагами по восстановлению пережившего оккупацию и разорённого союзниками города. В Одессе, куда он был переведён после Керчи, вначале состоял для поручений при генерал-губернаторе графе А.Г. Строганове, а в 1861 г. назначен «исполняющим дела» Одесского градоначальника. Спустя три года получил пост Бессарабского губернатора. В Кишиневе он прослужил 4 года и в последующем, вплоть до выхода в отставку в 1880 г., занимал должность попечителя Киевского учебного округа [Архив Раевских, 1910, с. 424-426; Орехова, 2008, с. 121-127]. Последние три с половиной года жизни генерал-лейтенанта вновь были связаны с Керчью, где он умер и был похоронен на Старом христианском кладбище, на горе Митридат [Некрополь..., 1910] [9]. Могила его, как и всё кладбище, давно уничтожена, в каком доме он жил в городе - неизвестно. Имение «Яныш-Такил» («хутор Антоновичевский») унаследовал его сын инженер путей сообщения Борис Платонович Антонович. В конце XIX века оно принадлежало уже другому владельцу. На месте усадьбы до сих пор сохраняются отдельные строения, но к какому времени они относятся, кем были построены, семейством Антоновичей или новыми хозяевами, ещё предстоит выяснить.

Купивший эту собственность инженер-генерал-майор в отставке Александр Осипович Бок был выпускником Николаевской инженерной академии в Петербурге, участником русско-турецкой войны 1877-1878 гг., избирался гласным Керчь-Еникальской городской думы [ГААРК, ф. 455, оп. 2, д. 116]. По сведениям 1909 г., этот населенный пункт именуется «экономия Яныш-Такиль» [10] [Список..., 1911], а в 1915 г. значится как «хутор Яныш (Бока Е.А.)» и принадлежал он вдове генерала Елизавете Александровне Бок (урожд. Мышковской).

Теперь бывший хутор Яныш является частью территории села, сформировавшегося в середине XX века в качестве центральной усадьбы рыболовецкого колхоза им. Сталина Заветнинского сельсовета и названного, по решению Приморского райисполкома, «село Рыбачье». Однако Крымский облисполком не утвердил это наименование, принятое без соответствующего согласования, и своим решением за № 694 от 7 октября 1957 г. дал населённому пункту новое название: «Набережное».

Косвенным образом наименование ещё одного села имеет отношение к семейной биографии другого военного деятеля - генерала от инфантерии Александра Яковлевича Рудзевича (1776-1829).

Отец его - Якуб-ага - происходил из буджакских татар (ногайцев), видимо, в 1769 г. перешёл на русскую службу и, зная русский язык, стал политическим переводчиком (драгоманом), участвовал в важнейших дипломатических переговорах, касающихся русско-ногайских и русско-крымскотатарских отношений, результатом которых стал переход ногайских орд под покровительство России и присоединение Крыма. Служил под началом П.А. Румянцева, а затем Г.А. Потемкина, причём, с 1783 г. - в Крыму, где год спустя умер и был похоронен в Симферополе. «Честный и бескорыстный труженик» - Яков Измайлович Рудзевич (как его именовали на русский манер) - был причислен к дворянскому сословию, имел чин статского советника. Вдова его получила землю вблизи таврической столицы, ежегодное пособие на содержание семьи, малолетние дети были крещены (их восприемниками были великие князья Александр и Константин Павловичи) и не оставлены без внимания. Две дочери взяты ко двору, а сын Александр записан в 1786 г. сержантом в л.-гв. Преображенский полк [Мурзакевич, 1883, с. 253-259] и поступил в Греческий кадетский корпус, по окончании которого в 1792 г. был выпущен капитаном Генерального штаба и направлен в Польшу. После подавления польского восстания занимался топографическими съемками и составлением карт различных территорий России. Целое десятилетие, начиная с 1801 г., в военной карьере Рудзевича связано с Кавказом, где он успешно воевал, был удостоен высоких наград, дослужился до генеральского чина. В Отечественной войне и заграничном походе отличился в нескольких сражениях, брал штурмом высоты Монмартра при занятии Парижа, за что был награждён орденом Св. Георгия 2-й ст. В 1814-1816 гг. - херсонский военный губернатор, позже вновь служил в армии, с успехом штурмовал турецкие крепости в ходе войны 1828-1829 гг. (при Шумле несколько раз водил лично в атаку егерей) и скоропостижно умер по окончании этой кампании, узнав о смерти раненного под Варной сына Якова. Генерал был похоронен в своем имении под Карасубазаром. [ http://ru.wikipedia.org ]. В том же Симферопольском уезде много лет спустя после его смерти продолжали существовать на почтовой дороге Симферополь-Перекоп на р. Большой Салгир мельница Рудзевича и Рудзевичевский трактир [Административно-территориальные..., 1999, с. 147]. А ещё ранее (1837 г.) было известно владение Рудзевичёвка в Феодосийском уезде [ГААРК, ф. 377, оп. 11, д. 638].

Фамилия Рудзевич встречается и по отношению к интересующему нас объекту - селу Марфовка, название которого, несомненно, связано с именем вдовы генерала М.Е. Рудзевичевой. Причем, понятие «Марфовка» первоначально относилось к земельному владению, на котором была поселена, по сведениям 1837 г., деревня Даут-Эли [ГААРК, ф. 377, оп. 11, д. 203]. Известно также, что деревня эта была продана Марфе Рудзевичевой неким Тумановым, но нет ясности, когда именно это произошло [ГААРК, ф. 377 oп. 1, д. 1345]. Понятно лишь то, что ко времени исхода коренного населения из этой старинной татарской деревни, известной нам по Камеральному описанию Крыма 1784 г. под названием Давут-Эли [11] [Административно-территориальные..., 1999, с. 113], земля этой деревни принадлежала Марфе Рудзевичевой. Перенос названия земельных владений на населённый пункт, безусловно, связан с переселением сюда после Крымской войны болгарских колонистов, выходцев из Старого Крыма и Кишлава (ныне село Курское Белогорского района), купивших в 1857-1858 гг. часть марфовских земель у новой владелицы - дочери Марфы. Антропоним «Марфа» и производный от него антропотопоним «Марфовка», в отличие от ойконима Даут-эли, были близки и понятны болгарам, исповедовавшим православие и крещенным в русской православной церкви, в святцах которой было и имя Марфа. К тому же оно очень созвучно с названием народного праздника «Баба Марта», посвящённого встрече весны и отмечаемого 1 марта [12].

В этой связи, нам представляется ошибочным изложенное в одном из исследований мнение, что первопричиной происхождения антропотопонима послужило появление у переселенцев православного храма [Носкова, 2002, с. 90], хотя, несомненно, существование Свято-Марфовской церкви способствовало закреплению нового названия.

Вновь наименованное селение впервые появляется в известных списках населенных мест Таврической губернии за 1864 г. в форме «Даут-Эли (Марфовка), колония болгарская». В нем числились 60 дворов и 503 жителя [Списки..., 1865, № 1871]. Одновременно на карте губернии 1865-1876 гг. населённый пункт представлен как «колония Марфовка» с тем же количеством дворов [Смекалов, 2004, л. ХХХП-15]. Оба эти названия - и старое и новое - существовали параллельно вплоть до начала 20-х гг. XX века, пока окончательно не утвердился ойконим «Марфовка», свидетельством чему служат материалы Всекрымской переписи населения 1921 г., согласно которым в селе 265 дворов и преимущественно болгарское население - 1647 человек из 2009 [ГААРК, ф. П-45, д. 20, л. 8-11].

Нет полной ясности, была ли жива Марфа Рудзевич на момент появления в селе новых переселенцев, поскольку, по народному преданию, лично услышанному в 1999 г. от уроженца села болгарина Василия Васильевича Критонова, 1916 г. рождения, ныне покойного, церковь была построена вдовой генерала и в её честь была крещена первая родившаяся в одной из переселившихся болгарских семей девочка. Марфу знали все и помнили время, когда она ушла из жизни: середина 1930-х гг.

А по другим, очевидно более точным сведениям, церковь была перестроена из татарской мечети «фрейлиной Ея Величества девицею Мариею Александровною Рудзевич» и освящена 11 июня 1859 г. во имя преподобной Марфы - святой покровительницы матери «храмоздательницы». День её памяти отмечался 1 сентября. На престоле имелась надпись золотом: «Молитесь об упокоении Александра и Марфы, родителей Марии», а на жертвеннике: «Молитесь об усопших Иосифе и Вере» [13].

В построенной неподалёку часовне (тоже бывшей мечети) был устроен фонтан, вода которого изливалась в две вазы. Тут же имелась мраморная икона Божией Матери и под ней мраморная доска с позолоченной надписью: «Храни народ сей, храни страну сию». Здесь освящалась вода «6 января, 1 августа, в преполовение и пяток светлой седмицы» [Гермоген..., 1887, с. 392; Справочная книжка..., 1886, с. 257].

Судя по имеющейся в фондах Керченского заповедника фотографии св. Марфовской церкви - это было крупное сооружение с портиком при входе, с большим и малым куполами, с высокой отдельно стоящей колокольней, правда, построенной гораздо позже, в начале XX века, в 1906 г. [Таврические епархиальные ведомости, 1906, с. 247], по-видимому, на месте более ранней звонницы, существовавшей с 1877 г. Несомненно, храм был своеобразным памятником четы Рудзевич и вызывает сожаление, что он (как, впрочем, и фонтан) не сохранился до наших дней.

Остается только надеяться, что расположенное по соседству с Марфовкой современное село Марьевка, основанное в пореформенное время [14] , имевшее, по сведениям 1889 г., 27 дворов и 169 жителей [Памятная книжка..., 1889, с. 22], населённое «малороссами и великороссами» [Гермоген..., 1887, с. 393], именем своим обязано той самой «девице Марии» [15], дочери боевого русского генерала А.Я. Рудзевича.[16]

Название следующего населённого пункта, пожалуй, более популярно, чем вышеисследованных, и не только благодаря словосочетанию «Багеровский ров», но и, вероятно, по той причине, что здесь расположена, рядом с Керчью, известная железнодорожная станция и существовали в своё время военный городок и крупный авиационный полигон.

Ретроспективный взгляд на историю формирования ойконима «Багерово» позволяет увидеть в качестве первого известного нам названия, относящегося к началу 1870-х гг., «хутор Багров» [Меркаторская карта..., 1877], локализуемого, по нашим наблюдениям, в северо-западной части современного села Октябрьского, расположенного у границ города, вдоль дороги, ведущей в Багерово. Этот же населённый пункт -хутор Багров - именуется, по сведениям 1864 г., «хутор Курулу» [Административно-территориальные..., 1999, с. 203]. Под таким же названием «Курулу, господский двор» хутор известен на топографической карте по результатам съёмок 1886 г. [Специальная карта..., 1886-1911]. На топографической карте «верстовке» Феодосийского уезда Таврической губернии 1897 г. находим «экономию Курулу», в документах конца XIX и первой четверти XX вв. вновь встречаем: «экономия Курулу», а по отношению к местности - «скала Курулу», «урочище Курулу» [ГААРК, ф. 455, oп. 1, д. 4062, 5898], а также населённый пункт Курулу [17] [ГААРК, ф. П-45, oп. 1, д. 20].

Изучаемая нами экономия в начале XX века была известна также под названием «хутор Багера» [Список населённых..., 1911], Багеровская экономия «Курулу» [ГААРК, ф. 455, oп. 1, д. 8286], а каменоломни «в скале Курулу (урочище Курулу)» назывались, по сведениям 1902-1903 гг., «Баугеровские каменоломни» [ГААРК, ф. 455, oп. 1, д. 5859]. О них упоминается в «Полном географическом описании нашего отечества» В.П. Семёнова-Тяншанского как о каменоломнях братьев Бобовичей в д. Курулу, в которых 60-ю рабочими ежегодно добывается 60 тыс. штук камня известняка [Россия..., 1910, с. 804]. Сообщается в этом же источнике и о «Багерских городских каменоломнях», где в 1899 г. числилось 150 рабочих и были добыты 369 тыс. штучного камня и 180 куб. саж. бутового. По чуть более поздним сведениям, — 1905 года — при этих же «Баугеровских каменоломнях» значились 16 дворов [ГААРК, ф.455. оп.1 ед. хр. 6625]. Очевидно, в данном случае речь идёт не просто о каменоломнях, а о населённом месте, которое, судя по карте «верстовке» 1897 г., находилось к северу от урочища Курулу, называлось «Баугеровская скала» и имело 10 русских дворов, а по данным 1909 г., именовалось «селение Скала Багера». Место же разработки камня в районе экономии Курулу, по сведениям того же времени — это «каменоломни Багеровские, они же г. Керчи» [Список..., 1911].

Помимо этого, начиная с 1887 г., появляется понятие «Городская земля Баугера» [План..., 1990]. Это было связано с решением городской думы от 27 мая 1881 г., в результате которого шесть лет спустя в собственность города были приобретены земли [Быковская, 1993, с. 30; Обзор..., 1888, с. 38] общей площадью 5300 десятин (по уточнённым данным - 5258 дес. 14 кв. саж.). Они включали уже упомянутое урочище Курулу, а также два соседних - Биели (Биегли) и Кушайреси (Куш-Айреси) - соимённые деревням, лежащим в их пределах.

Можно назвать ещё несколько топонимов, имеющих интересующий нас компонент и относящихся к концу XIX - первой четверти XX века: «имение бывшее Баугера», «имение Баугера» - место ежегодных «монстрпикников», устраиваемых для городской публики [Зенкевич, 1894, с. 47,67], «Багеровская земля» - на которой круглый год могли пастись овцы [Памятная книжка..., 1907, с. 7, ч. II], «Багеровский сад», территория которого после расчистки использовалась под орошаемое огородничество [Памятная книжка..., 1913, с. 17, ч. II]. Последний объект в качестве хутора помещён на топографической карте «верстовке» Феодосийского уезда 1897 г. преимущественно к северу от русла ручья, именуемого «овраг Мелек-Чесме» и, соответственно, к югу от экономии Курулу.

Период строительства и открытия железнодорожной ветви Владиславовка-Керчь - время появления знакомого всем названия «Багерово» по отношению к железнодорожному разъезду [Санжаровец, Рак, 2000, с. 28]. Впрочем, в одном из источников 1900 г. он именуется «разъезд Баугерово» [План..., 1900]. Точная дата открытия этого полустанка не установлена, вероятно, это произошло после 19 декабря 1899 г., когда была открыта соседняя ст. Салынь (ныне Чистополье), а если считать по новому стилю, то это, скорее всего, первая половина января 1900 г. По статистическим сведениям 1915 г., разъезд ошибочно именуется «Багрево», впрочем, так же назван и находящийся в одной версте к северо-востоку н.п. Багрево-Скала. В первом числятся 1 двор и 11 душ постороннего (не приписного) населения. Такое же население в количестве 55 душ обоего пола проживало в 9 дворах другого поселения [Статистический..., 1915, с. 32, 33].

В материалах переписи 1921 г. в Крыму зафиксированы такие объекты как «полустанок Багерово», «Багеровская водокачка» (видимо, при нём), «скала Багерово» [ГААРК, ф. П-45, oп. 1, д. 20, л. 8-11], а пять лет спустя, по Всесоюзной переписи 1926 г., значатся в 11 км от Керчи: ж.д. станция Багерово и на расстоянии одного километра от него -хутор Багерова Скала. В каждом из них, соответственно, числилось: 15 душ обоего пола в трёх дворах и 17 в девяти [Список..., 1927, с. 92]. Если станция Багерово, как известно, продолжала сохранять своё название, то населённый пункт при каменоломне к концу 1930-х гг. утратил свое имя. Однако ещё в 1932 г. это была Багерова Скала с довольно большим по численности населением - 232 человека. Такой значительный рост можно объяснить выросшим спросом на стройматериалы в ходе индустриализации и тем обстоятельством, что запасы сырья позволяли иметь здесь наиболее мощную для Керчи и её окрестностей Багеровскую каменоломню, вырабатывавшую ежегодно до 2 млн. штук камня известняка-ракушечника [Керчь индустриальная, 1932, с. 93, 227].

Продолжая исследовать пути формирования названия и формирования самого посёлка Багерово, отметим, что уже перепись 1926 г. зафиксировала хутор Ново Украинку в составе Скасиев-Фонтанского сельсовета в 11 км от Керчи, вблизи станции Багерово, имевший 11 дворов и 47 жителей [Списки..., 1927, с 102]. Любопытно, что в одном из списков, датированных 1927 г., этот населённый пункт именуется «Новая Украина» [ГААРК, ф. P-663, oп. 1, д. 1924]. Январь 1939 г. даёт нам по результатам Всесоюзной переписи населения значительно изменившуюся картину относительно ближайшего географического окружения станции Багерово. Сама станция, очевидно, была включена в состав населённого пункта, именуемого «деревня Багерово», в нём числятся 665 душ обоего пола. В поселке известкового завода проживали 32 человека, деревня Каменоломни (так теперь именовалась бывшая Багерова Скала) имела более значительное население - 426 чел., в д. «Самострой» насчитывалось 189 чел., рабочий посёлок (безымянный) населял 81 человек. Вместе с тем, почему-то не упомянута была деревня Ново-Украинка [ГААРК, ф. Р-219, оп. 9, д. 167, л. 72-78]. Последняя вместе с д. Багерово располагалась к югу от железной дороги, а все остальные - севернее магистрали.

----------------------------------------------------------------------------------

• ↑ [9]. В уже упомянутом энциклопедическом словаре С. Волкова указана иная дата смерти: 1885 г. [Волков, 2009].

• ↑ [10]. Ойконим Яны(и)ш-Такил(ь) тюркского происхождения. Яниш или Джаниш - антропоним (ср. родовое подразделение «джаниш» у киргизов), a taqil - геноним (ср. ногайское taqil «лучший» и в халха-монгольском языке taxil - «жертва, жертвоприношение, обряд жертвоприношения» [Бушаков, 2003, с. 147, 159].

• ↑ [11]. Название Даутель, по бытовавшему у марфовских болгар преданию, якобы произошло от имени Дауле. Так звали местного музыканта, скрипача и барабанщика. В действительности, крымскотатарское davul значит «большой барабан», мужское имя Даул известно у казахов, среди крымских исторических ойконимов имеется Даулджар. Однако перед нами антропотопоним, в котором Давут - личное имя (арабское Давуд (Дауд) из др.-евр. dawid «возлюбленный»), а компонент эль (эли) в крымскотатарском языке - «народ, люди, страна, край, село» [Бушаков, 2003, с. 100, 103; Справочник..., 1987, с. 453].

• ↑ [12]. Личное женское имя Марфа, из сирийского mara «госпожа, хозяйка», в ряде европейских языков (английском, немецком, французском, итальянском, румынском и финском), известно в форме «Марта» (не путать с именем Мартин, которое не является его мужской формой, а происходит от латинского Martinus, производного от имени бога войны у древних римлян). В современном болгарском языке нет личного имени Марфа (Марта), имеется довольно близкое по написанию женское имя Мара, однако его этимология нам неизвестна [Справочник..., 1987, с. 493, 583; Гиляревский, Старостин, 1969].

• ↑ [13]. В последнем случае речь, возможно, идет о брате и сестре Марии, хотя непонятно, при такой версии, отсутствие здесь имени умершего от ран брата Якова.

• ↑ [14]. Марьевка не числится в списках населенных мест губернии по сведениям 1864 г. [Списки..., 1865], но уже есть на карте «трёхвёрстке» 1865 г. и в ней - 10 дворов [Смекалов, 2004, л. ХХХП-15]. Правда, селение находится на месте «разорённой» татарской деревни Шейх-Асан (нынешнее село Вязниково, в нескольких сотнях метров восточнее современной Марьевки), в котором, на 1864 г., имеются 10 дворов и чуть более полусотни жителей, и значится деревня как «русское владение» под названием «Шигасан» [Списки..., 1865, № 1878]. В этой же точке, судя по карте «верстовке» 1897 г., локализуется «господский двор Шаашан», разделённый со временем на два хозяйства, принадлежавшие в начале XX века грекам братьям Франческо и известные как экономия и имение Шейх-Асан [Статистический справочник..., 1915, с. 381. В сформировавшейся на этом месте деревне, сменившей свое название в 1948 г., числились по переписи 1926 г. 29 дворов и 157 душ обоего пола - преимущественно украинцы, белорусы и русские [Список..., 1927, с. 106-107]. По статистике 1939 г., в д. Шейх-Асан насчитывалось 159 человек [ГААРК, ф. Р-216, оп. 9, л. 72-77].

• ↑ [15]. По легендарным сведениям, собранным местным краеведом К.Е. Борисовым и любезно предоставленным нам, «история появления этого селения связана с помещицей по имени Марья, выигравшей в середине XIX века у своей полтавской подруги пять семей крепостных крестьян и поселившей их первоначально в Чебацкой балке на берегу моря -к северо-востоку от горы Опук. Не выдержавшие непривычных климатических условий переселенцы добились разрешения барыни перебраться в глубь территории, где и была основана нынешняя Марьевка». В предании, как видим, не отражен вышеупомянутый факт промежуточного нахождения деревни, на месте бывшего Шеих-Асана. Точное время очередного переселения Марьевки неизвестно, но на карте «верстовке» 1897 г. она уже значится именно там, где находится и поныне. В деревне 25 дворов с русским населением, а по сведениям 1926 г., в ней числятся 87 дворов и 363 жителя при абсолютном преобладании украинского и русского населения [Список..., 1927, с. 100-101]. Перепись 1939 г. дает нам цифру - 277 душ обоего пола [ГААРК, ф. Р-216, оп. 9, л. 72-77].

• ↑ [16]. Этого славного воина очень ценил император Александр I. Во время поездки по Крыму в мае 1818 г., по пути в Керчь, он, остановившись в Карасубазаре, счел необходимым встретиться с сестрой генерала, бедной многодетной татаркой, оказал ей внимание, подарив украшение с брильянтом. И в ответ на достойную оценку этого поступка со стороны своего адъютанта заметил: «Я не различаю ни дворян, ни разночинцев, ни бедных, ни богатых; мне все равны, если служат хорошо. Рудзевич татарин, но мне дороже, нежели столбовой дворянин» [Михайловский-Данилевский, 1897, с. 91-92].

• ↑ [17]. Ойконим Курулу по своему происхождению имеет отношение, скорее всего, к хозяйственному термину «кхурулу», объяснение которому впервые дал Ф.А. Хартахай. По его мнению, это - небольшой участок, который отдавался землевладельцами («мурзаками) поселянам для обработки и владения на правах наследования по старшинству [Хартахай, 1866, с. 225]. Подобное же толкование топонима находим у В.А. Бушакова. Курулу из крымскотатарского qoruluq «небольшой участок, на котором мелкие собственники разводили сады и виноградники и вообще занимались домашним хозяйством», а в турецком языке koruluk «небольшой лес; лесистая местность; огороженная лесная или луговая делянка в частной собственности» [Бушаков, 2003, с. 135]. В урочище Курулу, являющемся частью речной долины, несомненно, могли быть подобные сельскохозяйственные участки. Иное мнение, согласно которому Курулу происходит от названия рода курулус у казахов [Суперанская, Исаева, Исхакова, 1997, с. 106], не кажется нам убедительным. Топонимы «Курулу», «Курулу Кипчак», «Курулу Кенегез» были известны также в западной части степного Крыма, в пределах бывшего Евпаторийского уезда [Памятная книжка..., 1889]

В тему:
Вчера перебирал архивные описи,
http://rgada.info/poisk/index2.php?str= ... 0%B0%D1%87.

наткнулся в Феодосийском уезде на такую запись:
http://rgada.info/opisi/1339-opis_5/0070.jpg
План разоренной деревни Лялятек, что ныне пустошь владения греков Тамир 1540 дес.

В окрестностях Аджимушкая имеется гора Темирова, при этом непонятно откуда взялось название.
Судя по всему, от фамилии Тамир (аналог - гора Хрони, тоже по фамилии)
Позже там был хутор Поповка, от фамилии богатых помещиков Поповых.

Запись в метрической книге:
5 июля 1855:
Преданы земле по обряду христианскому кости убитых и съеденных животными керченского мещанина Стефана Худакова 80 лет
И турецкоподданного грека Иоанна
Убитых в хуторе Испанского Консула Багуера

В Осовинах есть район, называется Мендешовка
Странное название, но думаю, что имеет смысл привязаться к фамилии греков Медживити
Люди с этой фамилией проживали в Осовинах во 2й половине 19 века.
Фамилия очень забавная, т.к. в русском языке трансформируется как угодно, я сбился со счета от ее трансофрмаций:
Менживити
Мендживити
Менживитов
Менджевитов
Менджевитенко
Меживитенко (прям не отличима от малоросской фамилии)
Менживитенков
Мендживитенков
Менживитенков
и пр.
Т.е. десятки вариаций, все навскидку не помню.
Вот как назвать их хутор? Да Мендешовка, одним словом

Упомянутый рабочий поселок принадлежал совхозу «Багерово», организованному в 1930 г. в целях снабжения рабочих и служащих металлургического завода им. Войкова продуктами животноводства и огородничества. Называлось это хозяйство одно время «живкомбинат «Багерово», в нём имелись 12 500 га земель и до 400 рабочих [Керчь индустриальная, 1932, с. 123,125]. В 1939 г., в связи со строительством Багеровского аэродрома и отчуждением в его пользу значительных территорий между п. Багерово и азовским побережьем, начинается переселение населённых пунктов, оказавшихся в зоне вновь образованного Крымского испытательного авиационного полигона (КИАП). Совхоз и рабочий поселок при нем были ликвидированы, а на сохранившиеся совхозные земли перемещён колхоз «Труд крестьянина», располагавшийся в д. Джейлав (после 1948 г. - Мирошниково). Переселение колхозников и рабочих бывшего совхоза проводилось организовано, за государственный счёт, в новое селение, построенное южнее железной дороги и названное деревней «Первомайская», куда переезжали и жители еще нескольких деревень: Каралар, Кошары-Каралар, Караларские каменоломни, Скала, Сююрташ, Культобе, Челочик, Скала-Арпачи, Мысирь. Процесс этот завершился в основном в первом квартале 1940 г. Под наименованием «Труд крестьянина» этот вновь образованный населённый пункт значится на топографических картах Генерального штаба Красной Армии в 1941 г. Колхоз в последующем дважды менял свое название. В конце 1950-х гг., после слияния с сельхозартелью им. Конева, находившейся в сёлах Ивановка и Михайловка, объединённое хозяйство получило наименование «Украина», а в 1963 г., с ликвидацией Приморского района, оно стало называться «Россия».

В послевоенный период, в результате ликвидации КИАПа и перебазирования его материальной части и личного состава за пределы Крыма, на территории бывшего полигона создается новый, 71-й полигон ВВС для авиационного обеспечения ядерных испытаний [Мягкоголовый, 2008]. Начало ему было положено Постановлением ЦК ВКП(б) и Совета Министров СССР от 21 августа 1947 г. [Куликов, 1999, с. 10, 11]. Как следствие, спустя несколько лет исчезают ближайшие к станции д. Самострой (она же Калиновка) и посёлок известкового завода (сам завод продолжал существовать ещё несколько десятилетий). Населённому пункту Багеровского карьероуправления (быв. д. Каменоломни) выделяют новую территорию под строительство у железной дороги и по решению Крымоблисполкома от 9 января 1957 г. он получает наименование пгт Вишнёвый. Но на прежнем месте до сих пор сохраняется с десяток жилых строений (преимущественно домов барачного типа), известных под названием «Карьер», и где до последнего времени размещалось Багеровское карьероуправление ныне не существующего Приморского завода строительных материалов.

Имеющийся ныне статус - посёлок городского типа - Багерово получило, по некоторым сведениям, в 1941 г. [Крымская область, 1968, с. 11], видимо, когда деревня была преобразована в рабочий посёлок. Он упомянут, в частности, в документах 1944 г., содержавших предварительные предложения по переименованию населённых пунктов Приморского района. Рабочий посёлок Багерово предлагалось именовать Партизанским, посёлок Багерово - Красный Сокол или Красносокольск (речь, очевидно, идет о военном городке), а станцию планировалось назвать, соответственно, Красносокольская «в честь лётчиков, полигон которых расположен на cт. Багерово» [ГААРК, ф. Р-652, оп. 24, д. 52, л. 141-143]. Понятно, что эти планы не были реализованы, а посёлок городского типа, действительно соответствовавший этому статусу благодаря новому военному городку, получил в 1960 г. на основании Решения Крымского областного исполкома от 10 июня территориальные приращения. В его состав были включены фактически слившиеся с ним пгт Вишнёвое (в простонародье - Вишнёвка), с. Первомайск (Первомайское) и п. Ново-Украинка. Так завершилось формирование этого населенного пункта, начало чему было положено, как мы предполагаем, в январе 1900 г. открытием разъезда Багерово.

Появление же самого названия имеет, как мы уже убедились, более раннюю историю. И восходит она, по крайней мере, к 30-м гг. XIX века, когда владение «Биэли-Куш-Айреси», прежде принадлежавшее губернскому секретарю Мемету Мурзе Крымтаеву, переходит в руки «испанского консула в Одессе Франца Яковлева, сына Багуера и Рыбаси» [18]. Документ датирован 1836 г. [ГААРК, ф. 377, оп. 11, д. 116]. Фактически это находит подтверждение в той информации, которая помещена в одном из справочных крымских изданий. По сведениям 1867 г., в числе лучших хозяйств Керченского полуострова числится уже известное нам Курулу (в составе которого были вышеназванные Биэли и Кушайреси) «испанского консула Багуэра-И-Рибасса, где до военного времени процветало тонкорунное овцеводство, ныне значительно сокращённое» [Памятная книжка..., 1867, с. 195]. Судя по алфавитным спискам чиновников, помещённым в «Новороссийских календарях» за 1842-1851 гг., имя Франсиско Баугера-и-Рибаса, испанского консула в Одессе и действительного члена Императорского Общества сельского хозяйства Южной России, представлено на русский манер, в трех следующих вариантах: «Франц Яковлевич Багуэр или Франц Яковлевич Багуер», а также «Франц Яковлевич Багер». Имя «гишпанского» консула Багера (Baguer) упомянуто также в одном из документов этого времени в связи с намерениями археолога Бларамберга произвести в 1843 г. раскопки на его земле [Тункина, 2002, с. 296]. Последний вариант фамилии - Багер -нами обнаружен и в гораздо более раннем источнике. В журнале «Одесский вестник» за 31 мая 1830 г. среди награждённых «за содействие в прекращении заразы» - эпидемии чумы, унесшей в Одессе более 2,5 сотен жизней, значится негоциант Багер, которому в числе других было объявлено монаршее благоволение.

Ещё некоторые, явно искажённые формы фамилия приобрела в названии его имения. В отчётах Императорской археологической комиссии за 1862 г. впервые упоминается «хутор Баврова» к западу от Керчи [Отчеты..., 1863, с. XIV]. В другом документе, датированном февралем 1890 г., священник Владимиро-Васильевской церкви в с. Дейре-Салын (ныне Чистополье) рекомендует благочинному Керченского округа просить об отводе земли церкви «в близу Баграва» [ГААРК, ф. 606, oп. 1, д. 107], то есть бывших багеровских владений. Земли эти, кстати говоря, начинались у границ градоначальства на пространстве между современным аэродромом и Юз-Обинской грядой и тянулись в западном направлении по обе стороны большой просёлочной дороги, ведущей из Керчи в д. Маяк-Салынь [19], до межи, располагавшейся примерно в двух км к западу от современной ст. Багерово. Ширина этого сложного по конфигурации земельного надела составляла на разных участках, судя по плану градоначальства, от трех до полутора километров [План..., 1900].

Другие варианты искажений названия этого населённого пункта нами уже приводились, но, оказывается, на другом конце Керченского полуострова, в 10 верстах от Чаудинского маяка, по дороге в Феодосию, существовала, по сведениям 1915 г., еще одна «экономия Багерова» [Статистический..., 1915, с. 18,19]. В 1921 г. во время переписи это место было зафиксировано под названием «хутор Багр» [ГААРК, ф. П-45, oп. 1, д. 20, л. 8-11]. На рукописной карте Центрального статистического управления Крыма (1922 г.) населённый пункт значится как хутор Багров, а на аналогичной карте 1924 г. это хутор Багрев. В дальнейшем он прекратил своё существование. Сведения о владельце (основателе) неизвестны, не исключено, что это мог быть кто-то из потомков или родственников Франсиско Баугера-и-Рибаса [20], о котором, как мы убедились, известно, к сожалению, крайне немного.

Что касается упоминавшихся деревень Биели и Куш-Айреси в составе багеровских владений, то эти населённые пункты, расположенные по соседству, имели в середине XIX века по 30 дворов [Карта..., 1854], а по сведениям 1875-1878 гг. принадлежали уже князю Урусову [ГААРК, ф. 377, oп. 1, д. 2751]. Оказавшись в составе земель, закупленных, как уже отмечалось, в 1887 г. городом, эти деревни фактически исключаются из числа населённых мест Феодосийского уезда. Их уже нет (как, впрочем, и Курулу) в достаточно обстоятельном алфавитном списке селений и посёлков Таврической губернии за 1889 г. [Памятная книжка..., 1889]. Правда, судя по карте «верстовке» 1897 г., они продолжали существовать под названиями: «экономия Курулу», «овчарня Кошайриси» и «хутор Биели». В списке населённых мест 1909 г. находим только уже упоминавшийся хутор Багера вместо Курулу [Список..., 1911]. В переписи населения Крыма (весна 1921 г.) по Керченскому уезду фигурирует только экономия Курулу [ГААРК, ф. П-45, oп. 1, д. 20, л. 8-11], однако в списках сельских ревкомов и подчинённых им деревень Керченского района одноимённого уезда за тот же период деревни Биели и Кушай-Ресы под искаженными названиями «Бигель» и «Кошаирус» ещё продолжали сохраняться наряду с д. Курулу [ГААРК, ф. Р-1024, oп. 1, д. 11, л. 398]. Вероятно, последнее упоминание о Курулу в форме «Курулар» находим в списке населенных пунктов, входивших в состав третьего участка народного суда Керченского района за 1927 г. [ГААРК, ф. P-663, oп. 1, д. 1924, л. 51об.-53]. В последующем ойконим окончательно исчезает, разве что параллельная его форма «х. Багера» сохраняется в качестве корня в названии противотанкового рва, появившегося на окраине вновь образованного с. Октябрьского осенью 1941 г. Безусловно, он не мог быть назван «Октябрьским»: в подобном словосочетании содержался недопустимый идеологический контекст. Памятью о двух других располагавшихся на южной стороне Митридатского гребня сёлах служат названия глубоких балок - настоящих ущелий -Биелинской (Бигельской) и Кушайресинской (Кошайресинской, Кошай-Расинской), прорезающих гребень с юга на север. Протекавшие по ним родникового происхождения ручьи питали речку Мелек-Чесме, бравшую начало в Джанакбатской балке (к югу от современного пгт Багерово).

Вышеназванные топонимы бывшего багеровского имения, не изученные с точки зрения этимологии, имеют, как и Курулу, тюркское происхождение. Ойконим Биэли (Биели) происходит от ногайского biу «бей», что, как известно, означает титул феодала, и уже знакомого нам крымскотатарского el [Бушаков, 2003, с. 88]. В итоге, можно перевести как «село бея», вероятно, того самого землевладельца, предоставлявшего крестьянам по соседству с деревней участки («курулу») из состава своих владений. Название Кушай-Реси (Кошайриси, Кошай-Раси) не столь прозрачно, по-видимому, искажено и его происхождение остается не до конца выясненным. Один из вариантов может выглядеть следующим образом: кошай (кушай) - это тюркское родоплеменное название (ср. ойконим «Кошай», родовое подразделение «кошой» у киргизов), а реси (риси, раси), вероятно, происходит от крымскотатарского рас «голова, глава, начальник» [Бушаков, 2003, с. 136, 139]. Из числа оставшихся топонимов гидроним Мелек-Чесме тоже, возможно, имеет прямое отношение к исследуемой теме, поскольку компонент «Мелек» можно рассматривать, на наш взгляд, в качестве антропонима. Современное крымскотатарское женское имя Мелек встречается в период позднего средневековья в качестве мужского среди высшей турецкой администрации. И тогда более логичной становится связь двух компонентов, т.к. крымскотатарское чесме означает «фонтан», то есть каптированный источник [21]. Что касается ойконима Джанкой-Джанакбат (или Джанкой-Джанбат) -деревня под таким наименованием соседствовала с багеровскими владениями, и мимо нее протекал по дну Джанакбатской (Джанкой-Джанабатской) балки соимённый ручей. В свою очередь балка названием своим обязана, как выясняется, колодцу Джанакбат, располагавшемуся южнее села в широкой ложбине. О существовании этого гидронима стало известно благодаря изучению карты «верстовки» данной местности 1897 г., на которой к югу от водного источника обозначен безымянный хутор. На более ранней карте Крымского полуострова 1832 г. он представлен как хутор «Джанакмат» [Фонды КИКЗ, НВФ-17501]. Располагался он на склоне, очевидно, одноимённого холма (ныне отм. 134,0). Подобное предположение исходит из того, что с учетом вероятного искажения крымскотатарское «джанакбат», скорее всего, происходит от слов джаныкъ «горелый» и бет «сторона» [Бушаков, 2003, с. 87, 159].

Прекратившее своё существование Курулу, несомненно, давно забыто, но на его месте, как уже было отмечено, находится современное село Октябрьское [22], сформировавшееся в 1939-м - начале 1940 гг. Это результат перевода сюда с городской окраины, из Скассиева-Фонтана, колхоза им. Микояна, организованного армянским населением этого посёлка, и, одновременно, переселения из д. Кезы и соседних с нею населённых пунктов (Мама татарская, Большой Бабчик, Малый Бабчик, Карами), колхоза им. Сталина с территории, отведённой уже упоминавшемуся Крымскому испытательному авиационному полигону. И хотя объединённое хозяйство получило имя вождя, а в последующем называлось «Родина», это селение и сегодня знают в народе как «Микоян», что нашло даже в свое время отражение в одном официальном документе -решении Керченского горисполкома от 14 апреля 1978 г., согласно которому «н.п. Микоян» был включен в черту пригородной зоны города Керчи.

Таким образом, проведённое нами исследование позволило, в меру возможного, выяснить историю происхождения отдельных современных и исторических антропотопонимов, определить пути формирования некоторых населённых пунктов полуострова, назвать имена их основателей, чьи личности вызывают несомненный интерес.

-----------------------------------------------------------------------------------------------

• ↑ [18]. Очевидно, речь идёт о человеке, чьё имя - в форме «Франциско Баугер-и-Рибас» -впервые стало известно в ходе ещё незавершённого исследования научному сотруднику Керченского заповедника Н.В. Быковской. Согласно правилам испанского языка, это выглядело на родине дипломата следующим образом: "Fransisko Baguer (Bauger) у Ribaz", то есть Франциско Багуер-и-Рибас (или Франциско Баугер-и-Рибас), где первая часть сложной фамилии имеет отношение к фамилии отца, а вторая - матери [Гиляревский, Старостин, 1969, с. 94-102].

• ↑ [19]. Ныне не существующее село, называвшееся в 1944-1963 гг. Приморское, некоторое время являлось центром одноимённого района. Располагалось севернее нынешнего с. Чистополье.

• ↑ [20]. В одном из архивных документов, обнаруженных в Одессе Н.В. Быковской, упоминается «Анна Багер Рибас» и её дети - сын Сильвер и дочь Германия. Супруга испанского консула получила билет на свободное проживание в городе с 27 мая 1850 г. по 2 мая 1851 г. по паспорту, выданному в Вене 14 мая 1850 г. [ГАОО, ф. 2, оп. 6, д. 440].

• ↑ [21]. Подробно этимология гидронима Мелек-Чесме исследована нами в готовящейся к печати статье «Скассиев-Фонтан. Современная и историческая топонимия Керчи».

• ↑ [22]. В материалах Всесоюзной переписи (январь 1939 г.) населенный пункт значится как «Новостройка к/х Микоян» [ГААРК, ф. Р-219, оп. 9, д. 167, л. 72-77], а на топографических картах Генерального штаба РККА 1941 г. на этом месте д. 2-я Октябрьская.

ЛИТЕРАТУРА

Административно-территориальные преобразования в Крыму. 1783-1998 гг.

Справочник. Симферополь, 1999.

Архив Раевских. СПб., 1910. Т. III.

Белянский И.Л., Лезина И.Н., Суперанская А.В. Крым. Географические названия. Краткий словарь. Симферополь, 1998.

Бушаков В.А. Лексичний склад шторично! топошмп Криму. КиТв, 2003. Быковская Н.В. Система землепользования в Керчь-Еникальском градоначальстве в XIX — начале XX вв. // Тезисы докладов научной конференции, посвящённой 140-летию со дня рождения Владислава Шкоргшла. Керчь, 1993.

Брокгауз Ф.А., Ефрон И.А. Энциклопедический словарь. СПб., 1904. Полутом 81.

Волков С.В. Генералитет русской армии. Энциклопедический словарь генералов и адмиралов русской армии от Петра I до Николая II. В 2-х томах. М., 2009.

Вольфсон М.Ф. Ленинское /,/ История городов и сёл Украинской СССР. Крымская область. Киев, 1974.

Вольфсон М.Ф. Ленинский район Крымской АССР. Симферополь, 1991. Гермоген, Епископ Псковский и Порховский, бывший Таврический и Симферопольский. Таврическая епархия. Псков, 1887.

Гиляревский Р.С., Старостин Б.А. Иностранные имена и названия в русском тексте. Справочник. М., 1969.

Духовное завещание генерала Петра Антоновича Ладинского / / ИТУАК. 1918. № 55.

Зенкевич Х.Х. Керчь в прошедшем и настоящем. Керчь, 1894.

Карта Боспора Киммерийского. 1853 г. // Древности Боспора Киммерийского. СПб., 1854. Ч. 3.

Керчь индустриальная. Симферополь, 1932.

Крымская область. Административно-территориальное деление на 1 января 1968 года. Симферополь, 1968.

Куликов С.М. Авиация и ядерные испытания. М., 1999.

Маркевич А.И. Якуб-ага (Яков) Рудзевич // ЗООИД. 1883. Т. XIII.

Маркевич А.И. Освобождение крестьян в Таврической губернии. ИТУАК. 1912. № 47.

Меркаторская карта Керчь-Еникальского пролива. Описи Черноморской гидрографической экспедиции 1871-1874 гг. Николаев, 1877.

[Михайловский-Данилевский А.И.] Из воспоминаний Михайловского-Данилевского. Путешествие с императором Александром I по южной России в 1818-м году. (Публикация Шильдера Н.) // Русская старина. 1897. Т. 91.

Мягкоголовый А.Д. Так начинался Крымский испытательный авиационный полигон // Керченский рабочий, 2008, 15 января.

Некрополь Крымского полуострова. Составитель В.И. Чернопятов. Оттиск из XI т. Записок Московского Археологического Института. М., 1910.

Носкова И.А. Крымские болгары в XIX - начале XX в.: история и культура. Симферополь, 2002.

Обзор деятельности Керчь-Еникальской городской управы и подведомственных ей частей городского общественного управления за время с 1885 по 1888 г. Керчь, 1888.

Орехова Л.А. Антонович П.А. / / Крым в лицах и биографиях. Справочнолитературное издание. Симферополь, 2008.

Отчёты Императорской археологической комиссии за 1862 год. СПб., 1863.

Памятная книжка Керчь-Еникальского градоначальства. Керчь, 1907.

Памятная книжка Керчь-Еникальского градоначальства. Керчь, 1913.

Памятная книжка Таврической губернии. Симферополь, 1867.

Памятная книжка Таврической губернии. Симферополь, 1889.

План Керчь-Еникальского градоначальства и части Феодосийского уезда / / Памятная книжка Керчь-Еникальского градоначальства. Керчь, 1900.

Рак Н.А., Санжаровец В.Ф. С чего начинается Родина...// Историко-краеведческая и хозяйственно-экологическая программа «Родники». Семь Колодезей, 1999. Вып. 3.

Рак Н.А., Санжаровец В.Ф. Имя Ленина на карте Керченского полуострова / / Наше время. 1996, 12 июня, 14 сентября, 18 сентября, 21 сентября.

Россия. Полное географическое описание нашего отечества. Настольная и дорожная книга под редакцией В.П.Семенова-Тяншанского. СПб., 1910. Т. XIV.

Санжаровец В.Ф., Рак Н.А. Считать необходимым переименовать...(Как менялась карта Керченского полуострова) // Керченский рабочий, 1992, 15 сентября.

Санжаровец В.Ф., Рак Н.А. Керчь и железнодорожное строительство в Восточном Крыму в XIX — первой половине XX вв. // Арсений Иванович Маркевич. I Таврические научные чтения. Симферополь, 2000.

Санжаровец В. Ф. Отражение событий Великой Отечественной войны в топонимике Керчи и Керченского полуострова // Вестник Крымских чтений И.Л. Сельвинского. Симферополь, 2002. Вып. I.

Санжаровец В. Ф. Историческая и современная топонимия северо-восточных и южных окраин города Керчи / / На Керченском плацдарме. Военно-исторические чтения. Керчь, 2004. Вып. 2.

Санжаровец В.Ф. Капканы, Каменка, Колонка (Историческая и современная топонимия Керчи). Рукопись. 2006.

Словарь украинского языка. Киев, 1909. Том. IV.

Смекалов С.Л. Крым-Crimea-Taurica на картах XVIII-XX столетий. Компакт-диск. СПб., 2004.

Смирнова-Россет А.О. Автобиографические записки. Дневник. Воспоминания. М., 1989.

Специальная карта Европейской части СССР. Крым. Съёмки 1886-1911 гг.

Список населенных пунктов в Таврической губернии по сведениям 1909 года. Симферополь, 1911.

Списки населённых пунктов Крымской АССР по Всесоюзной переписи 17 декабря 1926 года. Симферополь, 1927.

Списки населённых мест Российской империи, составленных и издаваемых Центральным статистическим комитетом Министерства внутренних дел. Таврическая губерния. XLI. СПб., 1865.

Справочная книжка о приходах и храмах Таврической епархии. Гермогена, епископа Таврического (ныне Псковского). Симферополь, 1886.

Справочник личных имен народов РСФСР. М., 1987.

Статистический справочник Таврической губернии. Феодосийский уезд. Симферополь, 1915. Вып. 7.

Суперанская А.В., Исаева Э.Г., Исхакова Х.Ф. Топонимия Крыма. М., 1997. Т. I.

Топографическая карта полуострова Крыма. СПб., 1842 // Фонды КИКЗ, КМТИ-45/1-8.

Топографическая карта полуострова Крым. 1862 // РГВИА, ф. 846, оп. 16, д. 2149.

Топографическая карта. Таврическая губерния. Феодосийский уезд. Съемка 1897 года. 1923 // Фонды КИКЗ, НВФ - 17554-17555.

Тункина И.В. Русская наука о классических древностях Юга России (XVIII-середина XIX в.). Спб., 2002.

Хартахай Ф.А. Историческая судьба крымских татар. // Вестник Европы. 1866. Т. И.

Хрущов М.Н. Пётр Степанович Котляревский (отрывок из воспоминаний) ИТУАК. 1918. № 54.

Чулков Н.П. Русский провинциальный некрополь. М., 1996.

Бабушка Багерово называла всегда БАгрово с ударением на А

Моя тоже, только последняя буква "а", "БАгрова".

Кстати, на окончание внимания не обращал - но все таки говорила "в Багрово, из Багрово"
Т.е. может в склоняемом варианте никогда и не слышал, т.е. не могу точно сказать -а или -о

А еще всегда называла:
Каерлез, Баксы, Булганак, Микоян, Мариенталь, Камыш-Бурун
Промбаза = Колонка
и пр.
Забываются уже названия: Мариенталь с Микояном путают с Мичурино