Форум "В Керчи"

Крымская легенда «Серебристый лох»


Приведенная ниже трактовка легенды взята из сборника крымских легенд «Легенды Крыма» (сост. Г.Таран, худ. Ю.Белькович) выпущенном симферопольским издательством Таврида в 1974г.

Не все, наверное, видели этот кустарник с пепельно-серебристыми листьями. Он попадается в самых неожиданных местах Крымского полуострова, и зовут его — лох серебристый. Упрямое это растение, живучее, выносливое. И, может быть, поэтому люди связали с ним одну из своих легенд.

Десятки лет назад весь берег Керченского пролива у эльтигенских скал был в кустах серебристого лоха…


Сейчас здесь один куст. Тем, кто знал историю этой многострадальной земли, было непонятно, как мог он выжить, почему не погиб вместе со своими братьями.

Куст серебристого лоха устоял, удержался, уйдя корявыми корнями под камни, сброшенные, по преданию, защитниками древнего города Нимфея.

Это был прекрасный город, люди трудились здесь, почитая землю за богатства, которые она дарила им, украшали эту землю, воздвигая на ней мраморные фонтаны и храмы. Когда приходил враг из далеких заморских стран, Нимфей превращался в крепость на подступах к Пантикапею, становился грозным воином, защищенным высокими стенами с зоркими глазами бойниц.

Разрушенный временем Нимфей напомнил о себе бойцам керченского десанта. В узких разрезах траншей моряки увидели побуревшие, словно покрытые запекшейся кровью, наконечники стрел, черепа, амфору.

Ей черноморцы доверили самое дорогое — воду…

Сорок дней и сорок ночей стояли здесь, у отрогов Эльтигена, наши отцы и братья — черноморские моряки. Яростно выло фашистское чудовище, кромсало и без того израненную землю. Казалось, не было ни одного живого места на ней.

Но оно было! Полоску земли между нашими и вражескими окопами никто не смел тронуть. Смерть спрятал на этой полоске коварный враг. Минный пояс связал руки черноморским морякам. Не могли десантники прорваться к фашистам и завязать с ними бой. А как нужен был он, этот бой, смелым соколам, как хотели они долететь до вороньего гнезда и посчитаться за все!..

Куст серебристого лоха, росший в том месте, где засел враг, покачивал своими ветвями. Молчала страшная полоска земли. До боли в глазах вглядывались в нее моряки, саперы, инженеры. Они высматривали заветную тропку, по которой ночью можно было бы пробраться к врагу.

Кончались боеприпасы, кончалась вода в амфоре… Надо было действовать.

Но кто поведет? Поведет тот, кому глаза свои отдаст орел, а лев — свое сердце…

В ту ночь жизнь дала все это русской девушке-комсомолке, самой молодой в отряде — Галине Петровой. Она нашла заветную тропку и повела по ней моряков прямо на куст серебристого лоха Серебро его листьев хорошо было видно в ту ночь — оно отражало далекий свет белых облаков.

Молчала земля Молчал враг. Молчало море… Стучали только шаги. Не по земле стучали. В сердце каждого моряка…

Каждый шаг — бой. Сделаешь его — выиграешь бой. Этого стоило ждать сорок дней и сорок ночей. Стоило мерзнуть и голодать, чтобы увидеть перед собой заветный куст серебристого лоха. Пройти к нему — значило победить. И Галина прошла, а за ней прошли бойцы. След в след.

Не думал враг, что пройдет по минному поясу русский десант. Был уверен, что коварство сильнее смелости.

Но… Налетели на врага соколы с орлицей. Заметалось воронье. Побежало, ослепнув от страха, на свое минное поле. Здесь-то и помогла своим освободителям древняя земля Нимфея, воздала врагу сполна за все свои раны

Этот бой был последним. Он шел на виду у серебристого лоха. И радовался куст, видя, как гибнут враги!

А когда закончилась смертельная схватка, оглянулись моряки — нет Галины Петровой. Стали они искать свою орлицу, звать ее:

— Где ты, наш смелый проводник, где ты?!

Но не отозвалась девушка. Она лежала около куста серебристого лоха и что-то беззвучно шептала. Из раненого сердца ее на землю стекала алая кровь.

Ветер гнал последнее облачко. Волны осторожно ласкали берег, будто боялись причинить боль израненной земле. Все посветлело вокруг, все радовалось. Мрачными были только лица десантников. Согнули плечи, почернели от горя моряки. Тяжелые матросские слезы падали на истрепанные бушлаты.

…Похоронили девушку вместе с ее товарищами. Похоронили в братской могиле под кустом серебристого лоха.

Много русских жизней приняла древняя крымская земля. Нигде нет столько памятников, сколько по пути от Сивашей до Керченского пролива. Поставлен памятник и на могиле Галины Петровой, рядом с кустом серебристого лоха.

Стоит этот старый, чудом уцелевший куст у самого синего моря. Каждый день, каждый час, в шторм и безветрие, протягивает он к людям свои ветви с серебристыми листьями, словно радуется, видя, как люди меняют лицо Земли.

И люди не трогают куста серебристого лоха. Нельзя его трогать. Он светил, как маяк, когда черноморский десант вела Герой Советского Союза комсомолка Галина Петрова.

1. Галина Петрова — Герой Советского Союза, участник Керченского десанта 1943 года.

2. Нимфей — город, основанный греками на Керченском полуострове в VI веке до н. э. Остатки этого города обнаружены близ Эльтигена (ныне с. Героевское).

3. Деметра — в древнегреческой мифологии богиня плодородия и земли.
Сборники легенд

1. Легенды Крыма / сост. Г.Таран, худ. Ю.Белькович — Симферополь: Таврида,1974 — 176с (стр. 158-162), где печаталась по оригинальному изданию в сборнике в журнале «Советская женщина», № 5, 1962. Впервые легенда записана М. Файзи.

Одиссей покорял... Керченский пролив

Российские ученые подтвердили привязку царства Аида к Керчи

Современные прочтения античных географов доказали связь упомянутых Гомером, Плинием и Аполлонием Родосским страны мраков и царства мертвых с Керченским полуостровом и Азовским морем.

Древние легенды

Оказалось, что крымские легенды и древнегреческие мифы рассказывают об одних и тех же событиях, только с разных сторон. Например, о происхождении скифов от Геракла или о ссылке Ифигении в Тавриду. Кстати, одно из толкований легенды о Медузе Горгоне говорит о том, что за змей на ее голове приняли слипшиеся от крови волосы, ведь голову убиенной привезли в бурдюке с кровью. А Посейдон, который, по легенде, изнасиловал Горгону, считался не только покровителем морей, но и Причерноморья, за которое с незапамятных времен сражался с Зевсом. И именно на территории нынешнего Крыма, судя по всему, отличился своими подвигами Персей. Сюда же отправляется за советом к оракулу и в подземное царство Аида Одиссей, встречая по пути нимф и воюя с листригонами.

Сегодня все больше ученых склоняются к тому, что основная часть легенд о Геракле, его странствиях, «Аргонавтике» и Одиссее описывают события, которые происходили в Северном Причерноморье, а вовсе не на Западе. В гомеровских аллегориях и метафорах, а также на древних географических картах российские историки разглядели подробное описание Черного моря, Керченского пролива, Азовского моря и Сиваша.

Татьяна Фадеева, кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник отдела истории ИНИОН РАН:

«Античные географы оставили нам массу интереснейших сведений о Северном Причерноморье. И они неоднократно приводили такие сведения, которые казались ошибочными, нелепыми, странными. Они писали, что здесь жили индейцы Меотиды (Азовское море. — Ред.). Таврида в то время называлась Эрифия, она восхвалялась как страна блаженных. Там паслись быки Гериона, туда же отправился Геракл, чтобы похитить их».

Но самое интересное, что современные археологические находки подтверждают сведения, дошедшие до нас от древних историков и поэтов...
Вулканы-чудовища

Экспедиция «Берег богов», которая завершилась в конце прошлого года, дала сенсационные результаты. Оказалось, что на дне Черного моря, в прибрежных районах, на глубине от 100 до 200 метров, находится множество грязевых и газовых вулканов.

Сергей Воронов, директор Черноморского центра подводных исследований:

«Были обнаружены совершенно неизвестные науке два вулканических комплекса, очень большое количество метановых фонтанов, газовых фонтанов».

А ведь раньше, до того как уровень воды в Черном море поднялся (согласно теории Черноморского потопа), подводные дюны были равниной, берегами пресноводного Эвксинского озера. А значит, все эти вулканы находились на поверхности.

На территории Керченского полуострова и сейчас можно встретить грязевые вулканы. Правда, их активность, по всей видимости, постепенно уменьшилась. Во времена же античности эти вулканы вполне можно было принять за неких чудовищ, извергающих грязь, горячие пары, воду и газы.

Татьяна Фадеева:

«И в Аргонавтике, и в Одиссее мы встречаемся с очень интересным описанием, как они преодолевали этот Керченский пролив. Их караулили чудовища Сцилла и Харибда — речь идет о грязевых вулканах и реках, которые подчас воспламенялись. Отсюда все четыре адские реки, одни из которых были пламенными — Флегетон и Кацит, а другие, Стикс и Ахерон, — холодными, даже подземными».

Кстати, и сегодня происходят уникальные во всем мире случаи «горения» Черного моря, насыщенного сероводородом.

Получается, что в то время Керченский пролив был практически непроходим для кораблей. Но река Кубань в своей дельте образовывала несколько протоков, и по одному из этих протоков можно было попасть из Черного моря в Азовское. Именно этим протоком, по мнению ученых, и проходили аргонавты, а также сам Одиссей.
Царство мертвых

Эту жуткую болотную местность с грязевыми вулканами, покрытую туманом, и описывали авторы дошедших до нас рассказов о путешествиях легендарных мореплавателей. И ассоциировалась она, видимо, с царством мертвых.

Татьяна Фадеева:

«Многие описания, которые мы встречаем в той же „Аргонавтике“ и в том же плавании Одиссея, действительно гораздо больше подходят Сивашу, мелкому морю, в котором, так сказать, можно утонуть, из которого долго брести, а также к этой топографии подземного царства, где расположено царство мертвых, куда Одиссей должен был ходить к оракулу за предсказаниями».

Странно, что прежде историки не обращали внимания на прямое указание Гомера о том, что «область Аида» расположена в стране киммерийцев:

Прежде, однако, ты должен,

с пути уклоняясь, проникнуть

В область Аида, где властвует

страшная с ним Персефона...

Судно дошло до предела

глубокой реки Океана.

Там находится город

народа мужей киммерийцев...



Интересен еще один факт, на который указывают современные исследователи: именно в Боспорском царстве, располагавшемся на территории Керченского полуострова и Тамани, больше, чем в самой Греции, почитали богиню Деметру. А ведь Деметра — мать Персефоны, жены Аида и царицы подземного царства мертвых. Правда, вход в подземное царство Аида археологи пока не отыскали. Хотя не исключено, что его врата просто скрыты от людских глаз в керченских подземельях. Ведь многокилометровые лабиринты, которые существовали под Керчью еще до того, как появились первые каменоломни, до сих пор мало изучены...

Алексей ПРАВДИН

ktelegraf.com.ua

"Тайна черного моря"....Впечатлило. Это , у богатыря, походу баллистическая ракета была...

ПИРАТСКИЙ МАЯК

Какую радость испытывает блуждающий в потемках человек, когда увидит огонек, невольно ноги понесут его к нему. Огонь в безветренную погоду напоминает корабельщику домашний очаг. Огонь на берегу в бурю предупреждает об опасности. Недаром в глубокой древности люди строили маяки, к себе манящие, и на строительство их денег не жалели. Вспомните о величественном александрийском маяке, входящем в число семи чудес света. Маяков в древности на Черном море не было, хотя здесь опасностей немало поджидало мореплавателей.

Те, кто сегодня плывут по просторам Черного моря, хотя бы не чувствуют опасности нападения тех, кто носил немало названий: флибустьеры, корсары, пираты.

Раньше пираты не давали прохода мирным торговым судам, нападая и грабя их. Черное море кишело ими. Правда, боспорский царь Евмел в свое время очистил от пиратов воды моря, но время шло, и они вновь появились.

Среди множества пиратов Понта своим коварством и жестокостью выделялся Тавр. Имя свое он получил от народа тавров, откуда и был родом. Исполинский рост, огромная физическая сила сочетались в нем с мужеством, смелостью и коварством. Он был умен и хитер. Тавр в переводе означает Бык, кличку ему дали греки за его стремительность силу и непредсказуемость. Нападения Тавра и его пиратов всегда были внезапны и беспощадны. Они грабили и топили торговые суда, медленно плывущие мимо скалистых берегов. Своих кораблей тавры не имели, они были горцами и, спускаясь к морю, прятались между утесов, выслеживая путь купеческих судов. А в тайных небольших бухточках и гротах у них стояли на приколе легкие лодки для окружения тяжелогруженых кораблей. Понтийский царь Митридат поддерживал пиратов, если они нападали на римские суда, или купцов, торгующих с римскими областями. Он вел долгую и непримиримую войну с Римом.

Военная когорта, посланная в Пантикапей для осады города, возвращалась в Херсонес-главную базу римского войска на севере Понта. Задача была выполнена блестяще и без кровопролития. Старый понтийский царь, окруженный изменниками, велел телохранителю заколоть себя. Он предпочел смерть позорному плену. Опьяненные победой над грозным царем, войска, ликуя, отплыли в Херсонес. Нагруженные награбленным добром, корабли медленно двигались вдоль берегов Тавриды. Стояла поздняя осень. Горы окрасились в желто-красный цвет, Ярко светило солнце. Но, небо вдруг потемнело, и на море разыгралась жестокая буря. Корабли разбросало среди 6ушующих волн. Совсем рядом виднелись берега, но повернуть к ним – означало бы верную гибель: там они бы разбились об острые скалы. Буря набирала силу, все труднее становилось действовать веслами и бороться со страшными порывами ветра и гигантскими пляшущими волнами.

– Это Нептун разгневался за нашу легкую победу над Митридатом и хочет покарать нас! – воскликнул сидящий на носу триремы старый центурион с лицом, сплошь покрытым рубцами, делавшими лицо, похожим на львиную морду. Вечер только приближался, а тьма опустилась на море такая, что кормчий не видел, куда направлять трирему. Внезапно на темном скалистом мысу появился огненный силуэт – громадный пылающий воин со шлемом на голове и круглым щитом в руке. Сквозь рев бушующего Понта донесся звук буцины.

– Смотрите, смотрите, сам огненный Юпитер указывает рукой путь нашего спасения! – закричал центурион.

– Вперед, к берегу! – приказал префект когорты. Прикованные к скамейкам рабы дружно взмахнули веслами – им тоже не хотелось погибать в морской пучине. Римская эскадра, миновав небольшой мыс, нашла спасение в закрытой и не заметной с моря бухточке. Миновав пенный бурун у утеса, о который разбивались гигантские валы, передовая трирема вошла в тихую гавань, где ветер свистел где-то там, высоко в скалах. Загадочный и странный маяк точно указал им верный путь. Вот только кто зажег огни маяка? Откуда взялась укромная бухточка, неведомая кормчим? Римляне с шумом выскакивали на берег. Тут же воткнули длинный шест, увенчанный позолоченным орлом с распростертыми крыльями. На шесте эмблема императора – щитовидный значок и на нем волчица с оскаленной пастью на красном фоне. К префекту когорты подбежали разведчики и доложили: силуэт огненного воина вырублен в скале, где есть грот. Там и установлены светильники с маслом.

– Здесь есть люди? – спросил префект удивленно

– Мы нашли только одну женщину, поддерживающую огонь в светильниках.

– Привести ее сюда! – приказал префект. Скоро перед ним стояла девушка, ладно скроенная одетая в шерстяную тунику, прикрывающую тело от осеннего холода. Густые черные волосы обрамляли смуглое лицо с черными сверкающими глазами.

– Что ты здесь делаешь? – по-гречески обратился префект.

– Чту память отца и братьев, – тихо ответила девушка тоже на греческом

– Кто ты?

– Я дочь гор! – гордо произнесла она.

– Где твои близкие?

– Они погибли в море, на рыбной ловле.

– Кто содержит тебя?

Глаза девушки гневно блеснули:

– Я – не содержанка! Сама зарабатываю себе на жизнь.

– Тебе не страшно быть одной?

– Я привыкла к одиночеству.

– Кто заставляет тебя поддерживать огонь, такой нужный терпящим бедствие на море?

– Память о погибших близких. Горел бы тогда огонь, они не погибли б!

– Но это требует значительных средств?

– Я их получаю с небольшого виноградника, принадлежащего мне. Получаю неплохое вино. Я надеюсь на то, что ты попробуешь его вкус. Пещера, в которой я прячусь в непогоду, находится совсем рядом.

Префект в сопровождении центуриона и дюжины легионеров двинулись вслед за девушкой.

В широком и высоком гроте на козьих и медвежьих шкурах стояли чаши, сделанные из черепов диких животных. Девушка отпила глоток, показав, что в чаше нет яда, и протянула ее префекту.

– Что-то недоброе таится в этом гроте и иссохших черепах! – подозрительно заметил центурион.

– Пей, дружище, нас, римлян, никто здесь не посмеет тронуть! – лихо крикнул префект, уже опьяневший от первых глотков.

С триремы доставили пищу, скатили полные бочонки боспорского вина. Пили все. Праздновали победу над Митридатом и свое спасение от холодных морских глубин. Лишь дозорные, выставленные по краям бухточки, стояли хмурые и злые. Черепа с вином обходили их стороной.

Смуглая красавица в обнимку с опьяневшим префектом стала подниматься по каменным ступеням, ведущим к маяку.

– Куда вы, господин? – смущенно спросил телохранитель.

– Во дворец богини Венеры!!

Меч ударил префекта за ближайшим поворотом, грудь ему проколол Тавр. Над каменным гротом внезапно раздался воинственный клич, и, сраженные дротиками и стрелами, пали римские часовые.

– К бою! – четко отдал команду старый центурион, не выпивший ни одного кубка вина. Римляне кинулись строить боевую «черепаху». Дротики, копья и стрелы пронзали замешкавшихся, не успевших прикрыться щитами. С разных сторон, взмахивая железными мечами, на них кинулись варвары.

– Отступать к триреме! – приказал центурион, встречая напористого варвара копьем из-за щита.

Внезапно от вершины скалы отвалилась большая каменная глыба и со страшной силой ударила в три­рему. Камень пробил деревянные палубы, раскроил черепа прикованным рабам и выбил дыру в днище судна. Трирема затонула на мелководье.

Пьяные римляне вяло отражали удары, а варвары с неистовой жестокостью рубили врагов, попавших в ловушку. Тавр стоял на каменной лестнице и наблюдал за кровавой сечей. Он видел, что старый центурион с ловкостью и большим искусством поражал наседавших врагов. К нему пробивались наиболее сильные легионеры. Они хотели вырваться из западни. Тавр рыкнул, как медведь, и бросился к центуриону. Тот прикрылся щитом, но Тавр страшным ударом разрубил щит и голову врага. Старый воин замертво распластался у его ног.

Скоро все закончилось. Триремы были разграблены и сожжены, римские солдаты перебиты, в гроте опять стояли чаши-черепа с вином, а огненный силуэт воина показывал рукой на спасительную бухточку. К ней, моля о помощи Юпитера, гребло новое судно…

МУРАВЬИНЫЙ ГОРОДОК НА БЕРЕГУ БОСПОРА

На западном берегу бухты, расположенной к востоку от бывшего Пантикапея (город Керчь), на Карантинном мысу, в давние времена находился городок Мирмекий, что означало в переводе с греческого «Муравьиный». Стоит сегодня пройти несколько кварталов Нового Карантина в Керчи от улицы Войкова к морю, чтобы увидеть раскопанные археологами улочки древнего города. За оградой городища находится нынешний пансионат Киев. Можно подняться на скалистый холм, где был акрополь, подставить ветру, дующему с моря лицо, глянуть на воды пролива, волнующиеся внизу, представить себе, что когда-то здесь бушевала жизнь. Последние исследования показали, что греческое поселение было основано во второй четверти VI века до н. э. В наиболее высокой части городища вырублены два склепа. В них были обнаружены два мраморных саркофага, один из которых украшен рельефами из жизни Ахилла. Ахилл и Мирмекий… Какое отношение к этому городу имеет один из самых ярких героев Древней Греции?

Византийский писатель X века Лев Диакон в своей "Истории" со ссылкой на перипл Арриана утверждает, что Ахилл был скифом из боспорского города Мирмекия. Арриан пишет в своём "Описании морского берега", что Ахилл происходил из городка Мирмикон, лежащего у Меотидского (Азовского) моря, откуда его изгнали за необузданный нрав. Поэтому он и уехал в Фессалию, куда раньше переселился его отец Пелей.

Остается узнать, кто же был матерью Ахилла? И это оказывается не сложно.

Матерью Ахилла была морская богиня Фетида, своенравная красавица, не желающая сочетаться ни с одним богом-олимпийцем, ни с одним смертным-героем Любвеобильный Зевс воспылал страстью к Фетиде. Но наученный горьким опытом в бесчисленных любовных приключениях, он решил на этот раз обратиться к богине судьбы! Та сказала только одну фразу, но фраза эта взволновала Громовержца. «От богини Фетиды родится сын, который мощью будет превосходить отца!» – вот каково было содержание ответа. А это означало только одно: если Фетида вступит в брачные отношения с любым богом-олимпийцем, сын его станет опасным для Олимпа. Нужно, как можно скорее, выдать ее за смертного. Такому решению воспротивилась богиня: « Чтоб я, бессмертная, стала покорна воле смертного, выполняла все его прихоти? Да, никогда!» Уговоры не помогали. Зевс принял единственно мудрое решение:

«Фетида, ты получишь в мужья того мужчину, который докажет физическое превосходство над тобой!»

Фетида усмехнулась: «Хотела бы я видеть того, кто смог бы меня одолеть!»

Желающих овладеть богиней в Греции нашлось немало. Но все они были побеждены богиней, погибли сражаясь.

Но, вот наступила очередь последнего. Им был могучий Палей. Богиня, приняв вид огромного быка, бросилась на смельчака. Но тот не бросился бежать, как это делали до него, а спокойно ожидал. Вот уже рога быка касаются тела Палея. В одно мгновение герой отступил на шаг в сторону, ухватил быка за рога и поверг наземь. При этом он сломал быку один рог. В одно мгновение богиня принимает образ огромного змея и обвивает тело Палея. Тот, ухватив змею поближе к голове двумя руками, так сжал ее, что, задыхаясь, змея прошептала: «Сдаюсь!» Эрот, Фетида и Палей,
Что было между ними?
Эрот сразил стрелой своей,
Царь победил богиню.

Женою смертного она
По воле Зевса стала.
Печальных дум всегда полна,
Страдать не перестала

Пусть рок к Фетиде и жесток,
Пусть это и богиня
Но, что поделать, вышел срок,
Она родила сына.

От Мойры вещей ждет ответ:
«Что ожидает сына?
Красивый будет, или нет?
В бою неодолимым?»

Судьбы развернулись уста,
Слова слышны и стон:
«Не нужна смерти красота,
В бою погибнет он!

Ведь жизнь, как быстрая река,
Несется шумно, лихо…
Прославлен будет на века
В сказаниях и мифах!»

Печален стал богини лик,
Вздох потрясает грудь,
С трудом сдержала громкий крик,
С лица не сходит грусть.

«Погибнуть сыну суждено!
Сложить печально руки?
Судьбы решение – одно…
А ей, Фетиде, муки!

Но, как судьбу перехитрить?
Нить Мойры не отнять!
Иль в ожиданье смерти жить?
Она – богиня!… Мать!»

Решенье мудрое пришло.
Решительно и смело,
Наперекор судьбе, назло,
Взялась она за дело.

Чтоб зелье сделала из трав, –
Гекату упросила.
Чтоб сын неодолимым стал,
На Стикс купать носила.

И, поместив в огонь печи,
Ахилла закаляла,
Росою, собранной в ночи
Жар тела утоляла.

Он для меча неодолим, –
С судьбой играет в прятки, –
Но есть изъян, всего один,
И место его – в пятке.

Ахилл об этом и не знал,
Как тело закаляла,
Когда вокруг огонь пылал,
За пятку мать держала.

Курс не доведен до конца.
Увидев сына… Печь,
Гнев обуял царя, отца,
Он обнажает меч.

Бежит Фетида на Олимп, –
Палей туда не смеет…
Что происходит только с ним?
От ярости немеет…

Средь девушек живет Ахилл,
Забавы те ж, одежда,
И внешностью похожим был,
В оружии – невежда!

Идет война не первый год
В сражениях под Троей,
Страдает греческий народ,
В Аид идут герои…

Оракула такой ответ:
«Вы не возьмете Трою,
Пока средь вас Ахилла нет!»
Но, где найти героя?

На розыск послан Одиссей,
Он разыскал героя.
Прошло всего двенадцать дней,
И сдалась грекам Троя!

Но в битве той погиб герой,
Войну закончив ту,
Ему попал Парис стрелой
Точнехонько – в пяту!


Лицам, не терпящим стихотворной формы, предлагается проза:

Брачные отношения Пелея и Фетиды закончились появлением на свет мальчика, которого родители назвали Ахиллом.

Заботливая мать обратилась к богине судьбы Мойре, чтобы узнать, какая участь уготовлена ее сыну. Ответ был для матери неутешительным. Печально вздохнув, Мойра сказала:

– Твоему сыну суждено стать одним из величайших героев, но он погибнет в бою.

Фетида решила обмануть судьбу, сделав своего сына бессмертным. Она купала младенца Ахилла в мертвых водах Стикса, реки царства бога смерти Аида. Погружая его тело в леденящие струи, мать держала сына за пятку. После купания Фетида помещала сына в горящую огнем неугасимым печь.

Как-то Палей увидел Фетиду, несущую сына к печи. Палей, не зная замыслов матери, бросился к жене с обнаженным мечом. Богиня бежала… Брак был Зевсом расторгнут. Но мать продолжала оберегать сына от возможности взять в руки свои оружие. Фетида спрятала Ахилла во дворце царя Ликомеда на острове Скирос. Там Ахилл жил, одетый в женские одежды среди дочерей Ликомеда. Здесь от тайного брака Ахилла с дочерью Ликомеда – Деидамии родился сын Пирр, прозванный позднее Неоптолемом.

Оставим на время Ахилла проводить весело время в окружении множества прекрасных девушек и перенесемся на Олимп, где боги собрались устроить веселую трапезу, сопровождаемую употреблением амброзии – напитка бессмертия. На пир богов-олимпийцев не была приглашена богиня раздора – Ирида. Мстительная богиня во время пира бросила на стол золотое яблоко, на котором было написано – «Самой красивой из богинь». Сразу же между богинями вспыхнула ссора из-за права обладать этим яблоком, поскольку каждая считала себя самой красивой. Особенно страстной ссора была между богинями Афиной, Герой и Афродитой. Эти три богини обратились к Зевсу с просьбой разрешить их спор. Зевсу было трудно решить этот вопрос. Афина была его дочерью, родившейся из его головы. Гера – женой. А Афродита – была богиней любви и красоты, силу которой испытал на себе любвеобильный бог богов. Зевс, понимая, что ему справедливо спор не разрешить, отослал богинь на суд к сыну Троянского царя Париса. Парис испытывал затруднения при разрешении этого вопроса, поскольку все три богини были прекрасны. Богини, видя то, что Парис не может присудить яблоко ни одной из них, решили подкупить его обещаниями. Гера обещала Парису бессмертие, Афина – мудрость, а Афродита обещала дать ему в жены самую красивую женщину земли. И Парис без колебаний отдал яблоко Афродите. Гера и Афина, разгневанные, улетели на Олимп, пообещав отомстить Парису. Самая красивая женщина Елена Спартанская была замужем за царем Менелаем. С помощью Афродиты Парис похитил Елену. Оскорбленный муж, Менелай, обратился ко всем греческим правителям помочь ему отомстить похитителю. Те дали согласие. Началась Троянская война.

В первые годы войны греки долго терпели поражения. Решено было обратиться к прорицателю Калханту. Тот сказал:

– Вы только тогда станете побеждать, когда в ваших рядах появится Ахилл.

Но, где искать его? Стало известно, что мать Ахилла Фетида прячет сына на острове Скирос… Ахейские (греческие) вожди отправили на остров Скирос посольство во главе с Одиссеем. Одиссей и его спутники проникли во дворец царя, переодевшись купцами. Перед собравшимися девушками положили женские украшения, а в стороне от них были положены щит и меч. Девушки, и Ахилл подошли к украшениям. Долго любовались ими, примеряя. По знаку, данному Одиссеем своим спутникам, был издан сигнал тревоги. Девушки от страха разбежались, а Ахилл схватил щит и меч. Одиссей уговорил Ахилла принять участие в Троянской войне.

Ахилл стал готовиться к войне. Самим Гефестом были выкованы доспехи Ахилла, меч его тоже вышел ил горнила бога-кузнеца.

Хотя следует поискать и реальных возможностей поисков вооружения главного героя Троянской войны. Ахилл являлся прообразом будущих рыцарей, хотя, как и все греки его времени, привык сражаться пешим. Он был полностью в броне в отличие от других греков; открытых мест в ней не было. Пятки героя были единственным открытым местом. Доспехи и меч Ахилла были стальными, у всех остальных – бронзовыми. Этим и объяснялась неуязвимость его.

Кого вел в бой Ахилл? «Мирмидонян»»,-говорит Гомер. Может, такое название люди Ахилла получили из-за своей многочисленности? А скорее всего, причиной тому были предшествующие события:

Один греческий миф говорит о том, что Эак, дед Ахиллеса, потерял весь свой народ во время мора, насланного Герой. Но по его просьбе его отец Зевс превратил в людей муравьев, и поэтому новый народ стал называться «мирмидоны», «мирмидоняне», «мирмидонцы»

Другой греческий миф говорит о том, что Зевс превратился в муравья, вполз в полюбившуюся ему женщину Эвримедузу, и от этой связи народились мирмидоняне – муравьиный народ, народ Ахилла.

Описывать Троянскую войну не станем. Сообщим о том, что от рук Ахилла пали почти все воины –герои троянские. Но и сам Ахилл не избежал смерти, Парис, виновник Троянской войны, поразил стрелой Ахилла, попав ему в пятку. Умер Ахилл от заражения крови. Отсюда существует понятие об уязвимом месте человека, именуемом «ахиллесовой пятой»

Прах Ахилла был захоронен у мыса Сигей, при входе в Геллеспонт со стороны Эгейского моря

Куда делся магический щит, подаренный Гефестом Ахиллу, щит, который давал обладателю его власть над человечеством?

Много веков и Трою, и Ахилла, и его могущественное оружие считали только мифом. Лишь в 19-ом веке стало известно – Троя действительно существовала, а Ахилл был реальным историческим персонажем…

В 1941 году по приказу фюрера археологи отправились на поиски щита, который должен был принести победу войскам Рейха! Магические доспехи легендарного греческого героя немецкие ученые искали…

ЦЕРКОВНЫЕ БАНКИ

Входит корабль в пролив, как в устье широкой реки, только течения такого сильного, как на реке не ощущается. Две полосы земли по бокам появляются, что еще более сближает пролив с рекой. Берег Таманский пологий, берег Керченский – крут, и изрезан множеством бухт, большей частью удобных для стоянки кораблей. Недаром древние на землях бухт этих города свои воздвигали. Корабль продолжает движение к Азовскому морю. Все увереннее чувствует себя шкипер в водах незнакомых. Но, что это? Скрежет киля по дну! Напоролся на мель корабль. Придется снимать судно с мели… А сил своих хватит ли? Время идет, и все более судно погружается в песок. Хорошо, хоть не скалы… Не трещит по швам, разваливаясь корабль! Что поделать, если мелок пролив местами?…

Казалось бы, так узок Керченский пролив, негде здесь разгуляться морской волне, воды голубые или чуть зеленоватые переливаются из Черного моря в Азовское, какую беду они могут принести? Древние греки, привыкшие к глубинам Средиземного моря, вообще презрительно называли Азовское море Меотийским болотом, а пролив лучшего названия у них не заслужил, чем право именоваться Боспором, что означало у греков – Бычий Брод. Названия презрительные, а на дне Керченского пролива немало суден тех далеких времен покоится, да и в наше время он немало бед приносит тем, кто неуважительно к нему отнесся. Вот те, кто вырос на берегах пролива, без преувеличения, считают воды пролива нелегкими. Недаром и названия поселков, расположившихся на берегу, получили угрожающие названия: «Капканы», «Опасное». Да стоит только окинуть взором северный берег Керченской бухты крутой и обрывистый с многочисленными выходами скал и подводными камнями, чтобы легко согласиться с названиями селений.

Здесь на подводных рифах лежат многочисленные обломки больших кораблей и маленьких суденышек. Вы, как полагаете, люди, находившиеся на них во время крушения, все спаслись?… Когда-то здесь доживала свой век старая женщина, которая по утру приходила на морской берег стегала кнутом водную гладь, и со слезами, просила море вернуть ей мужа и трех сыновей, которых оно у нее забрало.

На берегу, близь того места, где крепость Еникальская расположилась, стояла церковь, посвященная Двенадцати Апостолам. Здесь часто звучали молитвы за упокой души раба божьего, утопившего в водах пролива или Азова. Напротив этой церкви в море находится коварная отмель, так называемая Церковная Банка. И часто звучал печально колокол церкви, сообщая живущим о том, что чьи-то семьи постигла беда и пора готовиться поминать души грешные, не устами ангельскими сыплющие проклятия небесам. Здесь терпели крушение многие корабли. О чем говорить, если под килем глубины менее метра? Как-то здесь вблизи банки нашли две античные мраморные статуи. Значит, кораблекрушения случались здесь и в самой глубокой древности, хотя Посейдону, богу морей, и свите его великой, здесь негде было разместиться, разгуляться, как следует!

Ходят сейчас по проливу мирные суда, никому не салютуя, а были времена, когда пройти по проливу было опасно и в военном отношении. Тайком старались мимо прошмыгнуть. Стояли на берегу крепости. Сначала генуэзская, потом – турецкая. И генуэзцы, и турки в оба глядели за водами пролива. Правда, не всегда уследить могли…

Вспоминается 1699 год. Готовился российский флот, только народившийся, сопровождать посла России в Константинополь. Собирался в июне выйти, да задержала смерть важного российского вельможи, швейцарца Лефорта. Второго марта скончался носивший звание адмирала русского флота Франц Яковлевич Лефорт. Петр, тогда еще не носивший приставки к своему имени император, сердечно любивший его, как лучшего своего веселого собеседника, громко рыдал над его телом. Мысли отправиться к Керчи царь не оставил. Вспомнил, что первый из апостолов Христа – Андрей Первозванный начал свои проповеди в Крыму вести с Керчи, а точнее с земель мирмидонянами населенными, и десятого марта учредил орден Андрея Первозванного и тот час возложил его на Головина, а сам через два дня уехал в Воронеж. Весною 1699 года в Воронеже особенно активно строительство кораблей велось, изготовлено было 86 военных судов, предназначенных к походу в Азовское море. В том числе было 18 кораблей, имевших каждый от 36 до 61пушек. Должность адмирала после Лефорта занимал Ф.А. Головин. Но, ведая о том, что Головин морскими ветрами не обласкан, а бурями не потрепан был, надзор над флотом велено было иметь вице-адмиралу Крюйсу. Петр пока довольствовался званием командора на 44-пушечном корабле «Апостол Петр». 27 апреля флот отплыл из Воронежа, плыл по водам Дона Тихого, не торопясь, внимательно приглядываясь, испытуя корабли построенные, и16 мая прибыл к Азову. До половины августа Петр усердно занимался корабельным делом, показывая другим пример, конопатил и мазал суда. Сам доводил до полного совершенства корабль

"Отворенные врата", которым собирался командовать в плавании до Керчи, и в тоже время занимался государственными делами по всем частям, как и положено государю.

Около половины июня весь флот направился в Азовское море. Царь, дождавшись крепкого западного ветра, который поднял воду в донских гирлах, с искусством опытного лоцмана вывел корабль за кораблем из донского устья в открытое море. Собственноручным письмом он поздравил своих сотрудников, оставшихся в Москве, с благополучным выходом флота в море. По случаю происходивших у Таганрога последних приготовлений к морскому походу Крюйс писал: «Мы принялись за килеванье, конопаченье и мазанье кораблей с такою ревностью и с таким проворством, как будто на адмиралтейской верфи в Амстердаме. Его величество изволил сам работать неусыпно топором, теслом, конопатью, молотом, смолою гораздо прилежнее и исправнее старого и хорошо обученного плотника». По вечерам Петр в эти дни был обыкновенно занят составлением подробной инструкции для посла Украинцева. Главные требования России, о которых должен был заявить русский посланник в Константинополе, состояли в окончательной уступке Азова России и в безусловном прекращении всякой годовой дачи татарам

В полдень 5 августа из Таганрога отплыла эскадра из десяти больших кораблей, двух галер, двух галиотов и четырех стругов с казаками. Командовал ею опытный дипломат Ф. А. Головин, получивший звание генерал-адмирала. В морских делах он был так же сведущ, как и его предшественник в этом звании – Лефорт. Но так, очевидно, было удобнее Петру, который любил вершить дела сам, оставаясь при этом в тени. И в данном случае он был просто капитаном Петром Михайловым.

Поход в Керчь по всем признакам начинался неудачно. Эскадра отошла от Таганрога всего верст на двадцать, как разразилась сильная буря. Пришлось стать на якорь и простоять двое суток, качаясь на волнах, занятие не слишком приятное, если учитывать, что азовская качка неприятная: волна мелкая, но частая – корабль с борта на борт швыряет, внутренности у неопытных выворачивая. Не успели привыкнуть к морской стихии мужики российские, от сохи оторванные. Царь спуску никому не давал, о поблажках и думать не приходилось. Страдали животами матросики, да терпели…

Не только людям, но и снастям, и парусам досталось, да и мачтам – тоже. Пришлось возвращаться в Таганрог и ждать погоды еще две недели, да ремонт вести.

Наконец-то, в полночь 14 августа подул сильный попутный ветер. Петр дал сигнал к отплытию, сам он командовал кораблем “Отворенные врата”.Если бы корабли российские распустили все паруса, то на следующую ночь были бы уже в Керчи. Но старый моряк вице-адмирал Крюйс, прослышавши про коварные мели Азовского моря и Керченского пролива, посоветовал поставить только один парус. Поэтому двигались медленно, с остановками, с промерами дна и только 18 августа увидели "высокую землю Керченскую".

Это был великий день России. Русская эскадра стала посреди Керченского пролива. Четыре турецких корабля осторожно прижались к крепости. А крепость маленькая всего пять башен. Петр одним взглядом оценил ее состояние. Стены некрепкие и местами развалились. Это не Азов, который так трудно дался русским воинам. Разленились турки, ожирели от бездействия. А город Керчь то каков? Дома однотипные, с плоской татарской крышей, один над другим лесенкой к горе Митридат прилепились. Деревьев совсем нет. Только два десятка мечетей над городом возвышаются.

Для пущего эффекта флагманский корабль «Крепость», приближаясь к Керчи, отсалютовал семью залпами. К адмиралтейскому салюту присоединилась вся русская эскадра, и началась пальба из всех пушек. Туркам ничего не оставалось делать, как отвечать на приветствие, хотя какая уж тут радость – страх один: нежданно-негаданно русская эскадра нагрянула. Зачем? Как она вообще очутилась в Азовском море?

Тем временем на шлюпке под белым флагом к турецким властям прибыл Ф.М. Апраксин с поручением известить о прибытии русского флота и поздравить. Делать нечего, в ответ на визит Апраксина турецкий адмирал Гасан-паша прислал своих людей. Они стали расспрашивать адмирала Головина о причинах прибытия столь большого числа военных кораблей. Реакцию турок, видимо, хорошо передает запись Крюйса: "Ужас турецкии можно было из лица их видеть". Они никак не могли поверить, что эти корабли построены в России и на них русские люди. Но еще больше их поразило известие, что русский посол на военном корабле намерен отплыть в Константинополь.

До поздней ночи вокруг русских кораблей шныряли турецкие лодчонки. Одни смолу с обшивки соскребали, чтобы посмотреть, из какого дерева корабли построены. Другие дивились на матросские учения, которые приказал проводить Петр на виду турок и татар. А третьи устроили настоящий восточный базар – торговали всем, чем попало: и красочной с расписными узорами тканью, и диковинными фруктами, и овощами, охотно беря взамен московские ефимки.

Петр опасался, что турки не пропустят русский корабль через Керченский пролив, и потому решился провожать его сам с сильной эскадрою. Действительно, турецкий адмирал, стоявший в Керчи, и керченский паша не хотели пропускать русский корабль, а предлагали посольству выйти на берег и следовать сухим путем.

Турецкие власти из кожи вон лезли, чтобы помешать отплытию русского военного корабля в Константинополь. Начался затяжной и нудный торг с повторением одних и тех же доводов.

Черное море, убеждали турки, недаром зовется Черным. Оно коварное и непредсказуемое. Плавать по нему опасно. Поэтому для посла же лучше ехать по суше – надежнее, удобнее и быстрее…

В ответ русские упрямо твердили, что уповают на господа Бога, что Черное море им-де хорошо известно и воля государя, чтобы его посол ехал морем.

Турки стали твердить, что из Керченского пролива в Черное море вообще выйти нельзя – лежит-де под водой черный камень, который преграждает путь судам, и на нем неминуемо разобьется посольский корабль.

Пришлось посылать лоцмана, чтобы осмотреть тот камень. Вернувшись, он доложил, что камня никакого нет, а есть подводная скала – продолжение мыса, которую обойти вполне можно.

После этого турки выдумали новую причину: прямо на Константинополь плыть-де никак нельзя – не хватит воды и съестных припасов. Придется заходить в Кафу и Балаклаву.

В общем, они хотели, как можно дольше задержать посла в Крыму, а там, глядишь, и придет фирман от султана, и тогда ясно будет, что делать и как поступать.

Эти бесконечные тяжбы прервало четкое распоряжение Петра: кораблю с послом немедленно плыть в Константинополь. Если будут упорствовать, всей эскадрой будем сопровождать. "Крепость" взяла курс на Царьград и своим салютом возвестила турок о рождении в России военно-морского флота. Демонстрация вполне удалась, флот оказал влияние на успех миссии Украинцева.

Убедившись, что турки не помешают Украинцеву отправиться морем в Константинополь, Петр с эскадрою возвратился в Азов, откуда в сентябре прибыл в Москву, между тем как Украинцев на корабле «Крепость», состоявшем под командою опытного голландского шкипера Памбурга, несмотря на все предостережения турок, отправился в путь. Сначала небольшая турецкая эскадра служила конвоем русскому кораблю, но нетерпеливый Памбург поставил все паруса и вскоре скрылся из виду конвоя. В полдень 2 сентября он без лоцмана вошел в цареградское гирло, плыл удачно Босфором, внимательно осматривая берега и измеряя глубину пролива; 7 сентября царский корабль пришел к Царьграду с пушечною пальбою и бросил якорь в виду сераля, министров и народа. Турки спрашивали Украинцева неоднократно: много ли у царя кораблей, все ли оснащены и как велики? и очень досадовали на голландцев, зачем они учат русских кораблестроению. Многие тысячи посетителей – между ними был и султан – приезжали для осмотра русского корабля и хвалили прочность его работы. Разнесся слух, очень встревоживший турок, что большая русская эскадра стоит под Требизонтом и Синопом и грозит нападением на эти места. Особенно перепугались турки, когда Памбург, угощая на своем корабле знакомых ему французов и голландцев, в самую полночь открыл пальбу из всех орудий к великому ужасу султана, жен его, министров, народа: все вообразили, что Памбург давал сигнал Царскому флоту, ходившему по морю, идти в пролив к Константинополю. Султан в крайнем раздражении требовал строгого наказания Памбурга; однако Украинцев успокоил турок, и этим дело кончилось.

легенды - это оч даже замечательно!! но хто их выдумывает и откуда мы их черпаем??
В случае чего наврали = претензии посыпятся к Рыжей.
_ Алёнчик!! оно тебе надо??!! ;-)

ну и пусть кидаются камнями в мой огород,я заборчик построю)))

РАССВЕТ ИЛИ ЗАКАТ БОСПОРА?(взято тут(http://www.kerch.name/today/culture/lit ... yma/7.html)

Лето. Раннее утро. Легкая дымка нависла над водами залива, едва заметно, нежно касаясь их. Над водами носятся чайки, высматривая добычу. Тишина нарушается их криками. Город притих и живет ожиданием прибытия в Пантикапей представителя Понтийского царя Митридата VI Евпатора. Что ожидает горожан? По городу ползут разные слухи, один нелепее другого. Но вот из-за мыса показались корабли. Все ближе и ближе они к Пантикапею. Идущие в кильватер друг за другом триремы, втягиваются в гавань. На флагштоках развеваются знамена с полумесяцем и звездой, символы царя Понта. На судах находятся воины, уставшие за трехсуточный переход Черного моря. Они рады тому, что переход через море был благополучным. Будущее сокрыто от них, но они не слишком задумываются над этим. Они прибывали на Боспор после сражения со скифами, когда их на помощь в борьбе с ними пригласили херсонесцы… Прибывших в Пантикапей, встречает у причалов боспорская знать. Диофант сразу заметил разницу во внешнем облике городов. Херсонес ничем не отличался от обычных греческих городов, он был и красивее и уютнее, но Пантикапей превосходил его размерами и множественными оборонительными сооружениями. Прямо из гавани Диофант направляется во дворец царя. Переговоры длятся недолго. Оговорены все детали отречения Перисада V от власти, Власть передается Митридату.

Гонцов послали к Митридату,
Власть Перисад отдать готов,
Из Понта прибыли солдаты,
Сам Диофант привез послов.

Неторопливый разговор, –
Вином наполнены бокалы, –
И частью Понта стал Боспор,
А Перисад царя вассалом!
Сколько раз верой и правдой служил своему господину выходец из славного города Синопы, Диофант! Многому научился у своего повелителя, многое из усвоенного пригодилось ему в его нелегкой службе. А служба была разной. То он становился полководцем, ведя за собой армию, то превращался в дипломата. И кто знает, не будь у него дипломатических способностей, смог бы Митридат VI Евпатор закрепить за собою то, что добывалось силой оружия? От Диофанта требовались и решительность, и быстрота действий. Царь Понта не терпел медлительности. Хорошо усвоил полководец греческое изречение: «Bis dat, qui cito dat» По-русски оно звучит: «Тот дает дважды, кто быстро дает!» Но главное правило, которое он вынес и усвоил, как непреложную истину: «Никому и никогда не доверять!» Не доверять, особенно тогда, когда всей душой и каждой клеточкой своего тела, хочется этому последовать. Второй приезд Диофанта в Пантикапей разительно отличался от первого. На этот раз он прибыл сюда на кораблях Херсонеса, в зените своей славы. Благодарные жители Херсонеса поставили Диофанту памятник, с описанием его побед. Но, на Боспор с ним прибыло немного солдат. Ровно столько, чтобы надежно охранять его особу и чтобы вызывать почтительность и уважение к ней. После обильного ужина Диофант стал собираться на корабль. Несмотря на уговоры царя Перисада отдохнуть в отведенных ему для сна покоях, понтийский полководец отказался. На лице Перисада промелькнула и исчезла тень досады, вызванная тем, что столь высокий гость отказался от предложенного ему самого почетного и удобного помещения во дворце. Как ни быстрым было изменение выражения лица, Диофант заметил его, но вежливо и твердо повторил свой отказ. У понтийского полководца имелось на этот раз больше времени и возможностей сравнивать Херсонес с Пантикапеем. Херсонес был истинно греческим городом, к таким, какими их привык видеть понтийский полководец. А Пантикапей соединял в себе эллинизм с самым обычным варварством. А Диофант знал не на словах коварство варваров, восточных сатрапов, чтобы доверять им. Но не только это заставило Диофанта отказать гостеприимному хозяину. Было слишком тепло, и ночлег на корабле был предпочтительнее душного с обилием благовоний дворцового помещения. Легкое покачивание на волнах снимало душевную нагрузку, физическое утомление, накопившееся за день. Но главное, внутреннее спокойствие, – на корабле Диофант был значительно в большей безопасности. Пробраться врагу на корабль было значительно труднее, чем подкрасться с кинжалом в переходах дворцовых покоев. Вернувшись в сопровождении воинов на корабль, Диофант улегся на приготовленное ложе и долго ворочался, не в силах уснуть. Сдержанный в пище и вине, сегодня вечером он выпил вдвое больше обычного, и, следуя варварским обычаям, пил вино, неразбавленным водой. Он много съел осетрины, приготовленной по местным правилам, с множеством специй, в том числе и с зернышками граната. Рыба была необычайно вкусной, куски ее так и таяли во рту… Диофант вспомнил обрюзгшее лицо Боспорского царя, его нервозность. «Да, слабым стал потомок первого Спортока, ни силы военной, ни золота в казне, ни мощи в членах!» Вино, беспутная жизнь подорвали здоровье Боспорского царя. И становится понятным, почему он отрекается от власти. Ему угрожают не только внешние враги, но и собственное окружение. И еще, нельзя было не заметить, что передача власти иноземцу, пусть и с таким популярным именем, как Митридат Евпатор, многими из окружения царя воспринимались неприязненно. Угрозу самому себе Диофант почувствовал интуитивно. Можно было не сомневаться, что во дворце Перисада зреет заговор…Диофант поднялся с ложа и выбрался на палубу. Ночь была тихой и темной, каковыми и бывают летние ночи на Боспоре. От поверхности моря веяло прохладой, По поднятию и опусканию судна можно было судить о спокойном дыхании уснувшего моря.

На юго-востоке темных небес едва прослеживалась тонкая полоска серпа месяца. Но вместо одной звезды, как это было на знамени Евпатора, на темном бархате ночи сияло множество ярких звезд. Береговая линия города терялась в темноте, Ни одного огонька на всю уснувшую округу. Диофант присел на бухту просмоленного каната и незаметно для себя задремал. Привычку спать сидя, он сохранил еще с ранних военных походов, когда только таким способом можно было восстановить силы перед боем. Разбудили его многочисленные звуки на берегу. Хотя еще солнце не стало подниматься и косые лучи его не коснулись стен храма Аполлона на вершине горы, а город пришел в движение. Первым желанием было отправиться на лодке к берегу, но осторожность восторжествовала. Прибывшие на корабль двое его солдат, рассказали, что в городе восстание. Царь убит. Идет расправа над близкими ему людьми и группой понтийских воинов, оставшихся на берегу. Лицо Диофанта не изменилось, оно оставалось бесстрастным, когда он выслушивал донесение своих солдат. Потом он велел сниматься с якоря, поднять паруса и взять курс на Херсонес.

САВМАК – РАБОМ ЛИ ОН БЫЛ?

Да, вечная боязнь
Утратить власть, –
Будь это царь, будь это князь, –
Готовы головы сложить,
Но только не свои, чужие
Во имя власти той служить
Без содержания, пустые,
То ль живы? То ли мертвецы?…
Здесь внуки, дети и отцы
Нет душ у тех, нет душ у тех,
Кому из них сопутствует успех?…
Что в имени твоем человек? Для чего ты родился и жил? Каков был твой конец? Что оставил на земле после себя? Ну, хотя бы знать, как выглядел ты в расцвете сил и возможностей своих? Все эти вопросы возникают, стоит только произнести слово Савмак!

Тяготился ли Савмак своим положением при дворе Боспорского царя? Действовал ли он интуитивно, или обдуманно продвигался к достижению цели? Шел сам, влекомый жаждой власти, или плыл по воле общественных волн, зная, что эти волны могут высоко поднять, и тут же сбросить и захлестнуть, не оставив даже упоминания имени?

День за днем, изо дня в день, повторялись мелкие хлопоты при дворе боспорского царя. Присутствие при принимаемых им решениях, участие в трапезе и мелких празднествах, хождение в храм Аполлона, покровителя Пантикапея. Бурных событий не было. Были мелкие стычки со скифами, хотя действовало соглашение о мире с ними, сопровождаемое выплатой скифам дани.

Последний владыка Боспорского царства из династии Спартоков Перисад V ничем не прославил свое имя, хотя немало лет восседал на престоле в славном городе Пантикапее. Жизнь в столице протекала медленно и тускло. Как и прежде, воды Меотиды (Азовского моря), пролива Киммерийского, и Черного моря кишели рыбой, но вылавливать ее в прежнем количестве не имело никакого смысла. Торговля с Афинами прекратилась давно, а других мест сбыта не нашли – не ловить же рыбу только для того, чтобы ее тут же вываливать назад в воды пролива, но мертвой?… Такое же положение было и с хлебом. Вялая торговля, откуда деньги брать? Недовольство зрело невидимо. И естественно все плохое связано было с именем царя. Кротким ли был Перисад? Кто теперь может сказать? Но в гостеприимстве никому не отказывал! Более года во дворце его, будучи юношей, пребывал Митридат, спасавшийся от тайных и явных убийц, подсылаемых родной матерью. Теперь Митридат сам стал владыкой огромного царства, соперничавшим с могуществом Рима.

Перисад доживал свой век, вместе с ним доживала династия Спартоков. Не было потомства у боспорского царя. Поменял он множество жен, и – никакого толка. Видимо, проклятие богов лежало на нем самом?… В чьи руки он мог передать государство? Такой вопрос становился насущным. Из родственников Перисада, жившим и воспитывавшимся при дворе царя, был Савмак. Внешне он ни чем не выделялся, такой же, как и сотни других. И дальновидностью ума и образованием тоже не славился. Молодой и внешне инертный, он не тяготел ни к образу жизни эллина, ни к культуре греческой. Старался походить на обычного горожанина, чем приобрел среди простого люда и рабов немалую популярность. Было ли это естественным стремлением подстраиваться по других, или мимикрия была результатом вынашиваемого им какого-то плана, сказать было трудно. Перисад слежки за ним не организовывал, доживая умеренно и спокойно свой век. Не знал он даже того, что заговор против его жизни не только зреет, но давным-давно созрел и только ждет удобного времени. Придворные при царе Пери саде были расколоты на две группы: одна – участвовала в заговоре, другая – не была посвящена в него, оставалась в полном неведении. Слухи о том, что между Перисадом и Митридатом Евпатором ведутся тайные переговоры, уже стали известными малой группе людей, особенно преданных царю. В их число Савмак не входил. Но всякие слухи имеют особенность просачиваться даже там, где, кажется, для этого нет никаких условий. Возможно, что что-то и стало известно Савмаку, недаром вокруг него засуетилась молодежь, пользуясь всякой возможностью для проведения сборищ за пределами акрополя. И это не настораживало Перисада. Просто царь недооценивал своего родственника. Он даже готов был бы передать власть на Боспоре в руки Савмака, но понимал, что положение государства станет еще хуже, потому что воспитанник совершенно не разбирался в государственных вопросах. Поэтому расклад мыслей царя постоянно останавливался на фигуре Митридата Понтийского. Тот и ростом, и силой ума, и решительностью превосходил многих государей того мира. Но, главное, в нем соединились две царственные династии, он был потомком персидских царей и Антиоха Македонского. Тайно подготавливалась передача власти над Боспором Митридату Евпатору. Почему тайно? Да потому, что большинству жителей Боспора не хотелось идти под руку чужеземца, беспокойного мятущегося понтийского царя, ведущего постоянные войны. Слабость правления Перисада устраивала многих из тех, кто вынашивал планы о самостоятельном правлении. Такие были в Феодосии, такие были и в Фанагории. Перисад V не мог не чувствовать того, что что-то идет совсем не так, как он этого хотел. А это подсказывало принятие единственного правильного решения: поторопиться с выполнением принятого плана. В Синопу был срочно отправлен гонец.

Ответ пришел через неделю: с важной государственной миссией в Пантикапей будет направлен Диофант Синопский, прославившийся и военными успехами и дипломатическим талантом. Ожидали его прибытия. Вскоре в бухту Пантикапея вошел корабль из Херсонеса, из него на берег сошел Диофант, с небольшим количеством гоплитов… Встреча посланника понтийского царя была торжественной… После подписания документов, был устроен пир… Как и при других царских дворах, тяготеющих к востоку, пир сопровождался неумеренным возлиянием и чрезмерным чревоугодием. Пир затянулся далеко за полночь. Отягощенные желудки требовали покоя, и скоро тишина поглотила все здания, находящиеся за стенами акрополя. Не слышно было и обычной переклички наружной стражи. Те тоже воздали должное служению богу вина Дионису. Однако тишина была обманчивой, она сопровождалась множественными убийствами. Просто, убиваемые, находясь в объятии двух богов Диониса и Морфея, не оказывали сопротивления. Заговорщики действовали по подготовленному плану, легко ориентируясь в темноте и лабиринтах царского дворца. Первым пал царь Боспора Перисад, затем один за другим падали сторонники политической линии передачи власти Митридату. Погибли и понтийские воины. Искали Диофанта, но безуспешно…

Утром при большом стечении народа царем Боспора был объявлен Савмак. И Фанагория и Феодосия стали на сторону Савмака.

Период ликования был недолгим. Те же проблемы, что и были при Перисаде, оставались неразрешенными. Мало того, добавились многие другие. Переворот сделал прежних союзников Боспора свободными от обязательств. Скифы требовали увеличения выплачиваемой дани, а денег не было. Савмак стал выпускать монеты с собственным изображением, но она значительно потеряла в весе. Профиль Савмака на монетах не увеличил их ценности. Неполноценную монету принимали, но неохотно. Наемникам платить было нечем, а местные жители предпочитали заниматься мирным трудом. Племена Северного Кавказа и Прикубанья не поддержали Савмака. Фанагория объявила себя независимой. Жизнь на Боспоре понемногу замирала. Многие отвернулись от Савмака. Через год на Боспор прибыл Диофант. С помощью армии и флота он через несколько месяцев отвоевал у Савмака и его сторонников Пантикапей и Феодосию, жестоко покарал восставших. Сам Савмак был закован в цепи и отправлен в столицу понтийского царя Синопу. Дальнейшая судьба Савмака не известна. Полагают, что он был казнен?…

Боспорское царство и большая часть Крыма были включены в состав Понтийского царства. А это означало включение его в сферу приготовлений к войне. Укреплялся Пантикапей, обновлялись стены Феодосии. Северо-западная часть Таманского полуострова Митридатом VI была превращена в сильно укрепленный район. Все города, особенно Гермонасса и Фанагория были превращены в крепости. Кроме них были построены крепости-башни прямоугольной формы, построены из сырцовых кирпичей, окружены рвами. Таких крепостей, расположенных одна от другой на расстоянии от двух до десяти километров было более двадцати. Высота стен достигала 5-6 метров, внутри башен были помещения с запасами воды и пищи. Вокруг таких башен возникали небольшие поселения. Гарнизон крепостей был постоянным.

Чувствовалось приближение военной грозы…

Давно меня мучает вопрос-где-то когда-то кто-то написал, что Керчь является родиной Ахилла.

Древнегреческий миф о ахиллесовой пяте повествует, что герой (то есть: полубог) Ахилл(ес) был практически неуязвим оттого, что его мать, морская богиня Фетида окунула младенца Алилла в Стикс, воды которого дают неуязвимость. Однако, ребенка нужно было за что-то держать, поэтому воды реки не коснулись пятки Ахилла, за которую его и держала Фетида. Пятка и была единственной уязвимой точкой Ахилла.

так вот -где в Керчи Стикс?если есть какие-то предположения, буду очень благодарна.

Ближайшая речка к Мирмекию - это Булганачка. Недавно,пару лет назад, она была похожа на Стикс,когда по ней канализация текла. А так, может и были рядом речки, да много времени прошло,много воды утекло.