Форум "В Керчи"

Керчь

(древний город у двух морей)

Повесть-хроника в документах, воспоминаниях и письмах участников героической защиты и освобождения города в 1941-1944 гг.

В Керчь весна приходит рано.
Уже в конце марта, согретые беспокойными черноморскими ветрами, оживают серебристые тополя. Первые клейкие листочки разворачиваются навстречу солнцу на молодых побегах раньше, на старых ветвях - позже. Невесомая дымка свежей, только что народившейся зелени заполоняет город и на равных соперничает с голубизной вод Керченского пролива.
Зеленое и голубое..
Но это только начало.
Чем сильнее берет свое весна, тем больше красок дарит она городу. Вот уже на склонах древней горы Митридат объявились среди изумрудной, еще не обожженной солнцем травы степные беглецы - сиреневые подснежники. А вслед за ними то там, то тут красными звездочками вспыхивают дикие розы, ранние вестники жаркого лета.
В апреле красный цвет можно увидеть в Керчи повсюду. Это не только розы. Красные флаги обрамляют улицы и площади, они полощутся на продувном ветру над большим стапелем судостроительного завода "Залив", где рождаются крупные нефтеналивные суда- танкеры. Алые флаги гордо развеваются на мачтах торговых и рыболовецких судов, которые, покидая порт, уходят в плавание по всем океанам планеты.
Красный цвет в апреле - это и звездочки на дверях домов, где живут ветераны Великой Отечественной...
Да, здесь была война. Долгие дни и ночи бушевал над Керченским полуостровом свинцовый шквал, пока не пришло освобождение.
11 апреля в Керчи праздник.
Почти четыре десятилетия назад, весенним утром 11 апреля 1944 года, полуживой город, в котором насчитывалось несколько уцелевших зданий и лишь несколько десятков жителей, снова стал советским.
Это было второе рождение города, который прожил на свете две с половиной тысячи лет.
Он многое пережил - сначала Пантикапей, столица Боспорского государства, позднее - византийский Боспор, потом - Корчев Тмутараканского княжества, генуэзский порт Черкио... Менялись времена, на смену одному поколению приходило другое, а город все стоял меж двух морей - Черного и Азовского, и не однажды приходилось ему играть важную роль в истории, не раз и не два он, казалось, погибал, но снова на обугленных руинах рождалась жизнь.
Память человеческая хранит многое. Но особое - священное - место в ней занимают герои. В их честь мы ставим памятники, называем города и корабли. Их имена мы даем своим детям.
На вершине горы Митридат, там, где скрещиваются пути всех ветров, сегодня горит Вечный огонь и крепко стоит на земле памятник - трехгранный солдатский штык, устремленный ввысь. Вокруг него - некогда грозные пушки времен Великой Отечественной.
Здесь - место поклонения тем, кто в трудный для Родины час отдал свою жизнь во имя будущего. Того будущего, в котором жить завтра нашим детям и внукам.
Прикосновение к подвигу всегда возвышает. Хочется видеть и слышать то время, когда наши соотечественники в единоборстве одолели врага, посягавшего на свободу и независимость нашего народа Хочется пройти за героями, вместе с ними все трудные военные дни и годы.
Но как вместить в несколько десятков страниц текста все, что произошло за огненные дни Великой Отечественной войны здесь, на узкой кромке каменистой прибрежной земли, назвать все имена, достойные вечной памяти и вечной славы?..
Может быть, постараться рассказать о главном... Но что главное? Самая крупная в годы Великой Отечественной войны Керченско-Феодосийская десантная операция? Или насмерть стоявшие на огневых рубежах воины всех родов войск?
Извлеченные из завалов в Аджимушкайских каменоломнях стабилизаторы мощных авиабомб - ими гитлеровцы пытались уничтожить Подземный гарнизон...
Детская игрушка, самодельный заяц, найденный в Багеровском рву, где фашисты расстреляли тысячи мирных жителей, детей...
Все, что свидетельствует о подвиге, о несгибаемой воле к победе над захватчиками,- главное. И, быть может, появится книга, в которой будут бережно собраны все свидетельства славы и бессмертия защитников и освободителей древней Керчи.
В этой книге - попытка напомнить об отдельных вехах героической борьбы.

Год 1941-й... "Вставай, страна огромная". И Керчь, приграничный город, стал городом прифронтовым. Здесь, как и по всей стране, люди вершили подвиг трудовой, равный подвигу ратному. На исходе этого года у стен города высадился десант, который вошел в историю Великой Отечественной как самая крупная десантная морская операция.

Год 1942-й... Аджимушкай! Название мало кому известного поселка стало синонимом слова "подвиг". Не о них ли, бойцах Подземного гарнизона Аджимушкайских каменоломен, сказано, что подвиг - это победа духа над телом? Их дух оказался несломленным.

Год 1943-й... Город был захвачен, но не покорен фашистскими оккупантами. Керченские партизаны и подпольщики, как могли, приближали освобождение Керчи и Крыма от захватчиков. В этом году были осуществлены крупные наступательные операции советских войск. Эльтигенский десант. Огненная земля...

Год 1944-й... Воины Красной Армии, моряки и авиаторы принесли городу освобождение. И пошли дальше, освобождать Крым, пошли к Победе.
И было это весной.

ГОД 1941-й

Июнь

Утро 22 июня 1941 года пришло в Керчь вместе с бойкой разноголосицей причалов. На берегу уже сушились, отработав ночь, темные просмоленные шаланды, подставив солнцу ребристые бока. Рыбаки деловито сортировали ночной улов, серебряное богатство керчан - рыбу.
Осетры и кефаль, сельдь, так и называемая- "керченская", ставридка, жирные, лоснящиеся на солнце бычки - все эти дары моря через какие-то полчаса, как и обычно, появились на городском рынке.
Еще не успели прогреться солнцем лотки рыбных рядов, а рынок уже шумел, пестрел разноцветьем мужских рубашек и женских платков.
В выходные дни утро здесь всегда начиналось с рыбных рядов.
Но в это воскресное утро что-то круто изменило обычный рыночный ритм. Озабоченные посетители рынка, одни не продав рыбы, а другие не сделав покупок, спешили покинуть бойкое и веселое место. Печать тревоги вдруг легла на лица людей, пришедших сюда поработать и отдохнуть, наговориться вдоволь и пригласить друг друга в гости.
Весть, тяжелая и темная, как ил в береговых замоинах, заполнила город.
- Бомбили Севастополь!
- Кто бомбил?..
- Немцы, говорят!
- Неужто война? Не может быть!
- Война, брат, война...
Еще день не вступил в свои права, а Керчь уже знала, что фашистская Германия напала на Советский Союз.
И померкли праздничные краски воскресного дня. Город в считанные часы стал не только приморским городом, но и пограничным, каким являлся по сути своей.
К полудню 22 июня в горком партии поступила срочная телеграмма Крымского областного комитета ВКП(б). В ней говорилось:
"Введено боевое угрожаемое положение. Приведите в боевую готовность партаппарат, все средства воздушной обороны. Поднимите отряды самообороны, мобилизуйте для них автомашины, вооружите боевым оружием, организуйте сеть постов наблюдения за самолетами и парашютными десантами, усильте охрану предприятий, важнейших объектов. На ответственные места поставьте коммунистов. Усильте ход важнейших работ предприятий, совхозов, колхозов".
Через час Керченский горком партии провел заседание бюро. На повестке дня - мобилизация. На бюро были приглашены секретари райкомов партии, военкомы города и районов, работники противовоздушной обороны, руководители предприятий.
Первое заседание бюро горкома партии с военной повесткой дня длилось всего 40 минут, за которые было решено несколько вопросов, жизненно важных для города, для организации отпора немецко-фашистским захватчикам. И в дальнейшем заседания этого партийного органа проходили динамично, конкретно. Только в привычную обстановку вписывалась уже новая деталь: винтовки, составленные пирамидой тут же, в зале заседаний.
В постановлении бюро Керченского горкома ВКП(б), принятом 22 июня 1941 года, в частности, отмечалось:
"Заслушав сообщения райвоенкомов и директоров судоремонтных заводов, бюро горкома ВКП(б) постановляет:
...б) обеспечить бесперебойную работу хлебокомбината, мясокомбината, мельниц, макаронной фабрики и других пищевых предприятий.
3. Обязать директоров Керченского и Камыш-Бурунского судоремонтных заводов товарищей Удалова и Задорожного, начальника морского порта товарища Карпова и секретарей первичных парторганизаций мобилизовать всех рабочих, инженерно-технических работников на быстрейшее выполнение спецзаданий.
4. Обязать управляющего Керченским отделением Крымавтотреста товарища Древалева обеспечивать бесперебойную перевозку рабочих на Камыш-Бурунский судоремонтный завод и железорудный комбинат".
После заседания члены бюро, не мешкая, отправились на свои рабочие места. На заводах, предприятиях, в учреждениях - везде шли митинги. Судоремонтники и металлурги, рыбаки и горняки принимали решения, направленные на скорейшую мобилизацию сил для разгрома врага.
Уже 22 июня 1941 года заводы и фабрики, артели и рыболовецкие колхозы начали перестраивать свою работу на военный лад.
У начальника сектора береговой обороны майора Соколовского первые военные задачи: светомаскировка, работа штаба местной противовоздушной обороны.
Близился к концу первый день войны. Солнце опускалось за горизонт где-то за Эльтигеном. Багровые отсветы заката казались тревожными предвестниками надвигавшихся испытаний. Немало повидала их древняя Керчь на протяжении своей многовековой истории. Последние - по исчислению Истории - были совсем недавно и вспоминались особенно остро потому, что также были связаны с немецкими милитаристами.
В апреле 1918 года германские войска, нарушив условия Брестского мира, вторглись в Крым. Оккупанты и созданное ими марионеточное "краевое правительство" объявили о восстановлении помещичьей и капиталистической собственности, насаждали жестокий террористический режим. В Керчи, как и других городах Крыма, стали обычным явлением повальные обыски, массовые аресты, расстрелы революционно настроенных рабочих и крестьян.
Однако террор захватчиков и белогвардейцев не сломил дух большевиков. На заводах, фабриках, в пригородных поселках и деревнях создавались партийные ячейки. В октябре 1918 года образовался подпольный городской комитет партии. Он установил связь с подпольным областным комитетом. Народное сопротивление контрреволюции росло.
Советская Республика отстаивала свои завоевания на фронтах гражданской войны. Правительство рабочих и крестьян аннулировало грабительский Брестский договор. Красная Армия успешно вела бои за освобождение оккупированных Германией областей.
В ноябре в Германии вспыхнула революция. Германские войска поспешно оставили Крым.
Однако на смену им пришли англо-французские интервенты, за спиной которых стояли Соединенные Штаты Америки. В Крыму опять воцарился террор.
По зову партии большевиков рабочие и крестьяне поднялись на борьбу с интервентами и буржуазно-помещичьей белогвардейщиной.
В декабре 1918 года состоялась подпольная областная конференция большевистских организаций, на которой присутствовали представители всех крупных городов Крыма, в том числе и Керчи. Конференция вынесла решение: развернуть партизанское движение и готовить вооруженное восстание.
В феврале 1919 года был создан Старокарантинский отряд, численность которого вскоре достигла 180 человек. В марте организовался Петровский отряд, в состав которого вошло около 80 крестьян из пригородных сел и деревень. А вслед за ним по решению подпольно проведенной конференции большевиков города родился и стал расти партизанский отряд в Аджимушкайских каменоломнях, численность которого за короткий отрезок времени выросла до 600 человек.
Отряды красных партизан стали обосновываться в керченских каменоломнях. Под землю спустились большинство коммунистов, много революционно настроенных рабочих. Вместе с бойцами в каменоломни часто уходили и их семьи. Действиями отрядов руководил военно-революционный штаб во главе с большевиком С. Т. Самойленко.
Настоящей партизанской крепостью стали тогда керченские каменоломни. Здесь веками добывали из-под земли пористый, легко поддающийся обработке камень - ракушечник. Из него строили дома, и они вырастали на берегу пролива, и светились их стены в лучах жаркого южного солнца то матово-белыми, то нежно-палевыми, а то и золотисто-желтыми с темным крапом оттенками. То были неповторимые краски Пантикапея - Керчи. А под землей, там, где побывали камнерезы, оставались лабиринты, порой такие глубокие и запутанные, что, попади туда мифический Тезей, не помогла бы ему и волшебная нить любящей Ариадны.
Сюда, в керченские катакомбы, никогда не проникают лучи солнца. Здесь вечный мрак и вечный холод. Здесь нет воды.
Вот какое место для своих баз выбрали красные партизаны, возглавляемые большевиками.
Партизаны не давали покоя интервентам и белогвардейцам. Выходя из-под земли в город, они уничтожали отряды деникинских золотопогонников, захватывали оружие и продовольствие, распространяли листовки, печатаемые в подземной типографии.
Белогвардейцы, сначала деникинские, а потом врангелевские, в бессильной злобе пытались задушить сопротивление подземной крепости. Для подавления партизан они отзывали с фронта целые казачьи полки, держали поблизости артиллерию и бронепоезд, просили своих союзников обстреливать каменоломни из мощных корабельных орудий, взрывали шахты, замуровывали входы и выходы, пускали в штольни отравляющие газы...
Но все средства оказывались бессильными против мужества партизан. Несмотря на тяжелые потери, недостаток оружия, боеприпасов, а также продовольствия, революционно настроенные керчане стойко продолжали сражаться с врагом, нанося ему ощутимые потери, сковывая вокруг каменоломен значительные военные силы, проводили агитационную работу среди населения Керчи, вселяя в земляков уверенность в скором возвращении Советской власти...
Именно об этих славных страницах истории города вспоминал секретарь Керченского горкома партии Н. А Сирота, проходя по непривычно темным, настороженным улицам.
Однако, несмотря на поздний час и сгустившуюся темноту, улицы не были безлюдными, слышались приглушенные голоса. То и дело встречались патрули, группы самозащиты. Возле репродукторов люди тревожно вслушивались в голос диктора, читавшего последние известия.
На Керчь опускалась ночь. С первого дня обрушившейся войны все предприятия Керчи, выполняя заказы армии, трудились по-фронтовому.
На заводе имени Войкова смена мастера-прокатчика Дмитрия Столяренко 22 июня выполнила задание на 119 процентов, сталевар Баранов выполнил план на 120 процентов. В июне этот завод отгрузил тысячи тонн металла сверх плана. Механический цех за первую неделю войны выпустил столько конструкций, сколько раньше выпускал за месяц. По-фронтовому трудились и другие керчане. Грузчики торгового порта разгружали теплоходы с большим превышением нормы. Рыбаки колхозов имени Ворошилова и имени Кирова за десять дней выполнили трехмесячный план улова рыбы. Многократное превышение довоенных норм становилось обычным.
У заводских проходных рядом со сводками Совинформбюро вывешивали сводки выполнения дневных заданий.
Беспредельна была самоотверженность керчан, как и всех советских людей, беззаветна готовность отдать все силы защите Отечества.
Вот как рассказывалось об этом в корреспонденции, опубликованной в газете "Красный Крым" 26 июня 1941 года:
"...Каждый день поступают заявления от добровольцев в райкомы партии, комсомола, райвоенкоматы и райсоветы. В партийное бюро прокатного цеха завода имени Войкова таких заявлений поступило свыше 100. Среди прокатчиков, желающих уйти на фронт, мастер цеха, орденоносец И. М. Ткаченко.
...Среди добровольцев-доменщиков - инженер товарищ Гуревич, мастер товарищ Иоша, водопроводчик товарищ Сазанович и многие другие. 30 девушек - работниц табачной фабрики - изъявили желание поступить в распоряжение военного командования в качестве медсестер.
Отделы кадров предприятий в эти дни переполнены женщинами-домохозяйками, предлагающими свои услуги на производстве взамен мужчин, ушедших в армию.
...Большое дело сделали женщины рыболовецкого колхоза имени Сталина. Они сейчас уже заменяют мужчин, призванных в армию. ...Комсомольцы школы имени Шмидта направились в военкомат с просьбой зачислить их в ряды Красной Армии. Горя желанием всеми силами помочь стране, другие комсомольцы и пионеры этой школы решили поехать в колхозы Маяк-Салынского района, чтобы помочь быстрее убрать богатый урожай. В первую группу записалось 30 человек.
...Инициатива школьников встретила горячий отклик. Во всех школах состоялись комсомольские и пионерские собрания. Молодежь с радостью идет на уборку хлеба.
Рабочие, работницы и специалисты Керченского судоремонтного завода задолго до гудка приходят в цехи и не хотят уходить допоздна. Каждый стремится сделать больше и скорее, чтобы укрепить мощь страны, помочь Красной Армии разгромить фашистских хищников. Производственные планы перевыполняются на всех участках производства. Судоремонтный завод с честью справляется со всеми заказами и заданиями".
Помощь женщин всем предприятиям города была крайне необходима. В первые же дни войны, как только началась мобилизация в действующую Красную Армию, на предприятиях города, в рыболовецких колхозах стал ощущаться недостаток рабочей силы, хотя широко распространилось многостаночничество и совмещение профессий. Тогда горком партии через газету "Керченский рабочий" и по местному радио обратился к женщинам-домохозяйкам с призывом заменить на рабочих местах своих родных и близких, ушедших на фронт. Керчанки горячо откликнулись на этот призыв. Женщины, еще вчера заботившиеся главным образом о тепле домашнего очага, приходили на производство, чтобы заменить мужчин, ушедших в армию.
Решила работать вместо мужа-радиотехника вчерашняя домохозяйка Лубяницкая, изучив профессию мужа, призванного в Красную Армию.
В отдел кадров судоремонтного завода пришла В. П. Бинькова, проводившая в армию сына - рабочего этого завода.
Директор рыбозавода в Еникале Николай Леонидович Лирин рассказал секретарю горкома:
- Приходят ко мне четыре женщины - Яковенко, Барабаш, Давиденко и Никифорова,- дескать, хотим вместо мужей- фронтовиков сесть за руль, автомашины водить. Ну, и права показывают. Я им говорю: так и так, товарищи, работа у нас очень тяжелая, случается и сутками из кабины не вылезать, и грузчикам помогать... А они твердо так: "Не подведем, товарищ директор, только возьмите". И смотрят, словно одарить я их должен. Понимаете, женщины ведь, хрупкие, а такую тяжесть за подарок принимают! Взял их. Видели бы, как они работают... Или вот Сулич наша, мотористка... У нас, конечно, женщины и раньше моторными катерами управляли, но только в местном водоеме. А Сулич: "Разрешите в Мариуполь сходить. Вижу, мужиков-то, мотористов, не хватает".
- Разрешил? - спросил его Сирота.
- Конечно. И блестяще провела катер туда и обратно!..
Керчанки плавили сталь и водили тяжеловесные составы крытых вагонов с фронтовыми грузами, вытачивали на станках корпуса "лимонок" и ловили рыбу, которая отправлялась потом по многочисленным адресам полевых кухонь.

Июль

Город брал в руки оружие.
Продолжалась мобилизация на фронт. Керчане записывались в военные команды, направляемые на переформирование и обучение. Пример показывали коммунисты. В первые дни войны из керченской парторганизации ушло на фронт более тысячи коммунистов.
В начале июля Крымский обком партии провел совещание секретарей горкомов и райкомов, на котором был обсужден вопрос о подготовке баз для партизанских отрядов на случай, если фашисты войдут в Крым. С этого времени работа по организации партизанского движения приняла планомерный, целенаправленный характер.
15 июля 1941 года командующий войсками Крыма генерал-лейтенант П. И. Батов отдал приказ о формировании народного ополчения. Командование отряда возложили на подполковника А. В. Мокроусова, за плечами которого был опыт участия в Октябрьской революции и гражданской войне, борьба с фашистами в Испании, где он был советником командующего Арагонским фронтом. Алексей Васильевич оказал партийным органам города Керчи большую помощь в организации народного ополчения.
Запись в народное ополчение - дело добровольное. Но когда был обнародован приказ о его формировании, к пунктам записи в ополчение потянулись тысячи человек. В эти грозные дни, когда страна оказалась в опасности, никто не хотел оставаться в стороне от священной борьбы с захватчиками. Металлурги и рыбаки, горняки и судоремонтники, комсомольцы-подростки, женщины и девушки - все хотели с оружием в руках отстаивать Родину.
В городе были организованы районные штабы, которые и занимались формированием отрядов ополченцев. В состав штабов входили военкомы, секретари райкомов партии, директора и секретари партийных организаций некоторых предприятий. Командирами отрядов и бригад назначались коммунисты, имевшие военный опыт, пользовавшиеся личным авторитетом среди трудящихся города. Так, бригаду ополченцев Орджоникидзевского района возглавил директор железорудного комбината A. Т. Петрухин, Ленинского района--директор металлургического завода имени Войкова B. Д. Бакст, Кировского - прокурор города Е. С. Макаренко. Комиссарами бригад назначались секретари райкомов партии.
Напряженно работала трудовая Керчь. Специальные заказы для фронта выполнялись, как правило, ранее устанавливаемых сроков. Однако один из заказов, поступивший в конце июля на завод имени Войкова, потребовал особых усилий. Это было задание правительства и обкома ВКП(б) наладить выпуск противотанковой зажигательной смеси.
На счету войковцев немало военной продукции, изготовленной в начальный период войны. Это 100 тысяч гранат Ф-1, 250 огнеметов, 22 миномета, 3 тысячи противотанковых мин, металлические колпаки для дотов, якоря для морских сетей против подводных лодок, противотанковые ежи и многое другое. Немало боевой техники вернули в строй золотые руки ремонтников, работавших на заводе. Однако особо вспоминают ветераны выполнение того памятного задания по производству смеси КС. Сутками не уходили из цехов рабочие, мастера, инженеры, руководители завода и вместе с ними секретари горкома и представитель обкома. В результате многократных экспериментов в домне, перестроенной в рекордно короткие сроки, была получена огневая жидкость. Вскоре войковцы отправили на фронт 100 тонн зажигательной смеси.
В конце июля в Аджимушкае состоялось совещание, созванное горкомом партии, на котором обсуждались конкретные вопросы партизанской борьбы: завоз в каменоломни боеприпасов, продуктов, устройство запасных выходов, поиски воды в подземелье.

Август

1 августа 1941 года бюро горкома партии создало специальную комиссию по эвакуации населения, в первую очередь детей, промышленности, культурных ценностей.
Город по-прежнему посылал своих сынов и дочерей в ряды Красной Армии с наказом беспощадно бить врага, отстаивая каждый клочок родной советской земли, где бы он ни находился - на Черноморье или в далекой Прибалтике Но обстановка на фронте складывалась так, что приходилось думать о том, чтобы в случае необходимости город стал неприступной крепостью на стыке двух южных морей. Не только думать, но и действовать.
В постановлении бюро Керченского горкома ВКП(б), принятом 11 августа 1941 года, говорилось:
"1. Установить срок окончания работ по строительству оборонительных объектов вокруг города - 24 августа. ...3. Обязать горисполком товарища Осипчука изыскать необходимые материалы и инструменты для строительства оборонительных объектов к 15 августа сего года: кольев для проволочных заграждений - 4000 штук, лес для строительства рогаток и ежей -160 кубометров, лопат штыковых - 2000 штук, кирок - 800 штук".
И сроки, и меры, особо отмеченные в постановлении, свидетельствуют о многом.
Началось строительство оборонительных объектов вокруг Керчи. За работу взялись и стар и млад, коммунисты и беспартийные, руководители предприятий и рядовые рабочие, мужчины и женщины, школьники. В районе станции Багерово и Камыш-Буруна, в Старом Карантине и Аджимушкае они возводили противотанковые сооружения, рыли окопы, траншеи, ходы сообщений, готовили минные поля. В самом городе вдоль улиц и тротуаров вскоре протянулись глубокие щели, вырытые на случай налета вражеской авиации, открылись и начали действовать бомбоубежища в жилых кварталах.
Город приобрел непривычный вид. Исчезла праздничная белизна зданий, построенных из солнечного камня - ракушечника, вместо стеклянных витрин магазинов тревожно темнела кирпичная кладка, на окнах домов появились бумажные полоски, наклеенные крест-накрест...
Победа завоевывается не только на фронте.
Одолеть врага помогает тыл.
Керчь, один из крупных промышленных городов Крыма, ощущал на себе ответственность за дела Красной Армии так, словно линия фронта проходила через его сердце.
Рядом с привычной - довоенной - продукцией на заводах и фабриках города изготовлялась продукция для фронта. На передовую шло вооружение, боеприпасы, различные виды снаряжения. На Камыш-Бурунском железорудном комбинате, табачной фабрике, консервном заводе изготовлялись ручные гранаты. На судоремонтных заводах по заданию командования Черноморского флота ремонтировались суда, а плавсредства рыболовецких колхозов реконструировались, укомплектовывались вооружением и шли на пополнение и усиление Азовской военной флотилии. Здесь же изготовлялись зажигательные авиабомбы. Часто случалось так: если одно предприятие не в силах освоить какой-нибудь вид военной продукции, ему на помощь приходило другое предприятие или сразу несколько. Так, например, случилось с выпуском минометов. На железорудном комбинате начали вытачивать стволы для них. Но один ствол - это еще не миномет. К нему нужна опорная пята. А как ее изготавливать, если на комбинате нет нужных прессов? Решить проблему помогли войковцы: на заводе нашелся пресс. Предприятия кооперировались. На железорудном комбинате изготовлялись стволы и другие детали для минометов, а на металлургическом заводе штамповали опорные пятки. Качество минометов было оценено придирчивыми военпредами на "отлично".
Металлургический завод имени Войкова, дававший стране до войны мирный металл, начал строить бронепоезд.
Славный, хоть и короткий путь по железным дорогам войны прошел этот бронепоезд- "Войковец". Но это было потом. А тогда, летом, на металлургическом заводе специалисты и рабочие решали проблему: как выполнить и этот заказ, столь ответственный и необычный? Ведь бронепоезд закладывался здесь впервые, как, впрочем, впервые налаживалось производство в домне жидкости КС.
Однако желание помочь Красной Армии победить врага оказалось сильнее всех трудностей. Нет брони, которой должны обшивать паровоз и поезд? Будет такая! И начали строить двойные стенки из толстого листового железа, а полость между ними заливать бетоном. Так же, на ходу, в минимальные сроки, решали и другие технические и технологические трудности. Решающим был самоотверженный труд. Рабочие котельно-сборочного цеха, который возглавлял Тихон Иванович Тихонов, сутками не уходили со строительной площадки, а порой и спали тут же, у строящихся платформ бронепоезда.
21 августа распахнулись заводские ворота, и старый машинист Аким Алексеевич Полежай повел бронепоезд через Джанкой на фронт, к Перекопу. На боку паровоза, закованного в своеобразную броню и ощетинившегося пушками и пулеметами, красовалась гордая надпись- "Войковец". Уже через несколько дней бронепоезд, построенный керчанами, получил боевое крещение.
Опыт войковцев помог и коллективу Камыш-Бурунского железорудного комбината в сжатые сроки построить и отправить на фронт еще один керченский бронепоезд - "Горняк", который впоследствии участвовал в обороне Севастополя.
Рабочий ритм крупнейших промышленных предприятий Керчи, как и всего города и всей страны, определялся общей обстановкой на фронте и в целом в стране, конкретными решениями партийных органов. Вот строки одного из постановлений бюро обкома ВКП(б) об организации производства вооружения на предприятиях Крыма, принятого 28 августа 1941 года:
"...2. Обязать директора завода имени Войкова товарища Бакста организовать изготовление:
а) Ф-1 упрощенных ежесуточно по 700 штук, всего в течение сентября не менее 20 000 штук;
б) упрощенных бутылочных гранат по 1400 штук в сутки, всего за сентябрь не менее 40 000 штук;
в) упрощенных мин до 1 сентября 1941 года 2 000 штук...
3. Обязать директора Камыш-Бурунского комбината товарища Петрухина организовать производство:
а) упрощенных противотанковых мин в сентябре не менее 2 000 штук;
б) упрощенных бутылочных гранат ежесуточно по 700 штук, всего до 1 октября не менее 20 000 штук;
в) окончить оборудование бронепоезда к 30 августа 1941 года.
...6. Обком ВКП(б) предлагает горкомам, райкомам партии, директорам и партийным организациям предприятий принять все необходимые меры для перевыполнения данных заданий".
Все для фронта, все для победы! С этим призывом город просыпался на рассвете, трудился не покладая рук, а когда сгущались сумерки, укрывал огонь в домах и на рабочих местах светомаскировкой. Даже ночью, даже под бомбежками не переставал биться учащенный, но сильный пульс промышленных предприятий города. Все для фронта, все для победы! И шли юноши и девушки на очередной воскресник, и пели смелые, полные веры в светлое будущее песни. Вечные песни, которые родились в огне гражданской войны и в возвышенных буднях первых пятилеток. Только во Всесоюзном комсомольско-молодежном воскреснике, который проходил 17 августа 1941 года, участвовало 11 тысяч молодых керчан. Комсомольская организация города перечислила в народный фонд обороны Родины 50 тысяч рублей.
Все для фронта, все для победы! И шли к массивному зданию Госбанка седая старушка и молодая женщина, недавняя невеста, проводившая своего безусого мужа на фронт, шли сдавать на постройку танков и самолетов свои немудреные драгоценности: одна- золотое колечко, обручальное, память о далекой юности, другая - сережки с зеленым камушком.
Движение по оказанию материальной помощи фронту, ставшее в стране всенародным, захватило и керчан. Они отчисляли часть заработной платы, передавали личные сбережения и драгоценности в фонд обороны. На 1 октября 1941 года сумма этих бескорыстных перечислений составила 974,7 тысячи рублей. Кроме того, они внесли 2760 тысяч рублей облигациями и большое количество ценных золотых и серебряных изделий. Успешно шел также сбор теплых вещей и подарков для фронтовиков. Комсомольцы города, например, отправили на фронт подарков на четверть миллиона рублей.
Теплом и заботой были окружены раненые воины, находившиеся в керченских госпиталях. Многим из них местные доноры спасли жизнь.
Все для фронта, все для победы!..

Сентябрь

Обстановка на фронте, приближавшемся к Крымскому полуострову, становилась все тревожнее.
9 сентября противник нанес сильный удар с Каховского плацдарма по войскам Южного фронта. Ему удалось прорвать нашу оборону, и 11-я немецкая армия, включавшая в себя три корпуса, а также две моторизованные дивизии СС "Адольф Гитлер" и "Викинг", многочисленную артиллерию и авиацию, основным составом устремилась к Перекопу и Чонгару, чтобы захватить Крым.
Фашистские генералы хотели во что бы то ни стало выполнить установку Гитлера, объявленную им на совещании в фашистской ставке еще 16 июля 1941 года: "Крым должен быть освобожден от всех чужаков и заселен немцами".
14 сентября войска 11-й немецкой армии своим левым флангом вплотную подошли к Геническу и на следующий день захватили его.
Вступивший 17 сентября в командование 11-й немецкой армией генерал-полковник Манштейн начал подтягивать резервы.
Советские войска, ведя тяжелые оборонительные бои, несмотря на вынужденный отход на Ишуньские позиции, продолжали наносить врагу невосполнимый урон: они перемалывали его отборную кадровую армию, тем самым закладывали фундамент грядущих побед.
К концу лета в разговорах керчан все чаще можно было слышать слово "эвакуация". Произносилось оно с разными оттенками: то грусти - в преддверии расставания с родным домом, с близкими людьми, то неизбежности - надо ехать, чтобы спасти детей от вражеских бомб и снарядов, то невеселого облегчения - там, на востоке страны, можно успешнее работать, выполнять заказы фронта...
В сентябре рабочие металлургических предприятий города, не останавливая производство, начали частично демонтировать оборудование, готовить его к перебазированию в восточные районы страны.
К переправам на берегу Керченского пролива потянулись построенные парами цепочки мальчиков и девочек, матери и отцы приносили на причалы своих детишек, передавая их с рук на руки морякам транспортных и рыбацких судов.
Не всем суждено было свидеться потом, когда закончится война. И долго еще, целые десятилетия спустя после победного салюта, родители станут искать своих детей, а дети - родителей, затерявшихся в огненном вихре войны. Но тогда, в сорок первом, у керчан, как и у жителей многих других городов и сел, оказавшихся перед лицом фашистских захватчиков, не было иного решения, кроме эвакуации, чтобы уберечь от смерти или неволи маленьких граждан Страны Советов.
Примечательная деталь того времени. Люди, взрослые люди, уже занесенные в списки эвакуируемых, до последней минуты надеялись, что враг будет отброшен и им не придется покидать покалеченные вражескими бомбами родные углы. Бывало так: объявят по городу об отправлении очередного транспорта в тыл, но прозвучит по радио сводка Совинформбюро о пусть даже небольшом успехе Красной Армии на советско-германском фронте - и десятки людей распаковывали свои вещи, шли на работу.
Однако обстановка на фронте складывалась так, что эвакуацию пришлось ускорить и подчинить строгой дисциплине.
И таяла в вечерних сумерках корма очередного судна, отошедшего от причала, оставляя за собою исчезающий пенный след.
Прощай, любимый город...
С начала сентября по решению обкома ВКП(б) началась эвакуация скота и сельскохозяйственной техники из захваченных врагом районов Украины. К тому времени Керченский пролив остался практически единственным путем для эвакуации.
Рабочие Керченского судоремонтного завода соорудили сходни и трапы на двух стоявших еще с довоенных дней в ремонте судах, приспособив их для перевозки скота.
Не только практические трудовые задачи, подчас неимоверно сложные, решали в те первые дни военной осени жители Керчи.
Еще 2 сентября бюро горкома партии рассмотрело вопрос о боевой и политической подготовке воинов 16-й бригады народного ополчения. Был образован специальный политотдел, в который вошли лучшие организаторы, активисты керченской парторганизации.
Полным ходом шла подготовка баз для партизанских отрядов.
...Первый секретарь Керченского горкома Н. А. Сирота читал заявления, поступившие в горком партии от жителей города. "В случае организации партизанского отряда прошу зачислить меня бойцом",- писалось в одном из них. "У меня двое сыновей на фронте. Прошу зачислить в партизанский отряд. Имею медицинское образование",- говорилось в другом.
Раздался телефонный звонок. Наум Абрамович услышал разгневанный голос И. И. Пахомова:
- Отстаем! По радио уже передают о действиях партизан на оккупированной территории, а мы все что-то думаем, все раскачиваемся!- возмущался старый партизан.- Гляди, захватит нас немец врасплох!
Секретарь горкома партии понимал нетерпение товарища, который еще не знал, что именно ему, Ивану Ивановичу Пахомову, уже отведена роль в организации партизанского движения на Керченском полуострове. Скоро ветерану придется на практике применять богатый боевой опыт, приобретенный в сражениях с контрреволюцией...
Иван Иванович в 1919 году партизанил в Аджимушкайских каменоломнях. Это он и его товарищи организовали тогда разгром белогвардейского гарнизона на Камыш-Бурунской косе... Это он, Пахомов, закончил гражданскую комиссаром эскадрона.
Формирование партизанских отрядов всегда дело многотрудное, даже когда нет недостатка в добровольцах. В Керчи было именно так.
Работа по формированию отрядов проходила в глубокой тайне. Те, кто был в них записан, по-прежнему работали на своих предприятиях. Это днем. А ночью они возили и носили на себе в каменоломни все, что могло им пригодиться в борьбе с врагом, в нелегком подземном быту. Склады, устроенные в штольнях, пополнялись запасами оружия, боеприпасов, взрывчатки, продовольствия, фонарей, спичек.
Порой дело доходило до курьезов. К секретарю Ленинского райкома партии С. И. Черкезу как-то поступило заявление, в котором сообщалось, что некоторые товарищи приходят утром на работу как сонные, а это значит, что по ночам они где-то болтаются, не спят, и это в такой напряженной обстановке, когда враг у стен города! Предлагалось обсудить поведение этих товарищей.
Если б знал автор заявления, чем занимались эти люди по ночам! Но не знал. И это хорошо.
Устраивая свою подземную крепость в Аджимушкайских каменоломнях, будущие партизаны старались предусмотреть все до мелочей. Но одна проблема вырастала все больше и больше, чем ближе подходил час ухода под землю. В катакомбах не было воды. А ее нужно было запасти на четыре-пять месяцев для нескольких десятков человек. Как быть?
Выход нашли простой: внутри самых длинных галерей решили соорудить емкости для хранения воды, сделав цементные перекрытия между стенами. Эту работу поручили трем старым рабочим, известным мастерам по цементному делу. На третий день старики доложили, что можно заливать воду.
В таком же большом секрете и при каждодневном напряжении физических и духовных сил шла подготовка базы для партизанского отряда в Старокарантинских каменоломнях. Так же запасали здесь оружие и продовольствие. Так же тщательно продумывали обеспечение бойцов отряда водой.
Правда, здесь неожиданно возникло одно "но". Некоторые будущие партизаны высказали опасение, что отряд в каменоломнях не сможет активно действовать под носом у врага, так как выходы наверх могут оказаться для партизан ловушкой.
Керченский горком партии обратился в областной комитет ВКП(б). Секретарь обкома В. С. Булатов и командующий партизанским движением в Крыму А. В. Мокроусов внимательно отнеслись к соображениям керчан. Мокроусов разъяснил:
- Разрабатывая план размещения партизанских сил в Крыму, мы учитывали и опыт прошлого, и особенности современной войны. Отряды должны, понимаете, не только могут, но и должны, базироваться на Керченском полуострове. Надо искать запасные выходы, по возможности обеспечить базы самым необходимым.
- Совершенно верно,- поддержал командующего Булатов.- В лесах расположатся другие отряды. Совместными действиями вы сможете наносить ощутимые удары по врагу.
Между тем борьба за Крым ожесточалась
24 сентября 11-я гитлеровская армия начала наступление на Перекоп. Войскам до зубов вооруженной вражеской армии противостояли лишь отдельные соединения только что сформированной 51-й Отдельной армии.
25 сентября войска 51-й армии (командующий генерал-полковник Ф. И. Кузнецов) под ударами превосходящих сил противника оставили перекопские позиции.

Октябрь

Начало октября 1941 года, как и весь этот осенний месяц, было чрезвычайно трудным для страны.
На фронтах продолжались тяжелые, напряженные бои. Враг, несмотря на значительные потери, на многих участках советско-германского фронта продолжал развивать наступление.
На отдельных направлениях Карельского фронта войска противника были остановлены. Начали оборонительные операции войска Южного, Западного и Резервного фронтов.
Советские воины стояли насмерть на боевых рубежах.
Напрягали все свои силы и труженики тыла, стремясь увеличивать помощь фронту.
Московские рабочие призвали расширять производство, увеличивать выпуск вооружения, боеприпасов.
Фонд обороны пополнялся сбережениями советских людей.
12 октября Государственный Комитет Обороны принял решение о строительстве еще одной оборонительной линии на непосредственных подступах к столице
К середине октября завершилась переброска войск Приморской армии из Одессы в Крым
В целях объединения войск, находившихся в Крыму, и организации взаимодействия с Черноморским флотом Ставка Верховного Главнокомандования создала Военный совет и штаб войск Крыма Командующим войсками Крыма был назначен вице-адмирал Г. И. Левченко. Его заместителем по сухопутным войскам назначается генерал-лейтенант П. И. Батов.
Продолжались тяжелые бои на севере Крымского полуострова.
18 октября, еще до того, как Приморская армия сосредоточилась в северной части Крыма, противник начал прорыв Ишуньских позиций и к исходу дня вклинился в нашу оборону.
Все эти дни воины Приморской армии сражались с подлинным героизмом.
11-я немецкая армия, прорвав Перекопско-Ишуньские позиции и выйдя в открытый простор степей северного Крыма, получила свободу маневра...
С каждым днем фронт приближался к Керчи.
20 октября в район Керченского пролива была направлена Дунайская военная флотилия во главе с контр-адмиралом А С. Фроловым. В Камыш-Бурун прибыло подкрепление. Строки из документа, относящегося к тем дням:
"Из постановления бюро обкома ВКП(б) о создании городских комитетов обороны.
23 октября 1941 года.
В соответствии с решением Государственного Комитета Обороны от 22 октября 1941 года бюро Крымского обкома ВКП(б) постановляет:
1. В интересах сосредоточения всей гражданской и военной власти и установления строжайшего порядка в городах, представляющих ближайший тыловой район фронта, создать городские комитеты обороны в городах Симферополе, Севастополе, Керчи.
...По городу Керчи: в составе секретаря горкома ВКП(б) товарища Сироты (председатель), председателя горисполкома товарища Осипчука, начальника горотдела НКВД товарища Хваткова и контр-адмирала товарища Васюнина".
В те осенние дни партийные и советские органы Крыма по-прежнему уделяли особое внимание эвакуации на восток, в тыловые города и области всего того, что должно было служить народному хозяйству страны, перестроенному на военный лад, что еще можно было использовать для выполнения заказов фронта. В порту грузилось на суда прокатное и энергетическое оборудование с металлургического завода, электростанция с мощной турбиной и экскаваторы с железорудного комбината.
Немало трудностей возникло при демонтаже и транспортировке крупногабаритного металлургического оборудования. Для погрузки его подали судно, приспособленное для перевозки жидкого топлива. Как грузить в него громоздкие металлические конструкции? Технологию столь сложной операции тут же, в порту, разработали и осуществили в минимальные сроки опытный такелажник Даниил Тимофеевич Корнев и его помощники В. М. Васильченко и П. И. Златницкий.
В течение всей осени грозного 1941 года в керченском порту, в непосредственной близости от линии фронта, практически непрерывно грузились суда, и целые предприятия переезжали в тыл страны. Сначала морем, потом по железной дороге. Объем перевозок был огромен. Достаточно сказать, что под оборудование только эвакуируемых керченских предприятий потребовалось 1800 вагонов.
А там, в глубинных районах страны, вскоре вырастали корпуса новых заводов и фабрик - на реке Чусовой, в Кемерове, Магнитогорске, Нижнем Тагиле и многих других районах за Уральским хребтом. Руками рабочих-керчан, которые переехали на восток со своими предприятиями, по-прежнему плавилась и закалялась сталь, ковалась броня.
Но и та броня, что создали керченские рабочие в родном городе, не раз еще давала знать о себе врагу.
В последние дни октября в горячих боях участвовал бронепоезд "Войковец".
25 октября в командование бронепоездом вступил майор Семен Петрович Баранов, боевой офицер, командовавший до этого 5-м танковым полком 172-й дивизии, отличившимся в боях с врагом на Перекопе. "Войковец" получил новое боевое задание: охранять железнодорожную линию на участке Симферополь - Альма, по которой, ведя тяжелые бои с наседавшим врагом, отходили на Севастополь и Керченский полуостров наши части.
Экипаж не подвел командира. Утром 31 октября бронепоезд отразил атаку батальона фашистов. Под метким огнем пушек и пулеметов "Войковца" полегли две роты захватчиков.
Позднее, когда к Альме подошли части 25-й чапаевской дивизии, бронепоезд взял курс на Севастополь. Здесь, у станции Шакул, он принял свой последний бой. Силы были неравные, но "Войковец" сражался стойко. Когда стало ясно, что в Севастополь не прорваться - снаряды вражеских пушек разбили паровоз,- экипаж вывел на бронепоезде из строя все, что нельзя было унести с собой, а сам пробился в Севастополь.
В итоге того боя было уничтожено восемь вражеских орудий, двенадцать минометов и около батальона гитлеровских солдат.
Майор С. П. Баранов, израненный, продолжал руководить боем. Лишь когда он потерял сознание, его отправили в севастопольский госпиталь.
А Керчь становилась прифронтовым городом. Когда увеличилась угроза вторжения немецко-фашистских войск в Крым, обком партии создал подпольный партийный центр с местом пребывания в Керчи. В состав подпольного центра, который возглавил И. А. Козлов, вошли В. С. Колесниченко, Е. В. Ефимова, Н. В. Скворцов и Л. Н. Боруц.
Иван Андреевич Козлов не случайно был назначен его руководителем. Большевик с дореволюционным стажем, он прошел царские тюрьмы, каторгу и ссылку, имел большой опыт подпольной работы. Последний - пятый - раз он был в подполье в деникинском тылу в Харькове. После победы Октябрьской революции, после гражданской войны со всей свойственной ему энергией Козлов включился в строительство новой жизни, многие годы находился на ответственной партийной работе. Незадолго до войны в связи с ухудшением здоровья, подорванного в годы скитания по царским тюрьмам и напряженной подпольной работы, Козлов приехал в Крым для лечения. Но старый большевик, не привыкший сидеть без дела, тут же стал работником Крымского обкома партии.
Перед самой войной ему сделали операцию. Весть о вероломном нападении фашистской Германии на СССР он встретил на больничной койке.
И все-таки ему удалось убедить товарищей, что он, как никто другой, будет на своем месте в подполье.
Первое заседание подпольного обкома состоялось 26 октября в Керчи. Был обсужден и утвержден план организации подполья, распределены обязанности между его членами.
27 октября Керчь впервые подверглась массированному налету вражеской бомбардировочной авиации. И раньше немецкие бомбовозы были не в редкость над городом. Они уже не раз и не два сбрасывали свой смертоносный груз на промышленные и транспортные объекты, на жилые кварталы. Но то, что произошло в этот день, имело очень серьезные последствия для Керчи.
Первые бомбы упали в районе морского порта и железнодорожной станции Керчь-1. У головки мола стояли не успевшие разгрузиться пароходы с боеприпасами. Большой запас снарядов, мин, бомб и патронов скопился и на самом молу: вагонов не хватало, и этот запас таял медленно. От детонации и все новых порций бомб, сыпавшихся с немецких самолетов, которые в течение нескольких часов делали один заход за другим, боеприпасы начали рваться, сея вокруг смерть и разрушение. Несколько бомб попало в теплоход "Делегат", также груженный боеприпасами. Взорвались многие другие суда, стоявшие у мола в ожидании разгрузки.
Варварский налет принес городу неисчислимые беды: вышли из строя морской порт и железнодорожная станция, погибло много людей - моряки и путейцы, грузчики, женщины и подростки. Однако и в этом аду, когда все горело и рвалось кругом, люди не растерялись. С первыми пожарами железнодорожники во главе с начальником станции Б. Г. Роденко бросились тушить огонь, спасать пакгаузы и другие сооружения. Мужественно вели себя в этой чрезвычайной ситуации бойцы аварийно-восстановительного батальона местной противовоздушной обороны, воины инженерно-саперной роты, работники милиции.
В один из осенних дней в контору керченского "Рыбакколхозсоюза" пришел старик в очках, сутулый, обросший бородой, в поношенной телогрейке и стоптанных сапогах. Председатель, приняв старика сразу, потому что того рекомендовал на работу секретарь горкома партии Сирота, внимательно вчитывался в справку, поданную необычным посетителем:
"Вагин Петр Иванович, 1886 года рождения, осужденный по делу № 2465 от 18 августа 1938 года по статье 116 Уголовного кодекса РСФСР... Из-под стражи освобожден по отбытии срока наказания, что и удостоверяется".
Председатель, молодой парень, никак не мог взять в толк, почему это секретарь горкома партии печется о судьбе подозрительного типа, бывшего заключенного?
Однако уже на следующий день после повторной "рекомендации" Вагин был принят на работу в "Рыбакколхозсоюз".
Так работник Крымского областного комитета ВКП(б) Иван Андреевич Козлов, перевоплотившись в кустаря Вагина, только что прибывшего из мест не столь отдаленных, перешел на нелегальное положение.
Готовясь к подпольной работе, Иван Андреевич Козлов входил в роль старика инвалида, столяра и стекольщика по специальности. Он раздобыл изрядно подержанный столярный инструмент, который ему требовался для открытия мастерской, собрал подходящую одежду.
А над городом все чаще появлялись немецкие бомбардировщики с черными крестами на фюзеляжах. Полыхали зарева пожаров. На пределе своих возможностей работала переправа через пролив. К таманскому берегу тянулись пароходы и баржи, груженные ранеными, оборудованием эвакуируемых фабрик и заводов, скотом. Последние приготовления к уходу в катакомбы делали партизаны.
В эти дни подпольный центр развернул широкую работу по подготовке к борьбе в тылу врага. Будущие подпольщики подбирали жилье, искали и находили людей, которые могли им пригодиться при выполнении заданий во время предстоящей оккупации, оборудовали фиктивную мастерскую по ремонту домашних вещей, готовились открыть комиссионный магазин, чтобы потом под видом покупки можно было спокойно разъезжать по окрестностям Керчи, добывая необходимые сведения.
Поэтому Ивану Андреевичу Козлову, по документам снабженцу Вагину, приходилось часто и надолго отлучаться из "Рыбакколхозсоюза". За это его не очень-то жаловали сослуживцы, смотрели косо и подозрительно. Да и как же иначе: этот приезжий человек, недавно отсидевший срок в тюрьме, к работе относился халатно, куда-то все время исчезал, якобы по поручению председателя. Последней каплей, переполнившей чашу подозрительности сотрудников "Рыбакколхозсоюза", явилось то, что в одно из очередных исчезновений Вагина в его столе был обнаружен учебник немецкого языка. "Немецкий шпион, не иначе!"- решили они и заявили, куда следует. Делать было нечего. Разыгрывая легенду до конца, председатель "Рыбакколхозсоюза" с ведома секретаря горкома партии Н. А. Сироты уволил снабженца.
На грустное "прощайте" Вагина никто из его сослуживцев по "Рыбакколхозсоюзу" не ответил...

Ноябрь

Первый день ноября принес тяжелую весть: наши войска оставили Симферополь.
Соединения 51-й армии под командованием П. И. Батова, ведя тяжелые бои, отходили к Керченскому полуострову.
4 ноября войска армии, изнуренные боями, отошли к Ак-Монайским позициям - они прикрывали Керчь в самом узком месте перешейка...
В исключительно трудном положении оказались гарнизоны береговых батарей, установленных в северной части Крыма, 120-го отдельного артдивизиона, а также Каркинитского укрепленного сектора береговой обороны. Оказывая помощь отходящим сухопутным войскам, артиллеристы вели огонь по противнику порой до полного выхода орудий из строя. Только после этого личный состав батарей вливался в боевые порядки сухопутных войск и вместе с ними сдерживал наседавшего врага.
Однако часть батарей 120-го артдивизиона фашистам удалось обойти с флангов и окружить. Артиллеристы-черноморцы во главе с командиром дивизиона капитаном В. Ф. Модзалевским не дрогнули. Более трех суток сражались они в окружении, уничтожив при этом 15 вражеских танков и много живой силы врага.
Когда были израсходованы все снаряды, артиллеристы взорвали свои орудия и с боем вырвались из окружения. Поскольку путь на Джанкой был отрезан, капитан Модзалевский принял решение форсировать Сиваш и по Арабатской стрелке пройти в Феодосию или Керчь. По пути к дивизиону присоединился один из батальонов 276-й стрелковой дивизии.
Сводный отряд, успешно форсировав Гнилое море, шел по Арабатской стрелке к узловой железнодорожной станции Владиславовка. Но здесь он наткнулся на крупную часть фашистских войск. Завязалась неравная схватка. Моряки-артиллеристы и пехотинцы сражались героически, и основной части отряда удалось прорваться. 800 человек под командованием капитана В. Ф. Модзалевского пробились в Керчь.
В не менее трудных условиях вели арьергардные бои и другие части советских войск, сдерживая натиск превосходящих сил противника, рвавшегося по степным просторам Керченского полуострова к проливу, который теперь стал единственным местом переправы наших войск на Тамань. Здесь, в Керчи, скопилось большое количество военной техники, предназначенной для переброски на кавказский берег. Корабли и суда принимали на борт красноармейцев, технику, гражданское население и шли к противоположному берегу, совершая по нескольку рейсов в сутки, несмотря на ожесточенный обстрел и не прекращавшуюся бомбежку.
Высочайшее боевое мастерство и мужество проявляли в те дни и наши летчики. В небе рыскали десятки, сотни фашистских самолетов, многие из которых по техническим характеристикам, по летным и боевым качествам превосходили наших "ястребков". К тому же советские военные аэродромы уже были перенесены с крымской земли, и наши боевые машины могли находиться в воздухе ограниченное время: значительная часть горючего уходила на покрытие расстояний от баз дислокации к местам боевых действий. И тем не менее самолеты с красными звездами на крыльях наносили существенный урон врагу, самоотверженно прикрывали с воздуха наши войска, защищали переправы от вражеских бомбардировщиков.
В один из ноябрьских дней, когда в районе крепости Еникале полным ходом шла эвакуация через пролив боевой техники, к переправе стали приближаться тяжело груженные бомбами фашистские самолеты - около 20 "юнкерсов". Они еще не успели выбрать цель для бомбометания, как в небе неожиданно появились три советских истребителя. Завязался бой. В первые же его минуты два вражеских бомбардировщика вспыхнули и пошли к земле, отмечая свой путь черным шлейфом дыма. Истребители стали заходить для повторной атаки, когда вынырнули два "мессершмитта". Находившийся на командном пункте 51-й армии офицер наведения передал в эфир:
- "Сокол-2", принимайте бой, остальные выполняйте задачу!
Лейтенант Шаронов, услышав свой позывной и распоряжение с командного пункта, бросился наперерез "мессерам", сковал их действия на несколько секунд. В итоге одна вражеская машина, завалившись на крыло, пошла к земле. Но и самолет лейтенанта Шаронова пострадал: пламя охватило левую плоскость.
- Шаронов, покиньте машину!-поступила команда с земли.
У летчика еще оставалась возможность выброситься с парашютом и тем самым спасти свою жизнь. Но он решил иначе. На командном пункте отчетливо услышали его ответ:
- Я с вами, товарищи!.. Иду на таран!
На земле видели, как охваченная пламенем машина лейтенанта Шаронова на полной скорости врезалась в "юнкерс". Оба самолета, вспыхнув ярким факелом, развалились в небе на части...
Это был первый воздушный таран в керченском небе.
Группа фашистских бомбардировщиков, беспорядочно сбросив бомбы, повернула вспять. А товарищи лейтенанта Шаронова подожгли еще два "юнкерса".
Только один короткий воздушный бой... Звено советских истребителей атаковало врага, который численно превосходил их в семь раз. В бою было уничтожено шесть фашистских бомбардировщиков.
Тысячи людей, наблюдавших с земли за противоборством советских истребителей с вражескими стервятниками, были потрясены. Подвиг лейтенанта Шаронова стал для многих из них образцом мужества, примером самоотверженности, повторенным многими на полях жестоких сражений Великой Отечественной.
4 ноября был образован Керченский оборонительный район. Его командующим назначили генерал-лейтенанта П И. Батова. В Керченский оборонительный район входила также Керченская военно-морская база под командованием контр-адмирала П. Н. Васюнина.
Оба партизанских отряда - Аджимушкайский и Старокарантинский - спустились в катакомбы. В каждом из них было по 40 человек. Это сначала. А потом отряды пополнились краснофлотцами и красноармейцами, не успевшими в силу разных причин переправиться с отходившими нашими войсками на таманский берег. Так, к аджимушкайцам пришла группа из четырех человек во главе с капитаном М. Д. Молчановым и 13 моряков во главе с младшим лейтенантом А. В. Кобелецким.
Старокарантинский отряд ушел в катакомбы 7 ноября. В него вошли кроме рабочих и женщины, а также юные партизаны Володя Дубинин, Ваня Гриценко и Толя Ковалев. Мальчики помогали отряду добывать необходимые разведданные.
Ночью, при свете "летучей мыши", в одном из глубинных отсеков подземелья в Аджимушкае начальник штаба партизанского отряда имени Ленина потомственный рыбак Николай Ильич Бантыш писал на большом листе бумаги:
"Я, нижеподписавшийся член партизанского отряда имени Ленина города Керчи, торжественно заявляю, что не дрогнут моя рука и сердце при выполнении священного долга перед Родиной в борьбе с гитлеровским бандитским полчищем.
За поруганную землю нашу, за сожженные города и села, за пытки, насилия и издевательства над моим народом я клянусь мстить врагу жестоко и беспощадно.
Я клянусь, что никакая пытка не сломит моего духа, я никогда не выдам ни тайн отряда, ни тайны моей Родины.
И если я откажусь от этой клятвы и торжественного обещания, то пусть моим уделом будет общее презрение и ненависть, а мерой мщения мне пусть явится мое физическое уничтожение и презрение к моей семье и потомству".
Эту присягу подписывали при свете все той же "летучей мыши". Сверху, с земли, доносились звуки приближавшейся канонады. Подземелье содрогалось от близких разрывов снарядов, которые враг обрушивал на город.
В тяжкие осенние дни, когда фашистские войска рвались к Крыму, используя свое превосходство в живой силе и технике, Ставка Верховного Главнокомандования приняла решение срочно формировать четыре стрелковые дивизии для усиления обороны полуострова. Личный состав одной из них - 320-й - значительно пополнился керчанами. Начальником политотдела дивизии был назначен секретарь Орджоникидзевского райкома партии города Керчи С. Б. Белявский, инструктором- начальник политсектора рыбтреста С. А. Калганов, комиссарами полков стали второй секретарь горкома партии П. И. Красников и секретарь Приморского райкома партии Д. Ф. Ермаков. Дивизионную газету "На штурм врага" возглавил редактор газеты "Керченский рабочий" К. Г. Железняк. На политическую работу в дивизию ушли многие керченские коммунисты. В ноябре, уже под Керчью, в состав дивизии влились и керченские ополченцы и бойцы истребительного батальона. Сражаясь бок о бок с воинами 106-й дивизии полковника А. Н. Первушина и 157-й дивизии полковника Д. И. Томилова, личный состав 320-й до последнего держался на боевых рубежах.
7 ноября в Керчь прибыл генерал-лейтенант П. И. Батов. После анализа обстановки стало ясно, что Керчь удержать не удастся. Об этом было доложено в Москву. По распоряжению Ставки начался отвод наших войск с Керченского полуострова на Тамань.
В исключительно сложных условиях продолжали переправляться через пролив тысячи воинов, боевая техника. Их отход прикрывали стрелковая дивизия, бригада морской пехоты, а также стрелковый батальон и подразделения артиллерийского дивизиона.
Война входила в Керчь, но взять город с ходу фашисты не могли: здесь еще находились части Красной Армии, переправлявшиеся через пролив на таманский берег, на Кубань и Кавказ.
Ожесточенными были бои в самом городе. Когда враг прорвался на гору Митридат, у подножия которой располагался командный пункт оборонительного района, на огневые точки противника обрушила свой удар артиллерия с кораблей, находившихся в проливе. Поддержанные огнем моряков, подразделения 156-й дивизии полковника А. X. Юхимчука очистили Митридат от врага. В донесении в штаб оборонительного района об этом сражении говорилось:
"Завязался ожесточенный ближний бой, вплоть до рукопашной схватки. Потеснив нашего правого соседа, противник подставил нам свой фланг и с большими потерями оставил Митридат и северо-западную окраину Керчи".
Гитлеровцы, встречая в городе сильное сопротивление, стремились побыстрее захватить пригородные деревни, в которых сопротивляться уже было некому.
Одним из первых был оккупирован Старый Карантин. Немецкая техника въехала в поселок, и завоеватели расположились здесь по-домашнему, в одном из домов устроили свой штаб и стали наводить "новый порядок".
Однако не знали еще фашисты, что под землей, в глубоких каменных лабиринтах, укрылся партизанский отряд под командованием председателя рудкома Камыш-Бурунского комбината Александра Федоровича Зябрева.
Эта ночь над Керчью была непогожей, только пожары рассеивали нависшую низко над землей осеннюю хмарь, да прожекторы без передышки сверлили небо. Непогодой воспользовались партизаны. Они вышли на первую свою боевую операцию.
Бесшумно сняв часового, отряд миновал патрульный пост, захватив врасплох подразделение врага. Ночную мглу прорезали винтовочные выстрелы и светящиеся трассы автоматных и пулеметных очередей. Завязалась схватка. Силы оказались явно неравными. Опомнившись от первого удара, фашисты перешли в наступление, пытаясь окружить партизан.
Александр Федорович Зябрев, быстро оценив создавшуюся ситуацию, поднял своих бойцов в рукопашную. Но тут же его сразила вражеская пуля...
Забросав фашистский штаб гранатами, партизаны ушли в каменоломни.
В штольне, которая служила теперь красным уголком, партизаны бережно положили тело своего командира, вынесенное из-под огня. Не было длинных речей. Люди стояли молча, но в этом молчании чувствовалась твердая решимость отомстить врагу за гибель командира.
В ночь на 17 ноября части, прикрывавшие отход наших войск на Тамань, незаметно снялись со своих позиций. На берегу Керченского пролива их уже ждали катера. Враг, опомнившись, начал преследование, но было уже поздно. Катера с войсками отошли от берега, а наша артиллерия, заранее установленная на косе Чушка, открыла заградительный огонь по побережью Керченского полуострова...
Жизнь в городе перешла в другое измерение.
То ноябрьское утро навсегда осталось в памяти каждого, кто встретил его здесь, в Керчи. Было чуть пасмурно, а может, казалось так, потому что еще дымились развалины зданий и кое-где на улицах чадила попавшая под вражеские бомбы техника. С моря шел легкий туман, и в нем солнце казалось большой круглой головней, которая тихо тлела в проволглом рассветном воздухе.
Едва ли кто из жителей города спал в ту ночь. Последние части Красной Армии переправились на таманский берег; даже ночью - было слышно - отбивались они от наседавших немецких бомбардировщиков. Казалось, усталые бойцы в запыленных, у многих набрякших кровью шинелях уносили с собой надежду на будущее, на возможность счастья...
На рассвете чужие солдаты с автоматами на изготовку появились на горе Митридат и цепочками стали спускаться к городу, осторожно прислушиваясь к каждому шороху, к каждому колыханию осенней, пепельно-серой степной травы.
Резкий треск автоматной очереди расколол утреннюю тишину. Это нервы у фашиста не выдержали: полоснул очередью по кустам, в которых что-то прошуршало. А всего-навсего мышь юркнула в свою спасительную норку...
С первых дней появления в Керчи фашисты обнародовали суть своего "нового порядка", который они принесли с собой.
"Я намереваюсь грабить, и именно эффективно"- так сформулировал экономическую политику германского правительства на Востоке рейхсминистр гитлеровского правительства Герман Геринг, выступая на совещании с рейхскомиссарами и представителями военного командования.
В Керчи, как и в других оккупированных городах страны, захватчики старательно выполняли наставления Геринга. В первом своем приказе гитлеровцы уведомляли:
"Жителям Керчи предлагается сдать немецкому командованию все продовольствие, имеющееся в каждой семье. За обнаруженное продовольствие владелец подлежит расстрелу".
Приказом № 2 всем жителям предписывалось немедленно зарегистрировать всех кур, уток, индюков, гусей, овец, коров, телят, рабочий скот. Владельцам названной выше живности строго-настрого запрещалось пользоваться ею без специального на то разрешения немецкого коменданта. Каждый из приказов заканчивался зловещим рефреном: "За невыполнение - расстрел".
В городе начались повальные обыски. Гитлеровцы отбирали все: продукты питания, вещи, драгоценности. Не гнушались и спрятанной горстью муки - могли и расстрелять за нее...
В городе, население которого в основном состояло из женщин и детей, людей преклонного возраста и подростков, начался голод.
Но не голод и не утрата вещей и немудреных ценностей больше всего вызывали внутренний протест в каждом человеке, вкусившем от "нового порядка": иного никто и не ждал от фашистов.
Насаждение своей власти в Керчи захватчики начали с массового истребления мирных жителей, первым делом тех, кто в какой-либо форме выражал протест или не годился в качестве рабочей силы для "великой" Германии.
Чудовищные зверства в городе немцы начали с умерщвления детей. Согласно приказу немецкого коменданта 245 школьников пришли в школы в указанный час. Явившихся с учебниками детей отправили за город, в заводскую школу - якобы на прогулку. Там озябшим и проголодавшимся детям предложили отравленный завтрак - кофе с пирожками. Детям, которым кофе не хватило, немецкий фельдшер смазал губы ядом.
Через несколько минут все дети были мертвы.
Школьников старших классов вывезли за город и расстреляли из пулеметов.
Обитателям глухих подземелий Аджимушкайских каменоломен казалось, что день, когда они подписали присягу в верности Родине и дали слово беспощадно мстить фашистам за поруганную честь родной земли, был давным-давно, хотя время, проведенное под землей с момента вступления в Керчь оккупантов, можно было сосчитать по часам.
Эти большие суточные морские часы находились в ведении начальника штаба партизанского отряда Николая Ильича Бантыша. У него же был и календарь.
Начальник штаба бдительно следил за своими счетчиками времени, и они не подвели его. Позднее, когда партизаны вышли из-под земли, оказалось, что хронометр убежал вперед всего лишь на два часа. Он торопил время, близил час освобождения.
А еще начальник штаба вел дневник. Теперь его короткие записи как штрихи к портрету людей, которые одной своей готовностью к борьбе в любых условиях уже сказали врагу: нет, мы не примиримся, чего бы это нам ни стоило...
Николай Ильич Бантыш вел свой дневник, несмотря на обстоятельства и настроение. Он каждый день записывал туда что-то, хотя бы строчку, хотя бы слово.
Вначале он заносил в тетрадь заметки о том, как идут организация отряда и устройство подземной крепости, рассказывал о настроениях людей, о себе, пусть и мельком, мимоходом, тоже:
"2 ноября. Сегодня была моя первая партизанская ночь, провел ее в скалах, выставил посты и дежурства. Немцев еще нет, но надо привыкать.
4 ноября. Последний раз вышел на свет. Был вечером дома, у матери, попрощался с нею...
11 ноября. Я наблюдал, как горел мой родной город. Я прожил в нем всю жизнь".
"...Прожил всю жизнь". В это время автору дневника было 30 лет.
Но чем ближе подходил враг, чем чаще подземные лабиринты наполнялись гулом разгоравшихся наверху боев, тем больше записей о делах отряда появлялось в дневнике. Главный мотив их - решимость бороться с оккупантами, вера в Победу.
"16 ноября. Заложили ход, запалили шнур и взорвали несколько выходов. Теперь к нам будет трудно добраться. На расстоянии тридцати метров в отверстие скалы видел немцев - живых, пока еще живых. Охватило страшное чувство. Вечером в Аджимушкае немцы расстреляли первых четырех человек. Ночью мы проводили партсобрание.
17 ноября. В 2.20 сделали тревогу. Прошло хорошо. Все на местах.
20 ноября. Налаживали телефонные аппараты. На главных постах поставили телефоны и провели провода к штабу. Все по-настоящему, как в крепости".
День 20 ноября был для партизан отряда последним сравнительно мирным днем, а уже 21-го фашисты забрались в верхние галереи каменоломен и стали выгонять на свет спрятавшихся там жителей поселка Аджимушкай. Партизаны слышали наверху плач детей, то и дело звучавшие автоматные очереди и одиночные выстрелы. До боли в суставах сжимали они оружие, чтобы не "сорваться", не броситься наверх. Но был приказ до поры до времени не обнаруживать себя, чтобы, когда придет час, с лихвой рассчитаться с захватчиками за все.
22 ноября немецкие солдаты стали спускаться глубже. Боясь подземной темноты, они стреляли вниз, в пустоту, трассирующими пулями. Но ответом им было молчание.
Ночью, когда фашисты ушли, партизаны заложили фугасы у крайних выходов. И очередной поход вражеских солдат в каменоломни окончился для них неудачей. Гремели взрывы, тонны камня обрушивались в галереи, погребая под собой десятки карателей.
Получив отпор в открытом бою, оккупанты пошли на провокацию.
Контрольный пост в одной из штолен обнаружил, что фашисты намерены именно здесь прорваться в каменоломни. Командир отряда направил туда боевую группу.
Партизаны заняли свои позиции, приготовились к бою.
И вдруг из глубины штольни донесся срывающийся женский голос:
- Партизаны-ы... Родненькие наши... Немец гонит на вас, не жалейте, стреляйте, бейте гадов... бей...
Голос осекся, но тотчас же, повторенный подземным эхом, возник многоголосый гул толпы, в котором слышались старческие и женские голоса, детский плач.
Фонарики заметались, потом стали гаснуть один за другим. Расколола тишину пулеметная очередь.
-Тикайте, люди, тикайте!..- снова услышали партизаны голос, предупреждавший об опасности.
Когда топот толпы стих за поворотом штольни, ведущей наверх, а фашисты устремились вниз ближе к расположению отряда, партизаны открыли огонь.
Так провалилась провокация фашистов.
Но так началась и многодневная осада Аджимушкайских каменоломен, подземной крепости партизан.
В отряде сразу же были приняты чрезвычайные меры. Усилили посты наблюдения. Командование приняло решение сократить выдачу табака и спичек. Была урезана дневная норма воды и продовольствия.
Блокировав каменоломни, немцы начали сгонять жителей поселка Аджимушкай к выходам из подземелья. Их заваливали крупными камнями, засыпали землей, но работа шла из рук вон плохо. Насильно согнанные люди под угрозой штыков и расстрела не исполняли то, что им приказывали надзиратели в солдатских шинелях. Ничто не могло заставить аджимушкайцев, которые с детства знали каждый лаз под землю, показать многие другие, невидимые постороннему глазу ходы в подземную крепость.
Уже потом, спустя месяц с небольшим, когда Керчь освободили от захватчиков, стало известно, почему фашисты держали в окрестностях Аджимушкайских каменоломен целый пехотный полк, а возле каждой щели в земной поверхности стояли бессменные многочисленные патрули. Враг думал, что под землей скрывается около двух тысяч хорошо вооруженных партизан. А ведь их было всего шестьдесят с небольшим!
Не зря сказано: у страха глаза велики.
А у людей в осажденной подземной крепости налаживался свой распорядок несения боевой службы и борьбы с врагом, устраивался быт - трудный, пещерный.
Под землей нелегко. Вечный мрак. Холод и сырость, проникающие до костей. Нехватка воды. Неимоверное физическое напряжение: в каждой из бесконечных галерей приходилось держать охрану, потому что любая оплошность могла закончиться непоправимой бедой. Люди дежурили по суткам, спать доводилось по два, три, в лучшем случае четыре часа...
Но далее в таких условиях люди оставались людьми. В дневнике начальника штаба отряда есть несколько записей, которые подтверждают это. Вот одна из них:
"17 ноября. ...Перепелица, видя, как я веду дневник и ведомости, пристроил мне лампу так, чтобы висела над столом..."
Незначительная деталь, мелочь, о которой и говорить-то не стоит. В обыденной, "земной" жизни, может быть, да. Но здесь, в царстве мрака и холода, оторванности от внешнего мира, даже самое малое проявление участия, заботы о человеке приобретало совсем иное значение.
Или другая запись: "Как кобыла звонила". О чем это? Был такой курьезный случай. В те дни под землей были еще лошади, которые раньше возили сюда воду. А ко всем постам партизаны подвели сигнализацию. Одна кобыла, шедшая по коридору, запуталась в проводах. На все каменоломни зазвучал сигнал тревоги. Так и родилась поговорка. Если кто-то устраивал ложную тревогу, партизаны говорили: "А! Как кобыла звонила!" Чувство юмора не покидало людей и в подземелье.
А обстановка на земле складывалась напряженная.
Немцы усиливали блокаду, строили наверху укрепленные пулеметные точки с амбразурами, заваливали взрывами вновь обнаруженные выходы из подземелий и всячески утверждали свой "новый порядок".
28 ноября был вывешен приказ гестапо № 4, согласно которому жители, ранее зарегистрированные в гестапо, должны были 29 ноября до 12 часов дня явиться на Сенную площадь, имея с собой трехдневный запас продовольствия. Явиться было приказано всем мужчинам и женщинам, независимо от возраста и состояния здоровья.
Пришедшие на площадь 29 ноября были уверены, что их вызвали для направления на работы. К 12 часам дня на площади собралось свыше семи тысяч человек. Здесь были юноши, девушки, дети всех возрастов, глубокие старики и беременные женщины.
Но не на работу отправили многотысячную колонну, а в тюрьму.
Истребление мирного населения проводилось немцами по заранее разработанной инструкции гестапо. Сначала заключенным было предложено сдать ключи от своих квартир и указать точные домашние адреса коменданту тюрьмы. Затем у всех арестованных отобрали ценные вещи: часы, кольца, украшения. Все были раздеты почти до наготы.
Многих женщин и девочек-подростков фашисты заперли в отдельных камерах, где несчастные подвергались особым пыткам.
Всех, кто был обманом упрятан в тюрьму, вскоре отправили на расстрел. Местом казни был избран противотанковый ров вблизи деревни Багерово. В течение трех дней свозили туда керчан целыми семьями...
Одному из обреченных на смерть, А. И. Бондаренко, впоследствии бойцу Красной Армии, по счастливой случайности удалось прыгнуть в ров за секунду до пули, которая была предназначена ему.
"Когда нас подвезли к противотанковому рву и выстроили возле этой ужасной могилы,- вспоминает он,- мы еще думали, что нас привезли сюда для того, чтобы заставить засыпать ров или копать новые окопы. Мы не верили, что нас привезли на расстрел. Но когда раздались первые выстрелы из наведенных на нас автоматов, я понял, что расстреливают. Я моментально кинулся в яму и притаился между двумя трупами. Так невредимым, в полуобморочном состоянии пролежал почти до вечера. Лежа в яме, я слышал, как некоторые раненые кричали жандармам, расстреливающим живых: "Добей меня, мерзавец!"...
Когда немцы уехали, один наш односельчанин из ямы крикнул: "Поднимайтесь, кто живой!" Я встал, и мы вдвоем стали раскидывать трупы, вытаскивать живых. Я был весь в крови. Над рвом стоял легкий туман и пар от остывающей теплой груды тел, крови и последнего дыхания умирающих. Мы вытащили Науменко Ф. и моего отца, но отец был убит наповал разрывной пулей в сердце. Поздней ночью я добрался к своим знакомым в деревню Багерово и там дождался прихода Красной Армии..."
Чем дольше "хозяйничали" фашисты, тем чаще в Керчи проявлялась тайная и открытая борьба советских людей против оккупантов. То неожиданно сгорит какой-то объект, то навсегда "неграмотный" рабочий выведет из строя какой-нибудь станок, то наткнется полицейский патруль на труп немецкого солдата в глухом переулке...
В захваченной Керчи враг все острее ощущал отпор непокорившихся патриотов.
26 ноября 1941 года Военный совет Закавказского фронта доложил Ставке о возможности высадки морского десанта на Керченский полуостров. Успешное осуществление этой идеи обещало не только отвлечь часть сил 11-й армии Манштейна от Севастополя, но и положить начало освобождению Крыма от немецко-фашистских захватчиков. Верховный Главнокомандующий идею одобрил и приказал командованию фронта приступить к разработке плана и подготовке операции. Командующий Черноморским флотом вице-адмирал Ф. С. Октябрьский доложил Ставке о том, что флот такую операцию выполнит и сможет высадить десант не только в Керчи, но и в Феодосии.
А далеко на севере, у стен столицы Родины, 30 ноября Военный совет Западного фронта представил в Ставку Верховного Главнокомандования план контрнаступления войск фронта.
План был утвержден Ставкой.

Декабрь

В начале декабря 1941 года в ходе Великой Отечественной войны произошли крупные военно-политические изменения. В те дни Советские Вооруженные Силы перешли в стратегическое контрнаступление, которое знаменовало окончательный провал гитлеровского "блицкрига" и начало коренного поворота в войне против фашизма. Красная Армия, закалившаяся в ожесточенных боях с врагом, остановила продвижение гитлеровских войск на всем советско-германском фронте, а на его флангах развернула наступательные действия.
Главный удар в планах контрнаступления советских войск намечалось нанести на западном направлении против группы вражеских армий "Центр", угрожавших Москве. Одновременно предусматривалось продолжение наступления под Тихвином и Ростовом. В ходе разгрома вражеских войск на этих направлениях Верховное Главнокомандование приняло решение расширить фронт контрнаступления и подключить к активным действиям Закавказский фронт и Черноморский флот.
7 декабря Ставка поставила задачу перед командованием Закавказского фронта провести десантную операцию по овладению Керченским полуостровом.
Город меж двух морей, словно затаившись, тоже собирал силы, боролся с захватчиками всеми возможными средствами.
В ту ночь, когда старокарантинские партизаны навсегда простились с Александром Федоровичем Зябревым, командование отрядом принял рабочий Камыш-Бурунского железорудного комбината Семен Михайлович Лазарев. После первой вылазки бойцы подземного отряда готовились к новым схваткам с врагом, искали возможность наносить ему вред и на земле, и из каменоломен.
Фашистское командование принимало срочные меры, чтобы избавиться от партизан, обезопасить свой тыл. Выходы из каменоломен были блокированы усиленными нарядами солдат. В районах возможных вылазок партизан постоянно курсировали патрули. Фашисты начали закрывать выходы из каменоломен: заложат порцию аммонала, подорвут ее и многотонные каменные глыбы, обрушиваясь под силой взрыва, наглухо запечатывали галереи, ведущие наверх, к свету, воздуху, воде...
Казалось, отряд уже навсегда погребен в мрачных подземельях Старокарантинских каменоломен. Казалось врагам. Но это было далеко не так.
...Чьи это маленькие бесшумные тени скользят по захваченной фашистами деревне, замирая при каждом звуке? Как удается им каждую ночь появляться на окраинах Керчи и в самом городе, оставаясь незамеченными многочисленными патрулями?
Это не тени. Это партизанские разведчики Володя Дубинин, Ваня Гриценко и Толя Ковалев.
В отряде на их долю выпала нелегкая обязанность быть разведчиками. Они знали каменоломни с детства, не раз играли здесь в "красных" и "белых", подражая керченским партизанам времен гражданской войны. Поэтому ориентироваться в запутанных лабиринтах им было просто. К тому же мальчишки могли пролезть в самую маленькую щель среди камней. Это было их неоспоримым преимуществом перед взрослыми разведчиками.
В трудное время ребята были глазами и ушами отряда. Сведения, добытые ими, давали возможность партизанам правильно оценивать обстановку, предусматривать очередные карательные акции оккупантов.
Фашисты не раз пытались проникнуть в места дислокации отряда.
В середине декабря, взорвав тяжелые бомбы в двух шурфах, гитлеровцы лавиной ринулись в подземелья, надеясь захватить партизан врасплох.
Но просчитались завоеватели.
Заманив карателей в ловушку, старокарантинцы подорвали заранее заминированные каменные лабиринты, обрушив на головы врагов многотонные глыбы камня, а потом открыли пулеметный огонь, пустили в ход гранаты.
Бой продолжался около полутора суток, партизаны вышли из него победителями.
"После этой операции немцы уже не пытались совать свой нос на нашу территорию через границу шахты,- напишут позднее в отчете о деятельности отряда его командир С. М. Лазарев и комиссар И. 3. Котло.- В бою мы потеряли убитыми одного человека, тяжело раненными и легко раненными трех человек". Потери фашистов составили около 80 человек.
Потерпев очередное, весьма ощутимое поражение, оккупанты стали избирать более коварные способы борьбы с партизанами.
Подтянув компрессоры к щелям, стали нагнетать в каменоломни удушающие газы. 30 бойцов отряда были выведены из строя на продолжительное время. Кроме того, немцы устраивали поблизости насосные станции, намереваясь морской водой залить катакомбы.
Территория в районе каменоломен была объявлена запретной зоной, и каждого, кто попадал здесь в поле зрения немецких патрулей, ждала пуля...
В планах деятельности подпольного партийного центра под руководством Ивана Андреевича Козлова, обосновавшегося в Керчи, на первое время стояла задача глубоко законспирироваться, сохранить руководящее ядро и начать подбор патриотов, которые могли бы впоследствии выполнять задания подпольщиков.
Обосновываясь на новом месте, бывший заключенный Вагин, недавно уволенный из "Рыбакколхозсоюза" за саботаж, судя по всему, при новой власти чувствовал себя неплохо. Через несколько дней после прихода фашистов он открыл небольшую столярно-слесарную мастерскую. Благодаря ей постепенно расширялся круг знакомых, завязывались связи на промышленных предприятиях среди рабочих. Иван Андреевич внимательно присматривался к новым людям, размышлял, можно ли, а если можно, то кого и в какой форме привлекать к подпольной работе.
В то время подпольщики не раз пожалели, что у них не было радиопередатчика. Сколько важной информации - и о передвижениях фашистских воинских частей, и о внедрении "нового порядка", и о настроениях советских людей - могли бы они передать из оккупированного города в советский тыл!
Подпольному центру предписывалось в первые два месяца ничем себя не проявлять. Разумом это понимал каждый подпольщик, но сердца их обливались кровью при виде того, что творили фашисты.
В окрестностях Керчи было несколько концлагерей, где содержались тысячи пленных красноармейцев и краснофлотцев. Фашисты создали им невыносимые условия, издевались, морили голодом.
Подпольщики помогали пленным, чем могли. Конечно, через надежных людей. А тех, кому удавалось бежать из концлагерей, и советских солдат и офицеров, скрывавшихся от фашистов, они снабжали документами и переправляли к партизанам.
Конечно, за такой короткий срок, как полтора месяца, подполье не могло проявить себя в полную меру. Но и то, что было сделано,- подготовка диверсионных групп, распространение листовок - давало понять советским людям, оставшимся в оккупированной Керчи, что в городе есть другая власть, не покорившаяся оккупантам. И придет час - она восторжествует, принесет мир и свободу.
Николай Ильич Бантыш продолжал вести летопись жизни и борьбы отряда партизан имени Ленина, обосновавшегося в Аджимушкайских каменоломнях.
5 декабря. Провели собрание, встречали праздник Конституции.
8 декабря. Немцы засыпают и заваливают верхние проходы.
10 декабря. Слышали с утра сильную бомбежку и зенитную стрельбу. Видимо, наши их беспокоят. В 12.30 немцы завалили круглую яму. Три сильных взрыва. Меньше еще на один выход. В 19.40 по нижнему ходу пошел в разведку Кочубей.
11 декабря. Ждем Кочубея.
12 декабря. Немцы опять бурят и подкладывают аммонал для взрыва. В 16.12 глухой взрыв. Завалило еще один проход. Ждем Кочубея. Все еще нет.
13 декабря. В 14.40 вернулся Кочубей. Сколько радости.
Да, радость в отряде была великая. Во-первых, потому, что их товарищ, боец-коммунист, прокатчик завода имени Войкова Николай Владимирович Кочубей вернулся живым и невредимым. Во-вторых, потому, что он раздобыл и принес в отряд ценные сведения о боевых действиях Красной Армии, которые были в тот час для партизан дороже воды и хлеба, ибо подсказывали направление дальнейших действий.
Разведчик выбрался из каменоломен перед вечером 10 декабря и до сумерек отлеживался в глубоком овраге под самым носом у вражеских патрулей. Когда стемнело, он прокрался на окраину города, отлежался, затаившись в темноте, и в полночь осторожно постучал в окно родного дома. Ему открыла жена. А наутро она и дети Николая Владимировича отправились в город собирать сведения, необходимые партизанам.
Половина дела была сделана. Но еще надо было вернуться в отряд.
По дороге в район каменоломен разведчика по пятам преследовали фашисты. Стараясь оторваться от них, он в темноте попал не в ту штольню и оказался в ловушке. Чтобы попасть к своим, Кочубей целую ночь и часть следующего дня голыми руками, обдирая в кровь пальцы, разбирал каменную стену, проделывая себе узкое отверстие, спасительный лаз.
Только после полудня 13 декабря партизанский разведчик, окровавленный и обессиленный, не пролез, а буквально упал к своим.
Он рассказал партизанам, что Москва и Ленинград стоят неколебимо, хоть и нелегко их защитникам, что Севастополь также не покорен врагом. В Керчи и ее окрестностях ходят по рукам листовки, сброшенные с советского самолета, в которых говорится, что части Красной Армии будут встречать новый, 1942 год на крымской земле.
Эти радостные известия, принесенные разведчиком, вдохнули в партизан свежие силы, а весь отряд нацелили на более решительные действия. Но впереди их ждали новые испытания.
К середине декабря вопрос об оперативном окружении противника на Керченском полуострове был решен.
План операции предусматривал, что Азовская флотилия высадит соединения 51-й армии на северном побережье Керченского полуострова, а Керченская военно-морская база доставит соединения той же армии на восточный берег полуострова - на участке Старый Карантин, Камыш-Бурун, Эльтиген.
Главной задачей кораблей эскадры Черноморского флота и транспортных судов была высадка войск 44-й армии в порт Феодосия и у горы Опук.
Положение немецких войск на южном крыле фронта к декабрю значительно ухудшилось. Немецкое командование было вынуждено отказаться от заранее задуманного силами 11-й армии удара с Керченского полуострова на Тамань и Северный Кавказ. Командующий 11-й армией Манштейн получил приказ предпринять еще один штурм Севастополя, чтобы наконец-то покончить с непокорным городом и после высвободить все силы, сосредоточенные в Крыму, для использования их на других участках фронта.
К городу русской славы стали стекаться свежие силы врага, в том числе и из-под Керчи. На рассвете 17 декабря враг начал наступление на Севастополь. Бои были упорными и велись одновременно на нескольких направлениях. Положение защитников города русской славы осложнилось...
16 декабря Ставкой Верховного Главнокомандования был утвержден окончательный вариант плана высадки десанта в районе Керчи и Феодосии, замысел которого родился еще осенью, когда наши войска перешли в наступление под Ростовом, когда на оперативных картах Генштаба лишь вырисовывалась картина разгрома гитлеровских войск под Москвой.
Однако в ходе подготовки Керченско-Феодосийской операции обстановка на театре военных действий резко изменилась. Предпринятый Манштейном очередной штурм Севастополя, второй штурм, поставил войска Севастопольского оборонительного района в крайне тяжелое положение. Это заставило Ставку Верховного Главнокомандования срочно оказать помощь героическим защитникам главной военно-морской базы Черноморского флота. В Севастополь были направлены 345-я стрелковая дивизия и 79-я стрелковая морская бригада, предназначавшиеся вначале для высадки в Керчи.
Начало операции по высадке десанта пришлось отложить.
Большая роль в успешном проведении операции отводилась силам Азовской военной флотилии и Керченской военно-морской базы.
При проведении десантных операций одна из самых сложных задач - преодоление войсками водной преграды. Успешный исход операции зависит в первую очередь от быстроты и массовости доставки личного состава и вооружения на противоположный, занятый врагом берег. Штурм керченского берега осложнялся тем, что у Азовской военной флотилии и Керченской военно-морской базы не было в распоряжении крупных кораблей, высадка десанта планировалась на малотоннажных судах. С этой целью было подготовлено 176 байд, 64 рыбачьих шлюпки, 58 баркасов, 17 дубков, а всего свыше 300 единиц. Получилась большая и трудноуправляемая армада, причем без средств радиосвязи. Нельзя было забывать и о том, что в декабре - январе на Черном и Азовском морях часто бывают штормы, снегопады, туманы, прибрежная полоса Керченского пролива замерзает.
Учитывалось также, что в воздухе господствует фашистская авиация, а истребительная авиация Закавказского фронта, базировавшаяся на аэродромах Кавказского побережья, из-за дальности расстояния или вовсе не могла быть использована для прикрытия пунктов высадки десантов, или могла находиться в воздухе незначительное время - всего лишь 10-15 минут. Поэтому противовоздушная оборона пунктов высадки десантов возлагалась на корабельную зенитную артиллерию.
И все-таки, несмотря на многочисленные трудности, две армии Закавказского фронта - 51-я под командованием генерал-лейтенанта В. Н. Львова и 44-я под командованием генерал-майора А. Н. Первушина - совместно с Черноморским флотом и Азовской военной флотилией, которую возглавлял контр-адмирал С. Г. Горшков, и Керченской военно-морской базой, в командование которой с 23 ноября 1941 года вступил контр-адмирал А. С. Фролов, энергично готовились к высадке крупного десанта на Керченском полуострове.
В ночь на 25 декабря на таманском берегу войска 51-й армии были посажены на корабли и суда Азовской военной флотилии.
Всего было сформировано пять десантных отрядов.
В первые четыре отряда вошли войска 143-го и 185-го полков 224-й горнострелковой дивизии, а также три батальона 83-й бригады морской пехоты. Пятый был сформирован из войск 12-й стрелковой бригады. Первый отряд, в количестве 530 человек, должен был высадиться в Казантипском заливе, второй, в количестве 2883 десантников, был разделен на западную и восточную группы и должен был высадиться в районе мыса Зюк. На борту судов, погрузивших этот отряд, находилось 3 танка, 8 орудий, 9 минометов и 18 лошадей.
Третий отряд насчитывал 1070 десантников, одно орудие и должен был произвести высадку в районе мыса Тархан. Четвертый, которому предстояло высадиться в районе мыса Хрони, насчитывал 2198 десантников, 8 орудий, 3 танка и автомашину.
Пятый отряд, в котором была тысяча десантников, направился в район Еникале.
Одновременно с Азовской военной флотилией высадку десантных войск 51-й армии осуществляла Керченская военно-морская база. В ее распоряжении имелось 20 торпедных, 6 сторожевых катеров и 47 вспомогательных судов, в основном сейнеров и барж. Все эти корабли были распределены по трем отрядам, которые в свою очередь делились на группы. Это было вызвано необходимостью охватить весь фронт высадки десанта - от Камыш-Буруна до озера Тобечик.
...Над Керченским проливом уже несколько дней подряд лютовал шторм. Порывистый западный ветер, достигавший порой шести-семи баллов, вздымал крутые водяные валы, которые, с силой обрушиваясь на каменистый берег, ломали, тащили далеко по земле грязные осколки ледяного припоя. А как только уходила очередная волна, берег тут же покрывался тонкой ледяной корочкой, похожей на стекло елочных игрушек. "Динь-дон,- звенели, перекатываясь под ветром, тонкие льдинки-стекляшки.- Динь-дон! Скоро новый год! Динь-дон..."
Пряча лицо от ледяного ветра, военком Калинин вышел на берег. Впереди, скрытая туманом и водяной хмарью, была Керчь.
Сильная волна стремительно подкатилась к ногам капитана, обдала его ледяными брызгами, жестко лизнула сапоги. Он еле устоял на ногах, машинально сделал шаг назад. В наступившем на мгновенье затишье он явственно услышал: "Динь-дон!" И вдруг выплыл из неимоверной дали перезвон елочных игрушек, праздник Нового года...
"А ведь действительно скоро Новый год,- подумал он.- Новый, сорок второй. Где и как мы будем встречать его?"
И почти крикнул навстречу набегавшей волне:
- Но встречать мы его должны в Керчи! Только в Керчи!
Назад ему шагалось легче: и ветер дул в спину, и мысли выстроились в строгом порядке. Он уже явственно слышал не елочные "динь-дон", а совсем другие звуки. Звуки, которые сопровождали в последние дни каждый шаг, каждый час бойцов и командиров 51-й армии: могучий рокот еще и еще раз проверяемых судовых двигателей, мягкий стук укладываемых в трюмы кораблей и судов ящиков с боезапасом, щелканье автоматных и винтовочных затворов, вкрадчивое шарканье десантных кинжалов и ножей по брускам и оселкам...
Партизаны, блокированные в Аджимушкайских каменоломнях, еще не знали, что скоро части Красной Армии и флота сделают невиданный по своей смелости и отваге бросок на крымский берег, что это наступление войдет в историю Великой Отечественной войны как Керченско-Феодосийская десантная операция. Но они предчувствовали грядущие события, и готовились к ним. Николай Ильич Бантыш все так же регулярно вел дневник:
"25 декабря. Все время сильная бомбежка. Немцы пытались прорваться к главному ходу. После перестрелки отступили. Весь день опять стреляют по щелям из автоматов. Вечером слышались пятнадцать сильных взрывов. Это уже не у нас в шахте, а где-то наверху. Каждый из нас про себя думает, что, может быть, это десант, но друг другу пока не говорим, ждем, боимся верить.
26 декабря. Непрекращающийся гул артиллерийского огня наверху. Носков и Буженко пошли на разведку в верхние галереи и, столкнувшись с немцами, двоих убили. Немцы отступили, началась сильная перестрелка. В 18 часов верхние посты донесли, что немецкая охрана начинает отходить от главных проходов. В 20 часов заседание штаба.
Это заседание было обычным по своей деловитости. И только скрытая взволнованность каждого его участника, важность обсуждаемых вопросов придавали ему особое значение, особый смысл. Завтра отряду предстояло выйти из-под земли, вступить в открытую схватку с врагом.
Утром 27 декабря четыре группы партизан, 30 человек, неожиданно напали на гитлеровцев в окрестностях Аджимушкая. Они оттеснили патрули и часовых к деревне. Но тех поддержали "кукушки" - немецкие снайперы, засевшие на чердаках деревенских домов. Партизаны вернулись в свою подземную крепость, чтобы с новыми силами ринуться в бой. 28 декабря уже шесть групп вышли наверх, чтобы прорвать вражеское кольцо, сомкнутое вокруг каменоломен. Сняв "кукушек", они прорвались к дороге, по которой торопливо отходили из Керчи в глубь полуострова, в свой тыл, фашистские обозы. Партизаны подбили несколько автомашин, сожгли радиостанцию, уложили огнем из пулеметов большое количество живой силы противника.
Уже к полудню оккупанты вынуждены были обходить Аджимушкай стороной, по вспаханному полю, так как дорога была запружена разбитой и брошенной техникой...
29 декабря отряд целый день вел бой с фашистами. Об этом бое позднее сообщалось в сводке Совинформбюро:
"Отряд крымских партизан под командованием т. П. атаковал отступающие от Керчи гитлеровские части. Партизаны обстреляли немцев из пулеметов и забросали их гранатами.
Противник в панике бежал, оставив на поле боя 120 трупов, 6 автомашин, 20 повозок с имуществом и боеприпасами, автобус с радиостанцией, 2 станковых пулемета, 5 мотоциклов, много винтовок, автоматов, патронов".
В тот же день партизаны освободили 25 заложников - жителей деревни Аджимушкай, которых фашисты намеревались расстрелять.
Освобожденные люди - и не только заложники - плакали от радости. Радость освобождения переполняла и души партизан.
Начальник штаба отряда записал в своем дневнике:
"И верится, и не верится, и не знаешь - ты ли это или нет. Кругом воздух, и стоишь во весь рост! Вынесли наверх и воткнули в скалу наше отрядное знамя".
Незадолго до встречи партизан с частями действующей армии на улицах деревни Аджимушкай появилось краткое объявление, напечатанное на машинке: "Настоящим штаб партизанского отряда имени Ленина объявляет, что власть в районе переходит в его руки".
Это было итогом борьбы, неравной борьбы, которая длилась полтора месяца.
Родина высоко оценила боевые действия керченских партизан: семь человек были награждены орденом Красного Знамени, четверо - орденом Красной Звезды, столько же медалью "За отвагу". Первый командир Старокарантинского отряда А. Ф. Зябрев был посмертно удостоен ордена Ленина.
Но вернемся мысленно к штормовому морю...
Борясь с крутой встречной волной, с ветром, который порой достигал семи баллов, блуждая в темноте и тумане, теряя несамоходные плавсредства, десантные отряды медленно, но упорно пробивались к занятому врагом крымскому берегу.
Перед высадкой первого эшелона десанта в районы Старого Карантина, Камыш-Буруна и Эльтигена был заброшен на торпедных катерах небольшой штурмовой отряд краснофлотцев Керченской военно-морской базы под командованием капитана второго ранга А. А. Мельникова и батальонного комиссара М. И. Любовича. Отряду предстояло захватить на вражеском берегу плацдарм и удерживать его до прихода основных сил десанта, а также обеспечить швартовку прибывающих судов. Несмотря на героическую самоотверженность моряков, эту задачу им удалось выполнить лишь частично.
Из-за сложных метеорологических условий корабли с краснофлотцами и красноармейцами на борту пришли в пункты, определенные планом операции, с опозданием.
Только в половине седьмого утра 26 декабря четвертый отряд, которым командовал капитан третьего ранга В. М. Дубовов, сумел зайти в бухту Булганак в районе мыса Хрони. Укрывшись от штормового ветра, корабли начали высадку десанта. Вскоре буксир "Дофиновка" подвел к берегу баржу "Таганрог". Под обстрелом врага удачно причалил и тральщик "Советская Россия" под командованием капитан-лейтенанта Н. А. Шатаева. В тот же момент несколько краснофлотцев во главе с комиссаром корабля политруком К. К. Козьминым бросились в воду, закрепили швартовы, а затем, стоя в ледяной воде, помогли 450 десантникам со всем вооружением высадиться на берег. Командир отряда, выполнив первую часть задачи, на нескольких судах и кораблях отправился за вторым эшелоном десанта, оставив для артиллерийской поддержки высадившихся десантников канонерскую лодку "№ 4" и как платформу для следующей высадки баржу "Таганрог".
Третьему отряду, который вышел с десантом вслед за четвертым, на первый раз зацепиться за вражеский берег не удалось. Поврежденный двумя бомбами, в пути перевернулся и затонул земснаряд "Ворошилов", на котором находилась основная часть десантников. Людей подобрали подоспевшие корабли. Остальные суда отряда на подходе к мысу Тархан попали под сильный огонь вражеских пушек, минометов, под авиабомбы и вынуждены были вернуться в порт отправки.
Перед второй попыткой овладеть крымским берегом командира третьего отряда капитан-лейтенанта А. Д. Николаева пригласил командующий Азовской военной флотилией контрадмирал С. Г. Горшков.
- В бухте Булганак,- сказал он,- у берега находится танковая баржа "Таганрог", с помощью которой четвертый отряд успешно высадился и закрепился на крымском берегу. Силы вашего отряда поредели, вам лучше теперь высаживаться именно там, в бухте.
Уже подходя к бухте Булганак, капитан-лейтенант А. Д. Николаев, вглядевшись в запотевающие окуляры бинокля, увидел, что плацдарм, куда накануне высадились войска четвертого и частично второго отрядов, занят врагом.
"Что случилось?" - пытался он найти ответ на мучивший его вопрос.
Оказалось, что высадившиеся на берег десантники, охваченные порывом гнать врага, далеко вклинились в оборону противника, оставив завоеванный плацдарм без прикрытия с тыла. Фашисты не замедлили этим воспользоваться.
Решение сложной задачи - вторично захватить отбитый врагом плацдарм - было для третьего отряда однозначным: высадить десант и закрепиться на занятом пятачке, учтя урок предыдущего отряда.
Под огнем врага передовым подразделениям отряда удалось зацепиться за берег. А тем временем самоходная шаланда "Танаис", готовясь к высадке десанта, села на мель. Две мины попали в ходовой мостик, из строя вышел весь командный состав. Однако и в такой обстановке десант был высажен на берег, а "Танаис", став легче без груза, приподнялась и сошла с мели, а вскоре и вообще вышла из зоны обстрела.
Второй отряд, за исключением отставшего в пути парохода "Красный флот", подошел к месту высадки в районе мыса Зюк 26 декабря к семи часам утра. Под прикрытием дымовой завесы сейнеры с головной группой десантников пошли в бросок. Однако сильные волны помешали подойти к берегу всем судам.
К берегу направился буксир "Никополь" с баржой "Хопер". Под покровом ночи команда баржи, руководимая военным комендантом "Никополя" старшиной второй статьи Алексеем Степанчуком, сначала подтянула баржу к берегу и закрепила ее, а затем стала выгружать боевую технику. Под огнем противника десантники, находясь по грудь в ледяной воде, несколько раз преодолевали пространство длиной более десяти метров, перенося на берег на поднятых руках противотанковые орудия.
Шторм усиливался. С разрешения командующего флотилией отряд перешел для высадки оставшейся части десантников к мысу Хрони. Враг встретил их сильным артиллерийским огнем. Появилась бомбардировочная авиация. От прямого попадания бомбы начала тонуть самоходная шаланда "Фанагория", потянув за собой минную баржу с войсками и техникой, которая была на буксире. Только находчивость коменданта "Фанагории" старшины первой статьи Н. Плотникова, который быстро переправил людей с шаланды на баржу и обрубил буксирный трос, спасла команду и груз.
К моменту выхода пятого отряда, то есть к 22 часам 25 декабря, погода резко ухудшилась. В проливе крепко штормило: с палуб буксира и тральщиков срывало шлюпки, несколько байд, шедших на буксирах, оторвались. С разрешения командующего флотилией отряд направился к мысу Хрони. Здесь к вечеру 26 декабря было высажено 1452 воина, три танка и четыре орудия.
Только к 28 декабря штормовая погода стала стихать. Используя более или менее благоприятные метеоусловия, в море вышли суда со вторым эшелоном десанта, которым командовал капитан третьего ранга В. М. Дубовов.
С ходу приткнулся к берегу и сел на грунт транспорт "Ейск". Десантники устремились вперед. И хотя враг начал сильный обстрел, операция была завершена успешно. На крымском берегу закрепились еще 1354 человека при 15 орудиях и минометах.
В предрассветном сумраке вышли и торпедные катера № 105 под командованием лейтенанта И. Н. Васенко и № 24 во главе с лейтенантом А. Ф. Крыловым. Они должны были доставить на захваченный десантниками Камыш-Бурунский плацдарм медицинский персонал из состава 51-й армии и медикаменты. Уже приближаясь к месту высадки, катера попали под сильный артиллерийский огонь противника.
В катер № 105 попал снаряд, на его борту возник пожар. Мотористы Ф. 3. Бережной и М. А. Петаков самоотверженно боролись с огнем, но безрезультатно. Пожар грозил гибелью медицинским работникам, которых так ждали на берегу десантники. Тогда старшина группы мотористов тяжело раненный коммунист П. И. Долиновский стал за руль и выбросил горящий катер на песчаную отмель у берега.
В подобной ситуации оказался и катер № 24. Его командир лейтенант А. Ф. Крылов также сумел вывести катер на отмель.
Оставшиеся в живых члены экипажей этих катеров сошли на берег и влились в состав ударного отряда моряков под командованием начальника штаба Керченской военно-морской базы капитана третьего ранга А. Ф. Студеничникова и военкома старшего политрука Д. С. Калинина. Они с боями шли в авангарде наступающих десантников и первыми ворвались в город Керчь, водрузили красное знамя на горе Митридат.
На захваченный штурмовой группой плацдарм у Камыш-Буруна продолжали высаживаться войска первого и второго эшелонов десанта.
Еще одна десантная группа в составе части войск 12-й стрелковой бригады сделала попытку высадиться на крымском берегу 30 декабря. Но суда попали в плавучие льды, и только на следующий день с помощью ледокола отряд пробился к берегу, высадил десант и прибыл в уже освобожденную Керчь.
За 4 дня, с 26 по 30 декабря (27 декабря бушевал семи-восьмибалльный шторм, и высадка десантов была приостановлена), с кораблей и судов Керченской военно-морской базы высадилось на крымский берег 11 225 десантников, было доставлено 47 орудий, 198 минометов, 229 пулеметов, 12 машин и много другой техники, вооружения и боеприпасов.
Большой вклад в успешное осуществление десанта внесли моряки Керченской военно-морской базы под командованием контр-адмирала А. С. Фролова.
В ночь с 29 на 30 декабря Ивану Андреевичу Козлову не спалось. Едва забрезжил рассвет, он вышел на улицу.
Город казался пустынным. Стрельба уже стихла, было безлюдно. Даже немецких солдат не видно, исчезли с постов жандармы. Только стлался по земле дым затухавшего близкого пожара, да слышно было, как бьют волны в берег: ночной шторм и тот шел на убыль...
Иван Андреевич решил пройти к зданию горкома партии, оставаясь на всякий случай все тем же Петром Вагиным, бывшим заключенным и человеком без определенных занятий.
Не успел он сделать и несколько шагов, как из-за угла пустынной улицы неожиданно выехал всадник.
- Вы кто будете? - спросил его Иван Андреевич.
- Моряк из десанта.
- А куда же немцы девались?
- Удрали, дедушка.
- Значит, город свободен, ходить можно?
- Свободен, ходи, дедуля, куда хочешь. Город наш.
Из калитки соседнего дома к ним подошла сгорбленная старушка. Она жадно прислушивалась к разговору всадника и старика.
- Батюшки, неужто этих аспидов больше нету?..
- Нет, бабушка, нет, не бойся больше никого.
Старушка бросилась было к краснофлотцу, но тут же повернулась к домам и закричала что было сил:
- Феня! Люди! Выходите, наши пришли! Наши! Фашистов больше нету!..
На ее крик из домов начали выбегать люди...
Иван Андреевич насилу выбрался из толпы и пошел дальше.
На здании гестапо каким-то чудом уцелела вывеска горкома партии. Вагин вошел во двор и через черный ход поднялся на второй этаж, обошел все комнаты, заглянул в ящики столов, в шкафы. По всему было видно, что немцы удирали в спешке - оставили много документов. В папке начальника гестапо Фельдмана сохранились последние доносы. Собрав все документы и спрятав их понадежнее, Козлов отправился искать командира десантников.
Красноармеец в полушубке показал ему, как пройти.
В одной из комнат Иван Андреевич нашел моряка, осматривавшего трофейное оружие.
- Вам что, папаша? - спросил моряк.
- Начальника ищу.
- Командира пока нет. Я заменяю. А вы по какому делу?
Иван Андреевич объяснил и представился.
- Очень приятно познакомиться! - моряк встал и, одернув бушлат, крепко пожал "папаше" руку.- Я Калинин, комиссар десантной группы моряков.
В разговоре выяснилось, что никто из гражданских с десантниками не прибыл.
- В Керчь вошла только моя группа - восемнадцать человек,- с гордостью сказал Калинин.- Пятнадцать моряков и три красноармейца. Из Камыш-Буруна мы ждем десантные части. Но тут надо раненых устроить, выпечку хлеба наладить. Хорошо, если бы вы за это сами взялись.
Так и решился выход из подполья группы Ивана Андреевича Козлова.
Трудно добывалась победа в дни Керченско-Феодосийской десантной операции, которая вошла в историю как самая крупная морская десантная операция периода Великой Отечественной войны.
Газета "Правда" в передовой статье "Наша победа в Крыму" писала 31 декабря 1941 года: "Новая победа Красной Армии является свидетельством величайшего мужества, исключительного героизма советских воинов, их всесокрушающего наступательного порыва в борьбе за освобождение родной земли от иноземных поработителей".
И как один из самых дорогих новогодних подарков прозвучало сообщение Советского Информбюро о высадке морского десанта и освобождении Керчи и Феодосии:
"29 и 30 декабря группа войск Кавказского фронта, во взаимодействии с военно-морскими силами Черноморского флота высадила десант на Крымском полуострове и после упорных боев заняла город и крепость Керчь и город Феодосию.
При занятии Керчи и Феодосии особенно отличились войска генерала Первушина, генерала Львова и группа военно-морских сил...
Противник на обоих участках отходит, преследуемый нашими частями. Захвачены трофеи, которые подсчитываются".

ГОД 1942-й

Январь

Наступивший новый год немногочисленные жители Керчи и десантировавшиеся на крымский берег войска встретили в освобожденном городе.
1 января организационное бюро горкома ВКП(б) и комиссар гарнизона опубликовали обращение к населению Керчи, в котором говорилось:
"Десантными группами Красной Армии, Военно-Морского Флота, при содействии красных партизан, город Керчь 29 декабря стал опять советским городом.
Немецкие оккупанты недолго похозяйничали в нашем городе, но их господство и порядки надолго останутся в памяти советских людей: открытые грабежи и издевательства над мирным населением, десятки повешенных на улицах города, тысячи расстрелянных мужчин, женщин и детей. Вся жизнь города была затянута мертвой петлей немецких палачей...
Товарищи рабочие, служащие и советская интеллигенция! Мы призываем вас энергично и дружно взяться за восстановление разрушенного народного хозяйства: фабрик, заводов, школ, больниц и других культурных учреждений.
Немедленно приступайте к работе на своих предприятиях и в учреждениях!
Примите строгие меры к охране социалистической собственности от воров и расхитителей...
Смело и дружно за работу, товарищи!
Да здравствует наша славная Красная Армия!
Смерть немецким оккупантам! Оргбюро Керченского городского комитета
ВКП(б). Комиссар гарнизона города Керчи".
Утром в горкоме партии собрались подпольщики: весть об освобождении города с молниеносной быстротой облетела Керчь, ближайшие катакомбы.
Иван Андреевич Козлов, все еще одетый "под Вагина", как будто помолодел, из-под очков светились радостью его почти незрячие глаза. Оглядев собравшихся, он узнал многих: Ивана Пахомова, Сергея Черкеза, Николая Бантыша...
- Товарищи! - сказал Козлов. - Город Керчь, маленькая, но очень дорогая сердцу каждого из нас частица советской земли, снова стал свободным. Победа над сильным и коварным врагом дается нелегко. Еще много прольется крови, еще много бессонных ночей предстоит провести и нам, восстанавливая разрушенное, налаживая работу промышленности, учреждений. И мы должны работать на освобожденной земле так же страстно, как боролись с фашистской нечистью, будучи в подполье. Ибо каждая трудовая победа здесь, в тылу,- это помощь нашим товарищам - краснофлотцам и красноармейцам. И первыми, как всегда, в это нелегкое время будут коммунисты и комсомольцы...
В оргбюро Керченского горкома партии вошли И. А. Козлов, Е. В. Ефимова и В. С. Колесниченко. Были созданы также оргкомитет городского Совета депутатов трудящихся и оргбюро по Кировскому, Ленинскому и Орджоникидзевскому районным комитетам партии, а также по Приморскому и Ленинскому сельским райкомам ВКП(б).
Бывшие партизаны и подпольщики, возглавившие партийные и советские органы города, а также наиболее ответственные участки хозяйственной деятельности, с энтузиазмом включились в работу по налаживанию нормальной жизни полуразрушенной Керчи - в работу, которая каждодневно граничила с фронтовой по своей напряженности.
В это же время областной комитет партии, прибывший с Кубани в Керчь, утвердил новый состав городского комитета обороны, членами которого стали первый секретарь горкома партии Н. А. Сирота, председатель исполкома горсовета И. И. Антилогов, начальник горотдела НКВД П. А. Хватков и начальник гарнизона контр-адмирал А. С. Фролов.
Нужно было в кратчайший срок мобилизовать население города на выполнение ответственных задач.
Город налаживал новую, свободную жизнь, а в Старокарантинских каменоломнях все еще томились партизаны, замурованные фашистами. Предстояло срочно освободить их из каменного плена. Выполнение этой задачи городской комитет обороны поручил Ивану Ивановичу Пахомову, дав ему в помощь группу военных минеров.
В то утро Володя Дубинин забежал домой, выполнив важное задание: установил связь с десантниками и передал просьбу разминировать завалы. Евдокия Тимофеевна приготовила Володе немудреный завтрак и нежно смотрела на сына, счастливая уже тем, что он снова дома и нет уже страха, что войдет фашист, что схватят дитя во время облавы, что погибнет от вражьей пули...
Володя торопливо вышел из-за стола. Уже в дверях обернулся, натягивая на самые уши шапку- треух:
- Я скоро, мам. Сбегаю посмотрю, как наших будут из каменоломен добывать..
Так в то утро скрестились дороги группы минеров, отправившейся разминировать Старокарантинские каменоломни, и пионера Володи Дубинина, который вызвался быть у них проводником.
Под землей, в промозглых каменных лабиринтах, партизаны с нетерпением ждали, когда к ним на выручку придут товарищи. Хотелось скорее выбраться наверх, вдохнуть свежего, пахнущего морем и снегом воздуха - и тогда можно снова идти в бой, гнать отступающего фашиста на запад, в его логово.
Томительно тянулись последние минуты ожидания. В катакомбах слышали, как дробят земляки наверху камень, освобождая заваленный фашистами выход, как все громче звучат голоса минеров.
Еще, еще немного...
И вдруг оглушительный взрыв потряс землю, гулкое эхо загрохотало по лабиринтам. Мина взорвалась прежде, чем ее сумели обезвредить саперы...
А когда рассеялся дым, партизаны бросились к светлевшему пятну неба в каменном проломе. С наружной стороны лежал, неестественно запрокинув голову, партизанский разведчик Володя Дубинин, чуть поодаль - четыре бойца- минера.
Партизаны обнажили головы. Они стояли, старые и молодые, здоровые и раненые, и слезы беззвучно текли по их почерневшим щекам.
Так горько омрачился тот светлый день освобождения старокарантинских партизан - 2 января 1942 года...
В первые же январские дни над Керчью взметнулся и с новой силой зажег каждого боевой лозунг: "Все для фронта! Все для победы над врагом! Все для освобождения Крыма от немецких захватчиков! Работать так, как работали в дни тяжелых испытаний труженики Москвы, Ленинграда, Севастополя!"
Областной и городской комитеты партии уделяли огромное внимание политической работе среди населения. Уже 3 января с помощью военных политработников был выпущен первый после оккупации номер городской газеты "Керченский рабочий" тиражом 5000 экземпляров. Газета вышла под лозунгом: "Работать так, как дрались за Керчь героические воины нашей армии и флота!"
В городе восстановили радиоузел, у которого было 600 трансляционных точек, начали действовать кинотеатры и клубы. Готовилась книга "О зверствах немецких оккупантов в Керчи"...
С первых дней освобождения города и полуострова от немецко-фашистских захватчиков областной и городской комитеты партии стали проводить большую работу по формированию партийных организаций. Из числа коммунистов в первую очередь комплектовались кадры партийного и советского аппарата, хозяйственных органов.
Вот как рассказывает о жизни города в те дни первый секретарь Крымского обкома ВКП(б) В. С. Булатов в письме секретарю обкома партии Ф. Д. Меньшикову, находившемуся в Севастополе. Это товарищеское письмо по праву можно считать ярким документом той поры:
"Привет, Федор Дмитриевич! В порядке взаимной информации сообщаем о положении на Керченском полуострове и работе, проводимой партийными и советскими организациями.
Тебе должно быть понятно, с каким воодушевлением большинство населения Керчи встретило приход частей Красной Армии, изгнание немецких извергов с Керченского полуострова. Первые дни это особенно чувствовалось. Народ при немцах был буквально загнан и не смел появляться на улицах. С приходом наших частей народ свободно вздохнул. Улицы были запружены населением. С первых дней началась восстановительная работа.
Еще до нашего приезда товарищ Козлов со своей группой (бывший подпольный комитет) образовал оргбюро горкома. Из состава партизанских отрядов подобрали оргбюро городских, Ленинского и Маяк-Салынского районов. Нам пришлось только частично прокорректировать этот состав...
С первых дней было обращено особое внимание на восстановление или создание примитивных предприятий для удовлетворения основных запросов армии и населения.
При оккупантах из промышленных и коммунально-бытовых предприятий ничего не работало. Были отдельные попытки восстановить несколько паровозов, вагонов, мельниц и других, но ничего из этого не вышло. Предприятия не работали. Света не было, мельницы не работали. Ни о какой торговле или общественном питании речи не было. Вот на этой "базе" и начали создавать и восстанавливать все возможное. Фронту нужен был раньше всего железнодорожный транспорт. Рабочие-инициаторы наладили на Камыш-Буруне, на заводе имени Войкова ремонт паровозов и вагонов. Сейчас уже работают 7 паровозов и до 140 вагонов. Силами этих заводов и железнодорожников, с помощью воинских организаций сравнительно быстро восстановили железнодорожную линию до Семи Колодезей. Восстановили 21 мост, из них 3 крупных (8-9 и 18 метров). Это дало возможность крепко помочь армии в подвозе необходимых боеприпасов и других грузов.
Восстановили водопровод и, хотя с большими перебоями и весьма ограниченно, но обеспечиваем водой транспорт и важнейшие учреждения города. Принимаются меры к созданию дополнительных источников. Думаю, что за ближайшую декаду кое-что будет сделано для того, чтобы значительно ослабить остроту в водоснабжении.
Пустили трамвай к заводу имени Войкова на паровозной тяге. Это не совсем эффективно, но все же решает вопрос о связи города с заводом.
Вопрос электроэнергии был и продолжает еще нас крепко лимитировать. Маленькую электростанцию для города уже пустили и свет важнейшим организациям даем. На предприятиях пустили ряд двигателей, обеспечивающих их нужды. На днях войдет уже в строй машина бочарного завода и будет увеличена мощность электростанции Камыш-Буруна, которые вместе обеспечат основные потребности города, и можно будет перевести движение трамвая на электричество.
Закончена и пущена в эксплуатацию мельница (бывший асфальтовый завод) и пущены все остальные мельницы в общем на 60-65 тонн в сутки. На такое же количество пущены хлебопекарни.
Предприятия сейчас напрягают максимум своих усилий на ремонт судов, изготовление шанцевого и инженерного инструмента и сооружений, начали ремонт пушек, пулеметов, создано много мастерских по ремонту автомашин и тракторов... и параллельно с этим ведется работа по восстановлению отдельных цехов на предприятиях, которые могут в ближайшее время быть полезны для нужд обороны и коммунально-бытового обслуживания населения. Сейчас уже работает свыше 10 тысяч рабочих, и это число растет с каждым днем.
В первые дни было особенно тяжело с руководящими кадрами, но за этот период многие возвращаются с Большой земли...
Вопросы продовольствия с первых дней занимали особое внимание обкома и СНК и городских организаций. В самой Керчи почти ничего не осталось...
Пока что медленно у нас идет работа по организации рыбного лова. Все же думаем, что в ближайшие дни на Средней косе лов начнем.
Уже функционируют 5 столовых, принимаем меры к организации еще 2-3 столовых для населения...
Уже с первых дней начали работать магазины, парикмахерские, разного рода бытовые мастерские. Постепенно налаживается нормальная их работа.
В первые же дни пущены кинотеатр, радиоузел, налажен регулярный выпуск газеты "Керченский рабочий", и с 10 января начали работать несколько школ. Однако в связи с частыми бомбардировками мы решили временно прекратить работу кинотеатра и занятия в школах...
Вот коротко о наших делах. Информируйте нас чаще о жизни Севастополя и работе.
С приветом В. Булатов.
30 января 1942 года".

Февраль

Город набирал силы, восстанавливал разрушенное, изыскивал возможность активнее помогать войскам, продолжавшим наступательные бои.
4 февраля состоялось собрание городского и областного партийного актива, которое сыграло большую роль в мобилизации гражданского населения Керчи на выполнение первоочередных задач восстановления разрушенного оккупантами хозяйства и помощи фронту. С докладом о текущем моменте выступил В. С. Булатов.
- Все наши усилия,- говорил он,- нужно сосредоточить на узловых участках для того, чтобы отдельные предприятия, цехи, даже агрегаты могли быть пущены в кратчайший срок, как можно скорей стали давать продукцию фронту и городу...
Прямо с заседания актива коммунисты шли на свои рабочие места, на многочисленные участки восстановительных работ. Шли как в бой, потому что здесь был их фронт.
Под руководством городской партийной организации восстанавливались заводы и фабрики, снова организовывались артели промышленного и бытового назначения. Еще в первых числах января основные промышленные предприятия города - в первую очередь металлургический завод имени Войкова - стали давать продукцию фронту и городу.
Завод стал своеобразным арсеналом Крымского фронта, созданного по решению Ставки еще 28 января. В разрушенных цехах день и ночь трудились рабочие, показывая чудеса изобретательности в восстановлении разрушенных машин, станков и механизмов, в налаживании ускоренной технологии выпуска продукции. Из ворот завода шли на фронт металл для оборонительных сооружений, огнеметы, гранаты, железные блиндажные печи, ложи к автоматам и винтовкам...
На передовых рубежах трудового фронта были комсомольцы Керчи. 7 февраля бюро горкома партии одобрило инициативу молодежи города, предложившей собрать средства на строительство танковой колонны имени ВЛКСМ. 15 февраля 7400 юношей и девушек Керчи участвовали в общегородском воскреснике. Заработанные средства были переданы в фонд танковой колонны.
По-ударному, по-фронтовому работали войковцы. Они давали фронту металл, оружие, технику. Только за первые два месяца 1942 года заводские мастерские по ремонту боевой техники и вооружения дали фронту 50 орудий и минометов, 50 танков и тягачей.
Как-то в одной из партий оружия, прибывшего на завод для ремонта, рабочие обнаружили миномет, изготовленный здесь в 1941 году. "Старого знакомого" отремонтировали с особенной тщательностью. Передавая его воинской части, рабочие говорили:
- Товарищи бойцы! Мы своими руками создали миномет в 1941 году, а сейчас еще раз возродили его. Он вас не подведет. Громите беспощадно фашистского зверя, не давайте ему передышки!
Заказы для фронта выполнялись не только на металлургическом заводе имени Войкова. Вот что сообщал Крымский обком в Центральный Комитет партии 28 февраля:
"...Работа по налаживанию нормальной жизни на Керченском полуострове, освобожденном от немецких оккупантов, с каждым днем принимает все более широкий размах...
Восстановлены электростанции на Камыш-Буруне, бочарном заводе, табачной фабрике, Керченском судоремонтном заводе с общей мощностью 641 киловатт. Проводятся работы по дополнительному изысканию электроэнергии, так как недостаток последней продолжает лимитировать развитие промышленности.
На госметзаводе имени Войкова пущены в эксплуатацию новые механический и литейный цехи, в которых производится ремонт тракторов, изготовление штыковых и шанцевых лопат, ломов, кирок, печей, скоб, пулеметных лож и других предметов, необходимых армии.
Восстановлен механический цех на Керченской табачной фабрике, где производится ремонт и изготовление вооружения для Красной Армии.
В городе Керчи открыта пошивочная мастерская, а также мастерская по ремонту вещей и предметов домашнего обихода. Начали работу промыслово-кооперативные артели имени Клары Цеткин, "Работник", "Соцбыт", "Гарантия", "Красный Октябрь", "Пищепром", которые почти целиком работают для удовлетворения нужд фронта.
Приступила к работе восстановленная корабельная верфь Рыбтреста, которая производит ремонт рыбацких судов.
Начали работать новые пекарни, и в настоящее время производительность по выпечке хлеба достигла 108 тонн хлеба ежесуточно.
Всего на предприятиях города Керчи занято 9271 рабочий и служащий.
За истекшее время почти заново создан Камыш-Бурунский порт, работающий на двух причалах. Восстановлены два портальных электрических крана и два паровых крана.
С 10 февраля начал навигацию Керченский порт.
Большие затруднения в работе портов мы ощущаем из-за недостатка рабочей силы, автотранспорта и угля для снабжения судов...
Отремонтировано 12 паровозов и 322 вагона. Находится в ремонте еще 30 вагонов. Налажено обеспечение водой паровозного хозяйства...
Восстанавливается рыбная промышленность. Уже восстановлены и приступили к работе рыбокомбинат, Еникальский, Камыш-Бурунский и Чигинский рыбозаводы, Керченская и Крымская моторно-рыболовные станции и 10 рыбацких колхозов...
Положение с обеспечением городского населения продовольствием начинает улучшаться. Хлеб получают все трудящиеся в соответствии с утвержденными Наркомторгом Союза нормами. Начали выдавать по карточкам сахар, рыбу, мясо. В городе Керчи работает 6 столовых общественного питания и 3 кухни, отпускающие обеды на дом. Всего столовые и кухни отпускают ежедневно 3750 обедов.
Кроме этого открыто на предприятиях 8 столовых, в которых питается 1219 человек... Налаживается работа по оказанию медицинской помощи населению. В городе Керчи открыта больница на 40 коек, 3 поликлиники, 3 пункта "скорой помощи", санитарно-эпидемическая станция и городская лаборатория.
Приступило к работе аптекоуправление. Открыты две аптеки и аптечный пункт...
Большое внимание уделяется делу оказания помощи семьям военнослужащих и пенсионерам. Проведен учет семей военнослужащих и пенсионеров, организовали выплату им пособий. Органы социального обеспечения работниками укомплектованы и работают".
Партийные и советские органы города делали все возможное не только для оказания помощи фронту, но и для удовлетворения бытовых нужд металлургов и строителей, докеров и рыбаков.
Во всей этой огромной работе, проводимой в неимоверно трудных условиях, часто под бомбежками, самое активное участие принимала молодежь. На трудовые подвиги в прифронтовом городе юношей и девушек мобилизовал горком комсомола. Его секретарь Андрей Белан, прибывший в Керчь из осажденного врагом Севастополя, прошедший в боях с фашистами хорошую школу мужества и упорства в достижении цели, считал, что победа куется не только в штыковой атаке, но и в повседневном упорном труде на заводе, в порту, в тимуровской команде и за школьной партой. Свою увлеченность и порыв он передавал сверстникам-комсомольцам.
Одним из важных дел комсомольцев стало восстановление здания городской типографии. Молодежь порта быстро ввела в строй радиостанцию и наладила коротковолновую связь с судами, вышедшими на промысел рыбы в Азовское и Черное моря.
120 юношей и девушек по путевкам комсомола пошли работать в эвакогоспитали, объединившись в 60 бригад. Они дежурили возле раненых, устраивали концерты художественной самодеятельности, рассказывали о том, как возрождается из пепла древняя Керчь, как помогает город фронту.
Школьники организовали 25 тимуровских команд. Они собирали металлолом, готовили посылки на передовую бойцам и командирам Крымского фронта, писали им добрые письма, полные душевной теплоты и благодарности защитникам, комсомольской и пионерской веры в победу.