Форум "В Керчи"

Курган Куль-Оба

Куль-Оба курган скифского вождя 4 в. до н. э., открытый в 1830 близ Керчи. Под каменной насыпью кургана находился каменный склеп, построенный по греческому образцу, но обряд погребения был скифский. Умерший похоронен в деревянном саркофаге в одежде и головном уборе, расшитых золотыми бляшками, на шее - золотая гривна с изображением конных скифов на концах, на руках - золотые браслеты. Оружие лежало рядом с покойником и в особых тайниках. В другом саркофаге, украшенном резной слоновой костью, находилось богатое погребение женщины - жены или наложницы, принесенной в жертву покойнику. Золотые украшения ее ритуального убора представляют собой превосходные изделия греческих ювелиров. Здесь же был найден электровый сосуд с изображением скифов после битвы и бронзовое зеркало с ручкой, украшенной в скифском зверином стиле. У южной стены склепа был погребен мужчина, вероятно, убитый после смерти господина, слуга или раб. В гробницу были поставлены амфоры с вином, бронзовые котлы с мясом, бронзовая и серебряная посуда. Курган близок к т. н. царским скифским курганам Нижнего Приднепровья 4-3 вв. до н. э.
Советская историческая энциклопедия.

Куль-Оба

В последних числах декабря 1820 г. один из жителей Керчи, добывая в окрестностях города камень для по­стройки, неожиданно наткнулся на великолепный склеп, построенный из тесанных камней. Пробравшись в него "грек, ослепленный массою находившихся в нем пред­метов, — доносили из Керчи А. Н. Оленину, известному историку и государственному деятелю того времени, — поспешно захватил один или два золотых листка ... не­сколько пуговиц из того же металла и глиняный сосуд с аршин высоты и поспешил выйти, побуждаемый об­валом земли".

Через некоторое время, 12 января 1821 г., в склеп проникли матросы гребной транспортной флотилии, ра­ботавшие здесь на добыче камня. Они захватили все, что там находилось, и отнесли своему командиру. Ко­мандиром флотилии был капитан-лейтенант Патиниоти, по имени которого в науку вошли и находка, и сам курган, в котором она была обнаружена.
Патиниоти отослал находки графу де Ланжерону, тогдашнему генерал-губернатору Новороссийского края, от которого они позднее якобы поступили в Одесский музей. Дальнейшие следы их потеряны. К счастью, со­хранились описание и рисунки вещей, среди которых были массивный шейный обруч — так называемая гри­вна — из электра (естественного сплава золота и сере­бра), украшенный на концах львиными головками, два золотых браслета, небольшая электровая «статуйка» скифа с рогом для питья вина (ритоном) в руке и множество золотых бляшек с дырочками по краям — нашив­ных украшений одежды. В склепе были также медные котлы с бараньими костями, большое количество бронзо­вых наконечников стрел и глиняная амфора с клеймом на горле (вторую амфору — «глиняный сосуд в аршин высоты» — унес первый посетитель гробницы).
В марте 1830 г. Главный штаб его императорского величества по военным поселениям принял решение пе­реселить 108 семей отставных матросов из Севастополя в Керчь. Для них предполагалось построить за счет казны небольшие домики «с малыми расходами». Поспешность, с какой следовало провести строительство, и стремление сократить расходы до минимума привели местное начальство к решению отрядить двести солдат резервного батальона Воронежского пехотного полка,расквартированного в крепости Еникале под Керчью, собирать ка­мень на большом холме, расположенном в шести вер­стах от города по дороге на Феодосию и носившем у ме­стного населения название Куль-Оба, что по-татарски оз­начает «холм пепла».
Этот холм уже давно привлекал внимание окрестных жителей, которыми он был облюбован в качестве удоб­ного места для легкой добычи камня. Особенно интен­сивному разрушению Куль-Оба стала подвергаться с на­чала XIX в., когда началось широкое строительство Керчи: порою курган превращался в настоящую камено­ломню.
Так например,известно,что некий Рафаил Скасси,генуэзец,создавший в Керчи контору по ведению меновой торговли с кавказкими горцами,взял с Куль-Обы для постройки ограды своего сада 400 куб. саженей камня.Но смотря на нещадное разрушение,Куль-Оба,покрытая огромной шапкой каменных глыб,продолжала величественно возвышаться в окружающей степи.
Для постройки матросских домов камня требовалось много,и приказано было доставить в Керчь от трёхсот,до четырёхсот куб. саженей его.
При этих работах в качестве наблюдателя, послан­ного градоначальником И. А. Стемиковским, присутство­вал и смотритель керченских соляных озер Павел Дюб­рюкс. Чутье и накопленный опыт исследователя под­сказывали ему, что Куль-Оба представляет собой не естественный холм, а является творением рук человече­ских — курганом, а в таком случае под насыпью и ка­менным навалом должна была находиться древняя гроб­ница. «Занимаясь более четырнадцати лет раскапыва­нием курганов в окрестностях Керчи, — пишет Дюб­рюкс, — я был уверен, что не ошибся и сообщил свое замечание господину Стемпковскому». Градоначальник приказал капитану, руководившему заготовкой камня, увеличить количество солдат на северной стороне кур­гана, где Дюбрюкс предполагал вход в гробницу. Рас­поряжение было выполнено, и 19 сентября Стемпков­скому доложили об открытии угла строения из тесанного камня. Градоначальник в сопровождении целой свиты, в состав которой входили и все керченские археологи и любители древностей, немедленно выехал на место. Здесь взору прибывших открылся узкий проход в склеп и в конце его вход, заложенный камнями. Никто не от­важивался спуститься в коридор: над ним нависал трой­ной ряд огромных камней, грозивших раздавить любо­пытного смельчака. Камни подпирались наполовину ист­левшими бревнамн и едва держались.
По приказу Стемпковского этот свод из камней был разобран, что стоило немалого труда. Три дня трудились солдаты, пока наконец 22 сентября в 4 часа пополудни коридор, так называемый дромос, ведший в камеру, не был расчищен и через отверстие, проделанное в верхней части заложенного камнями входа, можно было проник­нуть в склеп. Он представлял собой квадратную камеру площадью около 20 кв. м, сложенную из огромных, пре­красно отесанных и тщательно пригнанных друг к другу известняковых блоков. Свод камеры возвышался в виде ступенчатой пирамиды: каждый верхний ряд камней не­сколько выступал над нижним, образуя ступеньку.
Когда археологи с опаской спустились в склеп, они были разочарованы: при тусклом свете свечей их взору открылась ужасающая картина полного хаоса. Дюбрюкс позднее писал: «Разрушенные доски и бревна, изломан­ный катафалк, вероятно служивший ложем трупу погре­бенной здесь женщины, повреждение стен, частью уже обрушившихся, частью угрожавших падением, — все это заставило меня сказать г. Стемпковскому, оставшемуся наверху, тогда как я с работниками вошел в склеп, что он уже обыскан». Однако это заключение Дюбрюкса оказалось преждевременным. Едва только начали рас­чищать погребальную камеру с целью ее обмера и зари­совки, как тотчас, словно из рога изобилия, посыпа­лись находки одна неожиданней, богаче и интереснее другой.
Погребения оказались совершение нетронутыми. Все здесь лежало в таком состоянии, как в момент похорон тысячелетия назад. Лишь дерево, ткани и кости частично истлели и рассыпались.
В склепе были похоронены три человека. Главное за­хоронение принадлежало знатному воину, лежавшему на деревянном катафалке. Это, должно быть, был человек очень высокого роста. В отчете Дюбрюкса указано, что длина его бедреппой кости равнялась десяти с полови­ной вершкам -16.67 см — размер бедра человека ростом 193 см). Покойник был облачен в праздничный роскош­ный наряд. На голове — остроконечная войлочная шапка в форме башлыка, богато украшенная нашитыми на нее золотыми бляшками. На шее — массивная золотая гривна весом 461 г, скрученная в виде жгута из шести толстых проволок; концы ее украшены скульптурными фигур­ками всадников-скифов. На руках и ногах — золотые браслеты тончайшей ювелирной работы. Все платье по­гребенного было расшито множеством золотых тисненых бляшек.
Рядом лежало его оружие: меч, лук и стрелы,кнемиды. (Кнемиды — поножи, предметы греческого оборонительного доспеха, защищавший колени и голени воина.) Рукоять и ножны меча, а также футляр для лука и стрел, так называемое налучье, или, по-гречески, го­рит, были обложены золотыми пластинами с вытиснен­ными на них изображениями борющихся зверей и фан­тастических животных; бронзовые поножи покрыты позо­лотой. Рядом с оружием лежали рукоятка кожаной нагайки, оплетенная золотой лентой, точильный камень в золотой оправе и роскошная золотая чаша — фиала — весом 698 г, сплошь украшенная чеканными изображе­ниями многократно повторяющихся бородатой головы скифа и маски мифической медузы Горгоны.
Все свидетельствовало о том, что погребенный здесь воин был лицом самого знатного происхождения, пред­ставителем высшей власти, возможно, скифским царем.
Рядом с ним, на полу, лежал скелет женщины, оче­видно, его жены или наложницы. Некогда ее тело по­коилось в саркофаге из кипарисового дерева с росписью, украшенном пластинами из слоновой кости. Часть этих пластин орнаментирована поразительными по тонкости и изысканности исполнения гравированными рисунками. На них изображены сцены из древнегреческой мифоло­гии («Суд Париса» и др.), охота скифов на зайцев и т.д.
Как и «царь», «царица» была похоронена в роскош­ном праздничном наряде, расшитом множеством золотых бляшек, число которых достигало нескольких сотен. Го­лову ее украшала электровая диадема. К ней принадле­жат, вероятно, и тяжелые золотые подвески, найденные у пояса женщины. Это — всемирно известные два заме­чательных медальона с изображением головы богини Афины Девы (Партенос) в шлеме. Изображение воспро­изводит голову знаменитой хрисэлефантинной (т. е. сде­ланной из золота и слоновой кости) статуи богини, из­ваянной великим скульптором Фидием в 40-е годы V в. до и. э. для храма Парфенона в Афинах. Здесь же были обнаружены еще две пары золотых подвесок — под­линных шедевров античного ювелирного искусства. Под­вески сделаны столь поразительно тонко, что изображе­ния на них можно рассмотреть лишь через сильное уве­личительное стекло. В медальонах одной пары между
На шее «царицы» были ожерелье и тяжелая золотая гривна весом 473 г. Возле погребенной лежали два ши­роких золотых браслета и бронзовое зеркало, ручка ко­торого обложена золотым листом. Они, подобно оружию царя, украшены изображениями в скифском «зверином» стиле.
У ног «царицы» была обнаружена самая выдающаяся находка Куль-Обы — всемирно известный теперь круг­лый электровый сосуд, украшенный четырьмя сценами, изображающими скифов: тремя парными и одной оди­ночной.
С изображениями на куль-обской вазе во многом пе­рекликаются сцены на другом скифском ритуальном со­суде, найденном спустя 80 лет после нее. В 1910—1911 гг. в урочище «Частые курганы» под Воронежем местные археологи-любители, члены Воронежской ученой архив­ной комиссии доктор Мартинович, священник Зверев и подполковник Языков раскопали три кургана. В одном из них оказалось «царское» погребение, в котором была найдена серебряная позолоченная ваза, очень сходная с куль-обской. Сосуд украшен фризом с изображениями трех групп, каждая из которых состоит из двух воинов. Их внешний облик и одежда полностью соответствуют тому, что мы видели на сосуде из Куль-Обы: те же длин­ные волосы, усы и бороды -лишь один юный воин безус и безбород, те же подпоясанные кафтаны, длинные об­легающие штаны, мягкие сапоги, подвязанные ремеш­ками у щиколоток, такие же, копья, щит — все полностью соответствует тому представлению об облике скифских воинов, которые дала куль-обская ваза.
Помимо электровой вазы, изображения скифов были па ряде других предметов из куль-обского погребения: на золотой бляшке изображены два скифа, пьющие об­нявшись из одного ритопа — сосуда в форме рога для питья вина. Это — сцена обряда побратимства, описанного древними писателями в рассказах об обычаях ски­фов. Греческий писатель Лукиап (II в. и. э.) повествует устами скифа Токсарнда об этом обычае: «...когда кто-нибудь избрал в друзья, происходит заключение союза и величайшая клятва: жить друг с другом и умереть, если понадобится, друг за друга. При этом мы поступаем так: надрезав себе пальцы, собираем кровь в чашу и, обнажив острия мечей, оба, держась друг за друга, пьем из нее; после этого нет ничего, что могло бы пас разъеди­нить».
Другие золотые бляшки изображают скифов с тори­тами на поясе и чашами в руке, двух скифов, стреляю­щих из луков, всадника с занесенным копьем. Таким об­разом, куль-обские находки впервые подтвердили реаль­ность сообщений древних писателей о скифах и их обы­чаях.
За саркофагом царя в склепе лежал скелет раба-ко­нюха. За его головой в специальном углублении лежали кости лошади, греческие бронзовые поножи и шлем. Возле стен стояли два серебряных позолоченных таза и большое серебряное блюдо, а в них — целый набор се­ребряных сосудов (на одном из них — чеканные позоло­ченные изображения львов, терзающих оленей, на дру­гом — дикие гуси, ловящие и поедающие рыб) . По обеим сторонам дверей стояли большие медные котлы,а вдоль столы — четыре глиняные амфоры для вина. На полу склепа было найдено несколько сотен бронзовых наконечников стрел и железные наконечники копии.
Легко представить, какое впечатление произвели со­кровища Куль-Обы на людей, присутствовавших при их открытии. Это была первая находка подобного рода. Ни­когда ранее глаз археолога не видел таких несметных богатств, извлеченных из глубины веков. Современники были ошеломлены. Вот краткая заметка, напечатанная в октября 1830 г. в «Одесском вестнике»: «Спешим из­вестить читателей ваших об археологическом открытии, весьма важном даже в такой стране, которая издавна славится сокровищами древности, скрытыми в ее недрах. Солдаты, заготовлявшие для матросских землянок ка­мень в 6 верстах от Керчи, 22 минувшего сентября от­рыли, по выборке камня с вершины горы, древнее, из огромных камней складенное здание. Когда проникли во внутренность оного, заметили, что это была древняя гробница. В ней найдено множество различных бронзовых, серебряных и золотых сосудов и вещей, коих некоторая часть самой изящной работы и цены по археологиче­скому достоинству и качеству металла... Никогда еще в сем краю не было сделано подобного открытия в от­ношении к древностям. Золота разных достоинств со­держится в них до 8 фунтов».
Вскоре распространился слух, что в городе тайно про­дают мелкие золотые предметы. Но лишь в начале зимы, и то с обещанием сохранить тайну, Дюбрюксу удалось увидеть у скупщиков краденого большую часть похи­щенных сокровищ. Он также узнал имя одного из граби­телей. Им оказался некто Дмитрий Бавро, грек по про­исхождению, обязанный кое-чем Дюбрюксу и поэтому давший себя уговорить рассказать об обстоятельствах ограбления, а также отдать Стемиковскому имевшуюся у него золотую бляху в виде оленя и львиную головку, украшавшую конец шейной гривны, — единственные вещи, которые удалось спасти. Вот что рассказал Дмит­рий Бавро.
После того как 24 сентября археологи покинули кур­ган и караул оставил свой пост, едва стемнело, восемь или десять человек, прятавшихся за холмом, разобрали камни, которыми был завален вход в склеп, и проникли в него. Там они, сдвинув на середину камеры камни, оставшиеся в порасчищенной ее части, нашли большое количество золотых бляшек. Не удовольствовавшись своей добычей, они, заметив несколько таких же бляшек в щелях пола и желая их достать, принялись выворачи­вать плиты пола. Под одной из них открылся тайник, содержавший несметные сокровища.В тайнике грабители нашли тяжелую шейную гривну, украшенную на концах золотыми львиными головками, сама же она была сделана из бронзы и лишь обернута топким золотым листом. Однако грабители, не зная этого и видя лишь блеск золота, ухватились за нее втроем и стали вырывать ее друг у друга из рук. Страсти нака­лялись, назревала кровавая драка, по шум поднимать было опасно — это понимали все, и эти трое согласились разделить гривну между собою. Схватив топор, один из них разрубил ее на три части. Так погибла эта ценная находка. От нее сохранились лишь украшавшие ее концы скульптурные львиные головки. Одну из них, как ска­зано, Дмитрий Бавро вернул Стемиковскому, а вторая, совершенно сходная с первой и, кроме того, полностью совпадающая с описанием Дюбрюкса, была уже значи­тельно позднее приобретена у французского нумизмата Сабатье, состоявшего на русской службе, и также по­ступила в Эрмитаж.
Та же участь, что и гривну, постигла и золотую об­кладку горита, обломки которой Дюбрюкс еще успел увидеть у скупщиков краденого. Это замечательное произведение искусства также было варварски унич­тожено грабителями при дележе добычи. Еще и много лет спустя, в 1859 г., в Керчи было куплено восемнадцать зо­лотых бляшек из Куль-Обы.
Единственная ценная находка, которую удалось спа­сти, — это золотая бляха в виде оленя, возвращенная Дмитрием Бавро. Эта массивная бляха (вес ее 266 г), служившая центральным украшением кожаного щита, представляет собой стилизованную фигуру лежащего с подогнутыми ногами оленя. На его туловище поме­щены рельефные изображения льва, сидящего грифона и прыгающего зайца. Под шеей оленя — лежащая со­бака; один из его ветвистых рогов заканчивается голо­вой барана. Вместо хвоста — птичья голова.
Царь Николай I повелел дать Бавро за возвращен­ную находку вознаграждение в размере 1200 рублей — огромную по тому времени сумму — и объявить всем жи­телям Керчи, что если кто из них найдет ценности и представит их начальству, то получит за это достойное вознаграждение. Но на царские посулы никто не поль­стился, несмотря на приманку в виде крупного возна­граждения, выданного Бавро.
После ограбления Куль-Обы Стемпковский отдал строжайшие распоряжения для надлежащей охраны входа в гробницу: на день выставлялся караул, а ночью курган охранялся конным патрулем. Но несмотря на принятые меры и на то, что в склепе находили уже только единичные мелкие бляшки, «жажда к добыче зо­лота, — пишет все тот же Павел Дюбрюкс, — превоз­могла страх тюрьмы, а тем более смерти», и каждую ночь человек пять-шесть отправлялись на курган, ста­вили караульного и, когда приближался патруль, пря­тались за горой.
От кургана, с которого с течением времени жители окрестных селений продолжали разби­рать камень на разные строительные нужды, остались нетронутыми лишь незначительные части. На том месте, где некогда был обнаружен знаменитый склеп, между скал, окружавших его со всех сторон, образовалась не­большая впадина. Ничто здесь больше не напоминало о блестящем открытии. Но в народе слава Куль-Обы не была забыта, курган был овеян таинственными легендами.Керченские жители перекрестили Куль-Обу в "Золотой курган".
Но в 1875 г. тогдашний директор Керченского музея А. Е. Люценко решил предпринять новые раскопки кур­гана с целью его доследования. На это предприятие его толкнуло прежде всего содержавшееся в опубликован­ном к тому времени отчете Павла Дюбрюкса упомина­ние о том, что тот видел нетронутую насыпь из мелких камней и под ней предполагал наличие еще одного за­хоронения, которое ему не удалось, как он сообщал, ис­следовать из-за того, что стены склепа завалились. Кроме того, Люценко решил удостовериться, нет ли в кургане еще и других погребений, как это обычно в больших курганах.
Куль-обский склеп был снова вскрыт и очищен от завалов. Стены его оказались наполовину разобранными. Весь пол, выложенный, как упоминалось выше, огром­ными каменными плитами, был взломан, плиты раско­лоты на части и вывезены. Под полом Люценко обнару­жил несколько ям в скалистом материке, но никаких следов погребений там не оказалось. Весьма возможно, что при возобновившейся после 1830 г. добыче камня с Куль-Обы окрестные жители сделали здесь еще не одну ценную находку. Не исключено также, что на кургане повторно хозяйничали кладоискатели — к тому времени в Керчи возникла и расцвела «профессия», представите­лей которой называли «счастливчиками». Они раскапы­вали древние могилы с целью грабежа и наживы и сбывали награбленное торговцам древностями, что также превратилось в особую «профессию».
Раскопки Люценко оказались, таким образом, безус­пешными. Не нашлось новых погребений и в тех тран­шеях, которые Люценко прокопал в кургане. Было най­дено лишь несколько мелких золотых бляшек, таких же, как в 1830 г.
Неудача Люценко окончательно отбила интерес к Куль-Обе. Однако курган и до сих пор остается недоиследованным. Лишь после того, как будет удалена вся его насыпь, можно будет твердо сказать, что он изучен полностью и открыл все свои тайны. Пока же этого утверждать нельзя. Пока он, возможно, таит в себе еще не одну загадку.

Из книги Брашинского И.Б. "В поисках скифских сокровищ". 1979 г.

Федосеев Н.Ф. Эллинское и варварское в погребении кургана Куль-оба // Боспор
Киммерийский и варварский мир в период античности и средневековья.
Взаимовлияние культур. Керчь, 2011. С. 377-385.

Н.Ф. Федосеев

Погребение, обнаруженное в 1830 г. на окраине Керчи, было, есть и будет предметом различного рода обсуждений и публикаций. К сожалению, памятник с которого начиналась классическая археология в России, до сих пор не опубликован, что допускает самые различные интерпретации этого погребения.
Поводом к этому докладу стала публикация материалов биографии Поля Дюбрюкса – действительного автора открытия погребения в кургане Куль-оба [Дюбрюкс, 2010]. Основной вопрос, волновавший всех со времен Поля Дюбрюкса – это кто же был захоронен в склепе? На этот вопрос существовало два варианта ответа – боспорский царь или скифский номарх. Большинство склонялось к последнему, причем некоторые исследователи предпринимали попытки конкретизировать личность погребенного. А.Ю. Алексеев считает, что Куль-Оба могла принадлежать одному из анонимных скифских царей, о военном конфликте которого с боспорским царем Перисадом I, происшедшем незадолго до 328 г. до н.э., рассказал в своей речи против Формиона афинский оратор Демосфен [Dem. 34. 8], — это так называемый «Аноним 1» [Алексеев. 1996. С. 101; 2003. С. 230, табл. 10; Alekseev. 2005. P. 47]. Чтобы присоединиться к той или иной точки зрения необходимо понять: что же эллинского или варварского есть в погребении Куль-оба.
Первый критерий анализа - это месторасположение погребения. Очевидно, что курган Куль-оба находился на территории некрополя Пантикапея. Цепочка курганов тянется по гряде от Пантикапея, мимо горы, где располагался целый комплекс курганов, включая двойной курган с изучаемым погребением. Несмотря
на некоторую обособленность от гряды, комплекс Куль-Обы несомненно входил в комплекс погребений некрополя Пантикапея. Интересно, что в непосредственной близи находился Золотой курган, где, по мнению Ю.А. Виноградова, были захоронены сыновья боспорского царя Перисада – Сатир, Притан и Евмел. Тот же
исследователь полагает, что боспорские города окружали погребения варварской знати. По его мнению, это результат как общего развития греко-варварских взаимоотношений в регионе, так и конкретных связей данного античного центра с тем или иным туземным «народом» [Виноградов, 2001. С. 82]. Традицию сооружения курганов он относит к первой половине V в. до н.э., очевидно, ближе к его середине, причем захоронения варваров в округе боспорских городов проходила на фоне дестабилизацией обстановки, усилением агрессивности скифов, их давлением на античные центры. Связывая скифские курганы с переправой, Ю.А. Виноградов приходит к выводу, что «возведение скифских курганов здесь имело чисто символическое, возможно, сакральное значение» [Виноградов, 2001. С. 87].
Анализируя скифские погребения на территории некрополя Пантикапея, автор оставил в стороне вопрос о возможности присутствия варварских курганов среди эллинских погребений, причем не самого низшего ранга? К числу скифских относят и курган Патиниоти, который находился в ряду греческих захоронений, вблизи царских погребений в Золотом кургане, следовательно, следуя логике Ю.А. Виноградова, приходится признать отсутствие у боспорской элиты принципов, допускавших в свои родовые некрополи варваров, что противоречит общегреческой традиции.
Еще один критерий – тип погребения – курган, варварский по происхождению, однако по архитектуре типичен для Боспора. Следует иметь ввиду, что традиция насыпания курганов свойственна не только скифам, но и широко была распространена среди различных народов. Следовательно, этот признак не может служить этническим критерием.
Наиболее показателен другой признак – архитектура склепа. Погребение совершено было в каменном уступчатом склепе, число которых на Боспоре достигает 50. Феномен возникновения уступчатых склепов на Боспоре следует считать относить к фракийскому заимствованию. Эта традиция проникла на
Боспор из Фракии в связи с утверждением власти Спартокидов.
Архитектурное сходство с погребальными памятниками Фракии очевидно, однако современные исследователи не связывают напрямую фракийские погребения с боспорскими, но не исключают возможность проектирования и сооружения аналогичных погребальных комплексов как для Фракии, так и для
Боспора греческими мастерами [Theodossiev, 2007. P.434]. Интересно сравнение Н. Теодосиева круглых фракийских склепов с этрусскими могилами VII-VI вв. до н.э. Несмотря на дискуссионность происхождения уступчатых склепов, возможность их возведения скифами не рассматривалась. Скорее наоборот, все
соглашаются, что склепы с уступчатым сводом строились по проектам греческих архитекторов и греческими мастерами.
Из ближайших аналогий кульобскому склепу следует назвать уступчатый склеп «Сенной 231», открытый в 2003 году на некрополе Фанагории [Кузнецов, 2004]. Несмотря на то, что купол фанагорийского склепа круглый, и его размеры меньше, архитектурные особенности обоих склепов аналогичны.
Для кульобского склепа характерно смещение дромоса от центрально оси входа. По мнению Е.А. Савостиной это было сделано для того, чтобы разместить здесь не одно, как обычно в боспорских уступчатых склепах, а целых три захоронения: самого скифа-вождя, его жены и слуги [Савостина, 1996. С.54]. Между тем, очевидно, что погребальная камера строилась с учетом монументального кипарисового «ларя», который занимал две трети склепа. Именно для этого одного, центрального погребения и строился склеп, а его размеры заставили сместить дромос относительно центра. Два других погребения – результат подзахоронений. Видимо обстоятельства заставили захоронить вначале так называемого слугу – его положили между ларем и задней стеной. Затем было совершено центральное погребение и последним подзахоронением была женщина, которая лежала прямо против входа справа от ларя. Именно такая последовательность объясняет расположение погребенных в склепе.
Пожалуй, самым определяющим признаком этнической принадлежности похороненного является погребальный обряд. Именно обряд заставил П. Дюбрюкса предположить, что захоронение принадлежит скифскому царю. Свой вывод он обосновал тем, что обряд погребения в Куль-Обе, соответствует обычаю погребения скифских царей, засвидетельствованному Геродотом [Herod. IV. 71–72].
Это мнение одна часть исследователей приняла, другая считала, что это захоронение одного из боспорских царей и обряд не соответствует описанию Геродота. Различные точки зрения и их аргументация рассмотрена в очерке Ю.А. Виноградова, вывод которого сводится к тому, что: «в Куль-Обе было совершено погребение очень знатного скифа, явно принадлежавшего к царскому роду.
Обнаруженные здесь драгоценные вещи для любого непредвзятого человека демонстрируют удивительную близость Боспора и Скифии, переплетение их исторических судеб во второй половине IV в. до н. э.» [Виноградов, 2010. С.425]. Последнее положение оспаривать трудно, но для утверждения, что в погребении Куль-Оба захоронен скифский царь необходимы дополнительные доказательства. Описанные выше признаки свидетельствуют об обратном: главный покойник погребен в деревянном гробу, его жена на хризоэлефантном клине, в склепе
греческой архитектуры и на территории пантикапейского некрополя. Определенный дуализм несет в себе погребальный инвентарь. Все найденные вещи можно разделить на три группы: греческую, ахеменидскую и скифскую.
Большая часть инвентаря (бронзовая гидрия, бронзовая амфора, серебряный килик с греческой надписью ERMEW, фасосские транспортные амфоры, золотые украшения) имеют греческое происхождение. К греческому производству относится и большинство найденных золотых бляшек. Лежащий лев (рис. 1.1) несомненно скопирован со статуи льва из Милета (рис. 1.2). Бляшки с изображением зайца копируют монеты Мессены (рис. 1.7), крылатый кабан монеты Ялиса или Клазомен, голова силена монеты Катаны преимущественно
конца V – начала IV вв. до н.э. Обращает на себя внимание значительное «сицилийский след» в этих аналогиях. Голова Афины на золотых подвесках (рис. 2.4) сделана в той же манере, что монеты Сиракуз так называемого монетного резчика Евклейда (рис. 2.5). В деталях этих подвески использованы кавказские
мотивы – аналогичные по форме очковидные спирали (рис. 2.6) найдены на территории Осетии [Доманский, 1984. Рис. 87]. Ряд бляшек, как ранее считалось, несомненно изображали скифов, однако сравнительный анализ (рис. 2.1-3) свидетельствует, они были выполнены греческими мастерами. Я полагаю, что сцена побратимства, а также сцены на золотом шаровидном сосуде, изображают не абстрактных скифов, а погребенных в склепе. Бронзовый котел, как и ряд ахеменидских вещей в комплексе, я полагаю, относятся к разряду подарков.
Впрочем, не все исследователи уверены в принадлежности отдельных предметов к комплексу Куль-Обы. Так, А.Ю. Алексеев пишет, что фасосские амфоры (инв. №1830/326 и 329) записаны в находки кургана Бабы, отмечая при этом, что амфору с клеймом Аретона (инв. №1830/327), И.Б. Брашинский
отождествил с комплексом Куль-Обы [Алексеев, 2003. С.259]. Очевидно, что и амфоры с «соседними номерами» найдены были в Куль-Обе.
Ю.А. Виноградов высказал предположение, что бронзовая амфора (рис. 2.7) была обнаружена не в Куль-Обе, а в кургане, расположенном под Керчью около дороги в Аджимушкай, в 1835 г. [Виноградов, 2010. С.422]. Однако такое перемещение вряд ли оправдано – на схеме Дюбрюкса эта бронзовая амфора
присутствует [см.: Дюбрюкс, 2010. Рис. 205. №14]. Она аналогична (рис. 2.9) (рис. 2)кнута, обвитого золотом [Тункина, 2010. С.208]. Я полагаю, что многочисленные находки каменных оселков в варварских погребениях (не только с золотым наконечником) также следует признать каркасом ручек плеток. Таким образом, большая часть инвентаря имеет греческое происхождение, часть ахеменидское и часть скифское. Известно, что персидский царь в качестве даров подносил: одежду, золотое ожерелье, золотые браслеты, алебастровый сосуд и кувшин с вином [Herod. III. 20].
Большая часть предметов из Куль-Обы датируется первой половиной IV в. до н.э. Самыми поздними артефактами следует признать фасосскую амфору с клеймом магистрата Аретона. Последовательность захоронения представляется следующей: склеп был сооружен для одного захоронения в кипарисовом гробу, занимавшем практически все пространство камеры. Однако первым был погребен мужчина, которого захоронили за этим «ларем». Затем было совершено центральное захоронение и последней была похоронена женщина. Поскольку
погребение принадлежало царской особе, то единственным возможным, на мой взгляд, представляется захоронение в Куль-Обе Спартока II, умершего в 349/8 г. до н.э. Женское захоронение принадлежит его жене. И у царя, и у его жены были признаки царской власти – гривны, в то время как для скифской власти характерна пектораль. Самое раннее погребение соответствует брату Спартока II – Аполлонию. Именно Спарток и Аполлоний изображены сидящими на рельефе декрета афинян в честь детей Левкона (рис. 1.9) [IG. II, 109 b = Ditt. Syll/2, 129].
Стоящая сзади фигура принадлежит Перисаду. Очевидно сходство этой фигуры с колоссальным торсом из паросского мрамора, найденным в 1800 году на горе Митридат (рис. 1.11), который вначале именовался Асклепием. После перевозки его в Эрмитаж О.Ф. Вальдгауер, сравнив его со скульптурой карийского царя
Мавсола (рис. 1.10), именовал его «боспорским царем». На мой взгляд, параллель этой скульптуры со стоящей фигурой на афинском рельефе более отчетлива и в данном случае это изображение боспорского царя Перисада.
В этой связи особенно интересна золотая фигурка оленя с граффити PAI (рис. 1.4), переданная П. Дюбрюксу грабителями. Эта бляха греческой работы имеет определенное сходство с золотой бляхой, найденной в Феттерсфельде (рис. 1.3). Хвост рыбы, как рога оленя оформлен в виде головы барана. Интересно, что
голова барана известна на монетах двух последних серий времени Селевка и Сатира и двух первых серий времени Левкона I, после чего навсегда исчезает из монетной типологии Боспора [Анохин, 1999. С.40]. В литературе бытует мнение, что эта бляха была найдена под плитами склепа, однако анализ сообщений свидетельствует: грабители проникали в склеп не однажды и плиты пола были перевернуты в поисках, попавших в щели золотых бляшек. Могилы же (судя по записям их было две) были найдены позже, во время разборки склепа. Вернее
насыпи кургана, где находилось второе захоронение. Этот процесс не контролировался со стороны властей и археологов. Следует признать, что грабителям досталась огромная добыча, а сами могилы принадлежали Перисаду и его супруге. Подтверждением тому может служить двойная насыпь кургана.
В целом, характер погребения в кургане Куль-Оба более соответствует греческому погребальному обряду, чем скифскому. Причем высокого ранга, свойственного царской особе. Греческий обряд следует трактовать как боспорский, который объединил в себе черты и фракийской культуры.
Присутствие в комплексе скифского элемента можно объяснить дарами. Варварские элементы в изображениях на бляшках и рельефном сосуде объясняются фракийским происхождением царей Боспорского царства. Спартокиды, несмотря на возражения некоторых исследователей, действительно имеют фракийские корни и тому есть другие доказательства.

ЛИТЕРАТУРА

Алексеев А. Ю. Скифские цари и «царские» курганы V–IV вв. до н. э. // ВДИ. 1996. № 3. С. 99–112.
Алексеев А. Ю. Хронография Европейской Скифии. VII–IV вв. до н. э. СПб., 2003.
Анохин В. А. История Боспора Киммерийского. Киев, 1999.
Виноградов Ю.А. Золотой курган (Алтын-Оба) // Боспорские исследования. XVII. Симферополь–Керчь, 2007. С.5-20.
Виноградов Ю. А. Курганы варварской знати V в. до н. э. в районе Боспора Киммерийского // ВДИ. 2001. № 4. С. 77–87.
Виноградов Ю. А. Курган Куль-Оба //Дюбрюкс, Поль (1770-1835). Собрание сочинений в 2 т. Т. I. СПб., 2010. С. 420-425.
Доманский Я.В. Древняя художественная бронза Кавказа в собрании Государственного Эрмитажа. М., 1984.
Поль Дюбрюкс; сост. и отв. ред. Тункина И.В.; Санкт-Петербург, 2010.
Кузнецов В.Д. Фанагорийский склеп с уступчатым перекрытием // ПИФК, XIV. 2004. С.94-123.
Монахов С. Ю. Греческие амфоры в Причерноморье: Типология амфор ведущих центров-экспортеров товаров в керамической таре. Москва-Саратов, 2003.
Савостина Е.А. Курганы Боспора // Тамань археологическая. Сборник “20 лет музею М.Ю. Лермонтова в Тамани”. II. Тамань, 1996. С. 47–58.
Фиалко Е.Е. Оправы рукоятей скифских нагаек // Отражение цивилизационных процессов в археологических культурах Северного Кавказа и сопредельных территорий. Юбилейные XXV «Крупновские чтения» по
археологии Северного Кавказа. Владикавказ. 21-25 апреля 2008 года. Тезисы докладов Международной научной конференции. Владикавказ, 2008.
Alekseev A. Yu. Scythian Kings and ‘Royal’ Burial-Mounds of the Fifth and Forth Centuries BC // Scythians and Greeks. Cultural Interactions in Scythia, Athens and the Early Roman Empire. Exeter, 2005. P. 39–55.
Theodossiev N. The beehive tombs in Thrace and their connection with funerary monuments in Thessaly, Macedonia and other parts of the Ancient World //

Рис.1

Рис.2

Источник

Открытие кургана Куль-Оба

В 1830 г. отставных матросов из Севастополя переводили в Керчь. Для них нужно было соорудить казармы, и строительный материал решено было взять с покрытого камнем холма, названного "Куль-Оба". На этом холме был раскопан курган, и в нем были сделаны удивительные находки, которые сразу привлекли огромное внимание.

Ими заинтересовались члены императорской семьи, императорский двор, и в 1831 году найденные вещи поступили в Эрмитаж. Некоторые люди пытались получить выгоду от этих находок и приписывали открытие Куль-Обы себе. Речь идет о чиновнике Керчь-Еникальского градоначальства Д.В. Карейше, который первый сообщил о находках на Куль-Обе в газете "Одесские ведомости" (No 88 за 1830 г.) и которому поручено было везти находки в Петербург, и А.Б. Ашике который позже, в 1832 г., стал директором Керченского музея. На самом деле на Куль-Обе раскопки произвел и подробно описал археологический памятник и все находки, а также сделал чертежи погребального сооружения Поль Дюбрюкс. В России его называли Павлом Алексеевичем Дюбрюксом. С 1811 г. он служил в Керчи сначала начальником Керченской таможни, затем - начальником соляных озер. В Керчи, основанной в VI в. до н. э., Дюбрюкс заинтересовался античной историей и культурой; он часто совершал прогулки, изучая античные руины и собирая древности, которые он размещал в своем доме, создав там собственный музей. Керченский музей древностей, открытый в 1826 г. благодаря И.А. Стемпковскому, сначала располагался в доме Дюбрюкса и был создан на основе коллекции Дюбрюкса, в состав которой входили найденные в Керчи и ее окрестностях золотые украшения и фигурки животных, обломки статуй, стелы, надписи, медали, монеты, глиняные вазы, стеклянные сосуды, терракотовые статуэтки, фигурки из гипса, а также мумия, полученная от человека, прибывшего из Египта. В 1937 г. музей получил имя А.С. Пушкина.

В 1916 г. Дюбрюкс начал производить археологические раскопки и делать чертежи городов, поселений и погребальных сооружений Боспорского царства. Он определял местоположение их, сравнивая сведения античных авторов и сохранившиеся развалины. Именно Дюбрюксу мы обязаны открытием кургана Куль-Оба.

В отчете Поля Дюбрюкса о названии кургана написано следующее: "Куль-Оба - огромного размера курган, расположенный в ряду холмов, упирающихся в Митридатову Гору. Он сыздавна был известен под этим названием, которое в буквальном смысле значит "гора пепла" и, таким образом, кажется, сохранилось тайное предание о событии, памятники которого скрывались в кургане"1. С тех пор в литературе название кургана обычно переводится как "гора пепла", "пепельная гора", а также "холм пепла" и в книге А.Б. Ашика даже "земля пепла"2.

Термины "обо", "оба", "оваа", в языках тюркских и монгольских народов означают холм, и обычно ими обозначают сооружения, сложенные из мелкого камня. Т. е., они применяются для обозначения искусственных холмов, главным образом, культового характера, бывших местом религиозного поклонения. Такие сооружения делались в честь духа-хозяина горы, около них совершались моления и шаманские действия. По традиции каждый путник, подъезжающий к "оба", должен был положить "свой" камешек.

Слово "кюль" означает "зола" или "пепел". При этом, в тюркских языках существительное, поставленное в позицию определения, как в случае с названием "Куль-Оба", переводится на русский язык как прилагательное. Таким образом, слово "кюль" в названии кургана подразумевает не структуру холма или сооружений на нем, а их цвет - пепельный, зольно-серый.

Указанному обстоятельству соответствует описание внешнего вида Куль-Обы, данное Дюбрюксом: "Куль-Оба образует довольно крутое возвышение, особенно с юга.

Вышина еще в древности увеличилась за счет множества камней разной величины, которыми он весь покрыт. На восточной оконечности было две насыпи из камней без следов растительности и покрытых другими камнями с орех величиной, совсем почерневшими от времени, что делало их скорее похожими на вулканические возвышения, чем на погребальные курганы"3.

Д.В. Карейша, первым сообщивший об открытии кургана Куль-Оба в прессе, отмечал: "... это довольно заметная гора, называемая татарами Кулоба, то есть пепельный курган, а некоторыми называемая рассыпным по бесчисленному количеству набросанного на вершине его мелкого камня"4. В записке же, представленной им министру двора князю Волконскому, он называет "огромный курган, именуемый туземцами Кулодаг (то есть могильный холм), вершина коего состояла из насыпанного щебня"5. Название кургана Кулодаг больше нигде не упоминается. А термин "рассыпной" есть в письме Керчь-Еникальского градоначальника И. А. Стемпковского, адресованного Келеру, заведующему 1-м отделением Эрмитажа6.

Сейчас на краю западного склона холма прослеживаются контуры округлого в плане сооружения из камней, значительная часть которых осыпалась вниз по склону. По-видимому, это сохранившиеся остатки группы сооружений, отмеченных на плане Дюбрюкса литерой "Д". Вся поверхность холма покрыта мелкими камнями, среди которых встречаются камни и большой величины. Местные жители знают название холма - "рассыпной".

По мнению Н.Л. Грач, Куль-Оба, названная так татарским населением, это не "гора" и не "холм пепла" в буквальном значении слова, а гора, доминирующая в ближайшей окрестности, на которой располагались "оба" - культовые горки из камней серого, пепельного цвета. Это юра, на которой были и древние курганы с каменными сооружениями. Одно из них мы называем курганом Куль-Оба.

Дюбрюкс понял, что холм Куль-Оба использовался для захоронений неоднократно. Начав раскопки на Куль-Обе, неглубоко от поверхности он обнаружил две каменные гробницы, в каждой из которых было несколько погребенных и инвентарь в виде глиняных сосудов. Он полагал, что сохранившиеся в западной части холма остатки круглых стен свидетельствуют о том, что и там были насыпи, подобные насыпям на восточной части, но они были давно разобраны. Возможно и то, что холм с древними погребениями у татар был местом культа, куда они приносили жертвенные приношения. То есть мелкие камни, его покрывавшие.

Термин "оба" включен в название и других холмов керченского региона. Например, в такие известные названия как "Юз-Оба" ("сто холмов"), Дорт-Оба ("четыре холма"), Кара-Оба ("Черный холм"), "Алтын-Оба" ("Золотой курган") и т. д. Характерно, что термином "оба" отмечены лишь те холмы, на вершине которых находились насыпные курганы с древними захоронениями (это холмы с отметками 100-150 м от уровня моря, в то время как гора Митридат - доминирующая высота на Керченском п-ве - имеет высоту 189 м. (Чего то не правдивая информация,высота горы Митридат 91,4 метра от уровня моря))7. Куль-Оба - самый знаменитый из них курган.

Обычно в литературе пишут, что курган был открыт случайно, но слово "случайно" отсутствует в отчете-рапорте Дюбрюкса. 10-12 сентября Дюбрюкс сопровождал Стемпковского на место добычи камня и, внимательно осматривая Куль-Обу, понял, что там находится гробница со входом на северной стороне: "Рассматривая вид холма, возвышавшегося на самой вершине горы, я убедился, что тут должна быть гробница. Занимаясь более 14 лет раскапываем курганов в окрестностях Керчи, я был уверен в том, что не ошибся, и сообщил мое замечание И. Стемпковскому. И. Стемпковский приказал капитану, командовавшему работниками, усилить число их на северной стороне, где, судя по виду кургана, я полагал вход в гробницу" (ДБК, с. XIV).

Вскоре градоначальнику сообщили, что на Куль-Обе обнаружили строение из тесаного камня. Придя туда, Стемпковский и Дюбрюкс увидели узкий проход в склеп и дверь в него. Дюбрюкс начал раскопки и 22 сентября проник в склеп, вынув часть камней, которыми вход был заложен. Три дня, без перерыва, Дюбрюкс интенсивно работал. Значительная часть склепа была открыта, и в ней было обнаружено трое погребенных: двое мужчин и женщина, а также кости лошади и разнообразный, богатый погребальный инвентарь.

В ночь с 24 на 25 сентября Дюбрюкс и его помощники ушли, не доследовав южную часть склепа и часть восточной. К сожалению, караул не остался на ночь, и в склеп проникли грабители, подняли плиты пола, вскрыли могилу, которую в литературе часто называли "тайником", и унесли все найденные вещи. Подробности об этом ночном происшествии Дюбрюкс узнал в феврале 1831 г. от одного из грабителей, грека Дмитрия Бавро, который рассказал ему об ограблении, о могиле и обо всем, что было найдено. По просьбе Дюбрюкса, этот человек доставшиеся ему вещи (большую золотую бляху в виде оленя и часть гривны с наконечником в виде головы льва, которую грабители разделили между собой, разрубив на три части) отдал Стемпковскому, который передал эти вещи в Эрмитаж, и по просьбе Стемпковского Д. Бавро получил 1200 рублей. Позже второй наконечник гривны был получен от французского ученого Сабатье, который приобрел его в Париже. А украденные грабителями бляшки были куплены графом Строгановым и позже тоже попали в Эрмитаж.

После окончания работ на Куль-Обе Дюбрюкс написал подробный отчет-рапорт о раскопках, о погребенных в склепе, о находках и сделал планы. Он старался всё точно зафиксировать и подробно описать, Он подробно расспросил грабителя и первый отметил, что грабители открыли погребение (гробницу), а не тайник, как это очень долго в литературе называли. Отчет хранился в градоначальстве и был доступен для чтения. В марте 1832 г. отчет о раскопках Куль-Обы и план Гробницы Дюбрюкс передал для Императорского Величества.

Интересно, что отчет о раскопках Куль-Обы завершается следующим текстом: "Некоторые заметки о различных видах могил, которые найдены в окрестностях Керчи". A.M. Оленин, возглавлявший Академию художеств, отметил, что, с его точки зрения, описание Дюбрюкса сбивчивое, но открыло ему многие обстоятельства для "толкования Предметам, найденным в гробнице", что Дюбрюкс достоин вознаграждения за усердие. Оленин отдал отчет действ, стат. сов. Келеру, начальнику 1-го отделения Эрмитажа, и тот дал высокую оценку Дюбрюксу:

"1) замечание сочинителя о наружности разных родов старых гробниц близ Керчи содержит много хорошего и справедливого;
2) рисунок гробниц весьма хорош и точный... строение сих гробниц ни в каком сочинении еще не описано, не срисовано;
3) его известие об открытии в 1830 г. кургана Куль-Обе... замечания достойны тем, что из узнаем расположение внутренностей сей гробницы, где в ней лежали погребенные и где лежали разные золотые вещи, привезенные в Петербург, и как они были расположены во внутренности оной..."

В 1834 г. копию отчета Дюбрюкс прислал в Париж, и из нее получили сведения о Куль-Обе Рауль-Рошетт и Дюбуа-де-Монпере (Dubois de Montpareux. Voyage autour du Caucase, V. Paris, 1843, p.195).

При жизни Дюбрюкса его отчет о раскопках Куль-Обы напечатан не был, но его текстом пользовались другие даже после смерти автора, правда, не всегда на это ссылаясь, и эти люди открытие кургана приписывали себе. Например, директор Керченского музея А.Б. Ашик, издавший книгу "Боспорское царство" (1848), когда писал о Куль-Обе, использовал полностью текст отчета Дюбрюкса, не ссылаясь на это; он желал, чтобы его считали первооткрывателем Куль-Обы. На это обратил внимание Е. Шевелев, написавший рецензию на книгу Ашика (300, No 2, с.725-738): "... по долгу справедливости не следует умалчивать и о тех людях, кои трудами своими, на поприще разысканий, много способствовали к обогащению Керченского музеума; но к сожалению остались забытыми в воспоминаниях автора, руководствовавшегося их трудами при составлении изданного им сочинения!.. Из числа их по всей справедливости заслуживает признательной памяти покойный Павел Алексеевич Дюбрюкс. Он с давних времен, поселившись в Керчи, занимался постоянно раскапыванием курганов в классических окрестностях этого города, еще задолго до учреждения в нем музеума; да и впоследствии участие его в этом деле не бесполезно. При том достоверно известно, что большая часть предметов древности, составляющих Керченский музеум, собраны г. Дюбрюксом, который сообщал об них сведения Бларамбергу, Келеру, Стемпковскому и др. иностранным ученым".

В России немного сокращенный текст рапорта Дюбрюкса был напечатан в "Древностях Боспора Киммерийского" (1854) под редакцией Ф. Жиля. Там же был опубликован сделанный Дюбрюксом план, разрез склепа и вид кургана (они были улучшены для публикации). По мнению Ф. Жиля, Дюбрюкс был "человеком прозорливым, проникнутым духом археологических исследований, переходящих в страсть", и его поддерживала мысль, что "после его смерти труды его пригодятся ученым, которые употребят их на пользу археологической истины". Ф. Жиль также сообщил, что доктор Ланг и аптекарь Угаров, приходившие на курган во время раскопок, подтверждают, что именно Дюбрюкс вел раскопки.

Дюбрюкс сообщил точные сведения о кургане и сделанных там находках. Если измерить размеры вещей, дошедших до нас, то они полностью совпадают с размерами, данными Дюбрюксом.

В прошлом веке археологи антропологическому материалу не придавали значения; кости они не сохраняли и указывали только пол погребенных и крайне редко их рост и возраст. Дюбрюкс дал точные размеры бедренной кости погребенного, которого обычно именуют "царем" (10,5 вершков); и по этому размеру позже определили рост погребенного (170-172 см). Сохранилась нижняя челюсть этого погребенного. В своем отчете Дюбрюкс писал: "В нижней челюсти царя недоставало двух коренных зубов, а третий, возле них, был больной, отчего челюсть в этом месте напухла; этот последний зуб лежит гораздо глубже остальных, которые очень хороши, совершенно здоровы и принадлежат человеку от 30 до 40 лет".

В приложенном к челюсти документе-аттестате, написанном доктором Пьером Лангом, инспектором врачебной управы Таврической губернии, который тоже однажды приходил на Куль-Обу в момент раскопок, сказано, что челюсть ему отдана Стемпковским, и что она полностью соответствует описанию Дюбрюкса: "Нижняя челюсть скифского царя, найденная в сентябре 1830 г. в одной из царских могил в Керчи (Пантикапее) была мне дана на память о моем участии в этих раскопках господином губернатором Стемпковским в Керчи. Эта челюсть полностью соответствует описанию, которое господин Дюбрюкс, как очевидец, послал господину Рауль-Рошетту в Париж: то есть, в этой нижней челюсти отсутствуют два коренных зуба, а третий поражен заболеванием (кариес), которое привело к вздутию челюсти в этом месте; этот последний зуб гораздо короче остальных... Доктор Пьер Ланг, государственный советник и кавалер".

Дюбрюкс первый предположил, что погребенный, имевший такую челюсть, изображен на одном найденном в Куль-Обе сосуде: "Замечательнее всего то, что на сосуде из электрума в одной группе изображен человек, которому, кажется, рвут зуб, и что в нижней челюсти царя недоставало двух коренных зубов, а третий, возле них, был больной, отчего челюсть в этом месте напухла; этот последний зуб лежит гораздо глубже остальных, которые очень хороши, совершенно здоровы и принадлежат человеку от 30 до 40 лет".

Позже по нижней челюсти возраст погребенного был определен в 35-40 лет (близко определению Дюбрюкса). Но, по мнению Д.Г. Рохлина, на сосуде изображено не вырывание зуба, а "исследование полости рта при ангине и перитонзиллите", и что торевт, изображая это, не очень отклонился от истинной ситуации8.

Дюбрюкс обратил внимание на то, что дверь погребальной камеры снизу на половину высоты заложена большими камнями, выше - камнями средней величины, не скрепленными смазкой, отсутствие которой свидетельствует о том, что камни заклада двери, когда было нужно, без труда разбирались и собирались, вероятно, для очередного захоронения... По мнению Н.Л. Грач9, эта деталь, а также теснота в склепе и плотность находок свидетельствуют о том, что в Куль-Обе было многоактное захоронение, и достоверность сведений Дюбрюкса несомненна. По ее мнению, дата последнего захоронения в кургане, 345-335 гг. до н. э., определяется по найденной там фасосской амфоре, клеймо которой Дюбрюкс сообщил, описывая находки.

Дюбрюкс первым отметил скифский характер коллективного царского захоронения в Куль-Обе, т.е. он первым понял его как иллюстрацию к рассказам Геродота. Позже такое понимание кульобинского комплекса стало общепринятым.

Сокращения:

ДБК - Древности Боспора Киммерийского. СПб, 1854.
ЗООИД - Записки Одесского Общества Истории и Древностей.

Примечания:

1. ДБК, с XIV.
2. Ашик А.Б. Боспорское царство. Ч. II, Одесса, 1848, с.29.
3. ДБК, с XVI.
4. Карейша Д.В. Одесский Вестник No 88 за 1830 г.
5. Архив ИИМК, д. 10. л.38.
6. Архив Эрмитажа. Оп.1, 1831, д.19, л.
7. Шелов-Коведяев Ф.В. История Боспора в VI-IV вв. до н.э. М, 1985, с.26.
8. Рохлин Д.Г. Болезни древних людей. М-Л, 1965, с.248-250, рис.115.
9. (Grač N. Der Kurgan Kul-Oba. - Zwei Gesichter der Eremitage. Die Skythen und ihr Gold. Bonn, 1997, S.155-157

Источник

Квадратные бляшки с изображением танцовщиц
Создано: Северное Причерноморье. cередина IV в. до н.э.
Найдено: Курган Куль-Оба. Крым, окрестности Керчи
Золото. Техника: штамповка. Размеры: 4,7х4,8 см (max); 4,6х4,7 см (min).
Поступила в Эрмитаж в 1831 г.



Нож с золотой рукояткой
Создано: Северное Причерноморье. IV в. до н.э.
Найдено: Курган Куль-Оба. Крым, окрестности Керчи
Золото, железо.
Техника: штамповка, литье.
Размеры: 18,5 см.
Поступил в Эрмитаж в 1831 г.



Бляшка
Создано: Северное Причерноморье. cередина IV в. до н.э.
Найдено: Курган Куль-Оба. Крым, окрестности Керчи.
Золото. Размеры: 5,5х5,6 см (max); 5,4х5,5 см (min).
Поступила в Эрмитаж в 1831 г.



Бляшка с изображением сцены охоты
Создано: Северное Причерноморье. IV в. до н.э.
Найдено: Курган Куль-Оба. Крым, окрестности Керчи
Золото. Техника: тиснение, чеканка, гравировка.
Размеры: 5,2x4,2 см.
Поступила в Эрмитаж в 1831 г.



Бляшка с изображением сцены охоты
Создано: Северное Причерноморье. IV в. до н.э.
Найдено: Курган Куль-Оба. Крым, окрестности Керчи
Золото. Техника: штамповка.
Размеры: 3,2х2,9 см (минимальный размер); 3,5х2,9 см (максимальный размер).
Государственный Эрмитаж.



Источник: Керченский краевед

Подвеска с изображением головы Афины.
Золото, эмаль. Тиснение, филигрань, плетение, зернь. Диаметр 7 см, максимальная длина 18 см.
Деталь.
Перв. пол. IV в. до н.э.
Курган Куль-Оба. Крым, Керченский п-ов.
Инв. № КО.-5.
Экспонируется в Золотой кладовой Эрмитажа.
On display in the "Golden rooms".



Диск с изображением головы Афины и подвесками.
Деталь.
Боспорское царство. 400-350 гг. до н.э.
Золото, эмаль. Высота с подвесками: 18,5 см; диаметр диска: 7,3 см.
Курган Куль-Оба. Крым, окрестности Керчи.
Поступил в 1831 г.
Инв. № КО.-5.
Экспонируются в Золотой кладовой.
On display in the "Golden rooms".





Сосуд с изображениями скифов.
Золото. Чеканка, пайка, гравировка, вытяжка. Выс. 13 см.
Втор. пол. IV в. до н.э.
Курган Куль-Оба. Крым, Керченский п-ов.
Инв. № КО.-11.
Экспонируется в Золотой кладовой Эрмитажа.
On display in the "Golden rooms".



Фиала.
Золото. Литьё, чеканка, гравировка, резьба. Диам. 23,1 см.
Деталь.
IV в. до н.э.
Курган Куль-Оба. Крым, Керченский п-ов.
Инв. № КО.-31.
Экспонируется в Золотой кладовой Эрмитажа.
On display in the "Golden rooms".



Гривна с фигурками всадников-скифов на концах. Деталь.
Золото, эмаль. 24×25,5 см.
IV в. до н.э., области соседства греков и “варваров” в Северном Причерноморье, Боспорское царство.
Место находки: Курган Куль-Оба. Крым, окрестности Керчи.
Поступила в 1831 г.
Инв. № КО.-17.



Гривна с фигурками всадников-скифов на концах.
Золото, эмаль. 24×25,5 см.
IV в. до н.э., области соседства греков и “варваров” в Северном Причерноморье, Боспорское царство.
Место находки: Курган Куль-Оба. Крым, окрестности Керчи.
Поступила в 1831 г.
Инв. № КО.-17.



Серьги «роскошного стиля».
Золото, эмаль. Высота: 10,3 см; диаметр диска: 3,5 см.
Ок. 350 г. до н.э.
Место находки: Курган Куль-Оба. Крым, окрестности Керчи.
Поступили в 1831 г.
Инв. № КО.-6.
Экспонируются в Золотой кладовой.



Бляшка: Всадник.
Золото. 4,6 х 3,8 см.
IV в. до н.э., области соседства греков и “варваров” в Северном Причерноморье, Боспорское царство.
Место находки: Курган Куль-Оба. Крым, окрестности Керчи.
Поступила в 1865 г.
Инв. № КО.-49.



Сосуд с изображениями скифов.
Золото. Высота: 13 см.
Вторая половина IV в. до н.э., области соседства греков и “варваров” в Северном Причерноморье, Боспорское царство.
Место находки: Курган Куль-Оба. Крым, окрестности Керчи.
Поступил в 1831 г.
Инв. № КО.-11.


Источник

Серьги «роскошного стиля».
Деталь.
Золото, эмаль. Высота: 10,3 см; диаметр диска: 3,5 см.
Ок. 350 г. до н.э.
Курган Куль-Оба. Крым, окрестности Керчи.
Поступили в 1831 г.
Инв. № КО.-6.
Экспонируются в Золотой кладовой.
On display in the "Golden rooms".



Серьга “роскошного стиля”. Оборот.
Золото, эмаль. Высота: 10,3 см; диаметр диска: 3,5 см.
Ок. 350 г. до н.э.
Место находки: Курган Куль-Оба. Крым, окрестности Керчи.
Поступили в 1831 г.
Инв. № КО.-6.



Серьга “роскошного стиля”. Деталь.
Золото, эмаль. Высота: 10,3 см; диаметр диска: 3,5 см.
Ок. 350 г. до н.э.
Место находки: Курган Куль-Оба. Крым, окрестности Керчи.
Поступили в 1831 г.
Инв. № КО.-6.



Бляха в виде оленя — украшение горита.
Золото, чеканка. 30,6×14 см.
Курган Куль-Оба. Крым, окрестности Керчи.
V в. до н.э.
Поступила в 1831 г. Инв. № КО.-120.
Экспонируется в Золотой кладовой.



Бляха: Олень. (Детали).
Золото. 30,6×14 см.
V в. до н.э., области соседства греков и “варваров” в Северном Причерноморье, Боспорское царство.
Место находки: Курган Куль-Оба. Крым, окрестности Керчи.
Поступила в 1831 г.
Инв. № КО.-120.



Бляха: Олень. (Детали).
Золото. 30,6×14 см.
V в. до н.э., области соседства греков и “варваров” в Северном Причерноморье, Боспорское царство.
Место находки: Курган Куль-Оба. Крым, окрестности Керчи.
Поступила в 1831 г.
Инв. № КО.-120.



Бляшка нашивная в виде фигурок лучников.
Золото. Высота: 2,8 см.
Боспорское царство, середина IV в. до н.э.
Курган Куль-Оба. Крым, окрестности Керчи.
Поступила в 1831 г.
Инв. № КО.-65.
Золотая кладовая.



Диадема с изображениями крылатых божеств и пальметок.
Золото. Длина: 37,5 см; высота: 4 см.
400-350 гг. до н.э., Боспорское царство.
Место находки: курган Куль-Оба, Керченский п-ов.
Поступила в 1831 г.
Инв. № КО.-1.



Диски с изображением головы Афины и подвесками.
Золото, эмаль. Высота с подвесками: 18,5 см; диаметр диска: 7,3 см.
400-350 гг. до н.э., области соседства греков и “варваров” в Северном Причерноморье, Боспорское царство.
Место находки: Курган Куль-Оба. Крым, окрестности Керчи.
Поступил в 1831 г.
Инв. № КО.-5.
Золотая кладовая.





Рукоять меча и накладка на ножны.
Золото, железо. Общая длина: 80 см.
Вторая половина IV в. до н.э., области соседства греков и “варваров” в Северном Причерноморье, Боспорское царство.
Место находки: Курган Куль-Оба. Крым, окрестности Керчи.
Поступил в 1831 г.
Инв. №№: КО.-32, КО.-33.







Источник

Гривна с фигурками всадников-скифов на концах. (Деталь).
Золото, эмаль. 24×25,5 см.
IV в. до н.э., области соседства греков и “варваров” в Северном Причерноморье, Боспорское царство.
Место находки: Курган Куль-Оба. Крым, окрестности Керчи.
Поступила в 1831 г.
Инв. № КО.-17.









Сосуд с изображениями скифов.
Золото. Высота: 13 см.
Вторая половина IV в. до н.э., области соседства греков и “варваров” в Северном Причерноморье, Боспорское царство.
Место находки: Курган Куль-Оба. Крым, окрестности Керчи.
Поступил в 1831 г.
Инв. № КО.-11.



Сосуд с изображениями скифов. (Деталь).
Золото. Высота: 13 см.
Вторая половина IV в. до н.э., области соседства греков и “варваров” в Северном Причерноморье, Боспорское царство.
Место находки: Курган Куль-Оба. Крым, окрестности Керчи.
Поступил в 1831 г.
Инв. № КО.-11.







Браслеты с изображениями оленей и грифонов.
Золото; тиснение, штамповка, гравировка. 8 х 8,2 см; высота: 5,4 см.
400-350 гг. до н.э., области соседства греков и “варваров” в Северном Причерноморье, Боспорское царство.
Место находки: Курган Куль-Оба. Крым, окрестности Керчи.
Поступил в 1831 г.
Инв. № КО.-4.



Браслет (из пары) с изображениями оленей и грифонов. Деталь.
Золото; тиснение, штамповка, гравировка. 8×8,2 см; высота: 5,4 см.
400-350 гг. до н.э., области соседства греков и “варваров” в Северном Причерноморье, Боспорское царство.
Место находки: Курган Куль-Оба. Крым, окрестности Керчи.
Поступил в 1831 г.
Инв. № КО.-4.



Браслет с изображением сцен из мифа о Пелее и Фетиде.
Золото. Диаметр: 10,3 см.
Вторая четверть V в. до н.э., области соседства греков и “варваров” в Северном Причерноморье, Боспорское царство.
Место находки: Курган Куль-Оба. Крым, окрестности Керчи.
Поступил в 1831 г.
Инв. № КО.-18.



Источник

Браслет с протомами сфинксов на концах. Деталь.
Золото, эмаль, бронза. 10,2×10,5 см.
Первая половина IV в. до н.э., области соседства греков и “варваров” в Северном Причерноморье, Боспорское царство.
Место находки: Курган Куль-Оба. Крым, окрестности Керчи.
Поступил в 1831 г.
Инв. № КО.-19.



Фиала.
Золото. Диаметр: 23,1 см.
IV в. до н.э., области соседства греков и “варваров” в Северном Причерноморье, Боспорское царство.
Место находки: Курган Куль-Оба. Крым, окрестности Керчи.
Поступила в 1831 г.
Инв. № КО.-31.



Фиала. (Внутренняя сторона).
Золото. Диаметр: 23,1 см.
IV в. до н.э., области соседства греков и “варваров” в Северном Причерноморье, Боспорское царство.
Курган Куль-Оба. Крым, окрестности Керчи.
Поступила в 1831 г.
Инв. № КО.-31.



Фиала. (Деталь).
Золото. Диаметр: 23,1 см.
IV в. до н.э., области соседства греков и “варваров” в Северном Причерноморье, Боспорское царство.
Место находки: Курган Куль-Оба. Крым, окрестности Керчи.
Поступила в 1831 г.
Инв. № КО.-31.





Точильный камень (?).
Золото, черный камень. Длина: 17 см.
400-350 гг. до н.э., области соседства греков и “варваров” в Северном Причерноморье, Боспорское царство.
Место находки: Курган Куль-Оба. Крым, окрестности Керчи.
Поступил в 1831 г.
Инв. № КО.-36.



Бляшка: Ритуал побратимства.
Золото. 5×3,7 см.
IV в. до н.э., области соседства греков и “варваров” в Северном Причерноморье, Боспорское царство.
Место находки: Курган Куль-Оба. Крым, окрестности Керчи.
Поступила в 1831 г.
Инв. № КО.-41.



Бляшка: Змееногая богиня.
Золото. 3,3×2,7 см.
Середина IV в. до н.э., области соседства греков и «варваров» в Северном Причерноморье, Боспорское царство.
Курган Куль-Оба. Крым, окрестности Керчи.
Поступила в 1831 г.
Инв. № КО.-70.
Экспонируется в Золотой кладовой.



Золотая обкладка (одна из двух).
Крым, окрестности Керчи. Курган Куль-Оба. Раскопки П. Дюбрюкса (1830).
10,6×6,2 см (парная — 10×6,8 см). Инв. № КО.-122.



Источник

Сосуд с изображением сцен терзания.
Серебро. Высота: 10,6 см; диаметр: 10,2 см.
IV в. до н.э., области соседства греков и “варваров” в Северном Причерноморье, Боспорское царство.
Место находки: Курган Куль-Оба. Крым, окрестности Керчи.
Поступил в 1831 г.
Инв. № КО.-97.



Зеркало с ручкой.
Золото, серебро, бронза. Длина 31,5 см; диаметр диска 15,5 см.
Боспорское царство. Диск: середина V в. до н.э.; обкладка ручки: IV в. до н.э.
Место находки: курган Куль-Оба, Крым, окрестности Керчи. Раскопки П. Дюбрюкса в 1830 г.
Поступило в 1831 г.
Инв. № КО.-9



Ритон с протомой барана.
Серебро. Высота: .
IV в. до н.э., области соседства греков и “варваров” в Северном Причерноморье, Боспорское царство.
Место находки: Курган Куль-Оба. Крым, окрестности Керчи.
Поступил в 1831 г.
Инв. № КО.



Пластина-украшение саркофага с частью композиции «Суд Париса». Афина и Афродита с Эротом.
Слоновая кость. Максимальная ширина: 18 см.
IV в. до н.э., области соседства греков и “варваров” в Северном Причерноморье, Боспорское царство.
Место находки: Курган Куль-Оба. Крым, окрестности Керчи.
КО.-116.



Пластина с изображением женщины с концом плаща в руке.
Слоновая кость. Ширина верхнего правого конца: 3 см.
IV в. до н.э., области соседства греков и “варваров” в Северном Причерноморье, Боспорское царство.
Место находки: Курган Куль-Оба. Крым, окрестности Керчи.
КО.-117.



Часть длинной пластины с изображением юноши, всходящего на колесницу, запряжённую четвёркой лошадей, и двух бегущих женских фигур перед ними.
Слоновая кость. Общая длина: 58,5 см, максимальная ширина: 7 см.
IV в. до н.э., области соседства греков и “варваров” в Северном Причерноморье, Боспорское царство.
Место находки: Курган Куль-Оба. Крым, окрестности Керчи.
КО.-116.



Пластины-украшения гребня с изображениями собаки, гонящей зайца, и лошади, волокущей упавшего всадника.
Слоновая кость. 1,8 х 9,1 см.
IV в. до н.э., области соседства греков и “варваров” в Северном Причерноморье, Боспорское царство.
Место находки: Курган Куль-Оба. Крым, окрестности Керчи.
КО.-118.