Форум "В Керчи"

Граф Суворов, как известно, являлся ревностным сторонником закаливания. И зимой и летом он ходил в тонкой рубашке и старом мундире, с непокрытой головой, в злейшие морозы надевал истрепанную отцовскую шинель. Также в своих покоях поутру предпочитал разгуливать в костюме Адама, а зимой ради укрепления здоровья выбегал голышом на мороз.
Матушка Екатерина весьма переживала за хрупкое здоровье немолодого уже военачальника. И однажды, узрев его в шинели, которой погнушался бы и Акакий Акакиевич, послала полководцу новехонькую черную соболью шубу – поистине императорский дар. И наказала, чтобы зимой Александр Васильевич с шубой не расставался.
Суворов – куда деваться – принял дар с благодарностью. И с тех пор каждую зиму… возил шубу с собою в карете, уважительно пристроив на сиденье. А вот возлагать монарший дар на грешное тело по христианскому смирению отказывался наотрез. И поди его переспорь!

В 1840х годах в Петербурге появился первый общественный транспорт – омнибусы, запряженные лошадьми. Новинка пришлась по вкусу светской публике, все считали своим долгом прокатиться по улице, а затем долго обсуждать путешествие на балу или приеме.
Среди любопытствующих оказался и император Николай Павлович – подобно халифу Харуну аль-Рашиду он любил прогуляться по улицам и посмотреть, чем дышат его подданные. Увидев на Невском омнибус, Его Величество решил прокатиться и кое-как втиснулся в битком набитый салон. Его никто не узнал, пришлось ехать стоя. На Адмиралтейской площади Николай захотел выйти, но был остановлен кондуктором:
- Позвольте получить гривенник за проезд!
И тут Самодержец Всероссийский осознал, что не взял с собою денег. Пришлось просить у кондуктора поверить императору на слово.
Тот поворчал-поворчал, но тащить незнакомого дворянина в участок не рискнул – пришлось поверить.
А на другой день в контору омнибусов камер-лакей доставил десять копеек с приложением двадцати пяти рублей на чай кондуктору.

Как то Ландау, сидючи на докладе небезызвестного академика Лысенко, и прослушав весь этот бред по поводу наследственных признаков, прививаемых обучением, спросил:
— Вы, товарищ академик, утверждаете, что если у коровы отрезать ухо, и у ее потомков отрезать ухо и т. д. и т. д. то произойдет рождение одноухой коровы? Правильно ли я Вас понял?
— Правильно, товарищ Ландау.
— Тогда как вы объясняете рождение девственниц?

Театр им. Моссовета был на гастролях в Тбилиси. Однокурсница Гали Дашевской, грузинка, пригласила ее в дом, где собиралась грузинская интеллигенция. Ну, конечно, тосты, здравицы — из уважения к Гале, в основном, по-русски. А ближе к концу вечера заспорили: кто из присутствующих больше прочих сделал для родной Грузии. Какой-то меценат тут же учредил приз победителю: ящик лучшего коньяка! Страсти разгорелись нешуточные: кто-то гордился своей картиной, кто-то памятником, кто-то литературным переводом... Дашевская слушала-слушала, потом набралась смелости и встала. «Простите меня, — сказала она, — но, как мне кажется, больше всех вас для Грузии сделала моя семья! » От такого нахальства красивой русской девочки все притихли. «Да! — продолжала Галя. — Во время переигровки на первенство СССР по футболу в матче «ЦСКА» — «Динамо» (Тбилиси) мой муж, полузащитник ЦСКА Коля Маношин, забил единственный гол... в свои ворота, и «Динамо» (Тбилиси) впервые стало чемпионом СССР! » Под оглушительные крики на обоих языках во славу Маношина призовой ящик был немедленно вручен Гале Дашевской.

В 1841 году поэт Генрих Гейне женился на Евгении Мират, необразованной, грубой и недалёкой продавщице из обувной лавки. В своём завещании Гейне передавал Евгении всё своё состояние с одним лишь условием: она должна обязательно выйти замуж после его смерти. По словам Гейне, таким образом, он будет уверен, что хотя бы один человек в мире будет сожалеть о его смерти.

Как известно, Уинстон Черчилль, принимавший участие в англо-бурской войне в качестве военного корреспондента, попал в плен к бурам, успешно бежал и на товарном поезде сумел добраться до Мозамбика, бывшего тогда португальской колонией. Прибыв в декабре 1899 года в Лоренсу-Маркиш (сегодня Мапуту), он первым делом направился в британское консульство, представился и попросил о помощи. Однако после долгого путешествия в товарном вагоне выглядел он весьма непрезентабельно, и консул, приняв его за кочегара с одного из стоявших в порту кораблей, отказался признать в нем потомка рода Мальборо. Черчиллю было указано на дверь и сказано примерно следующее: "Если вы являетесь тем, за кого себя выдаете, то я — королева Великобритании". Оскорбленный Черчилль немедленно отправил телеграмму своим родственникам с просьбой повлиять на спесивого дипломата. На следующий день консул получил срочную депешу из Лондона: "Настоящим подтверждаем, что посетивший вас господин действительно является британским журналистом и сыном лорда Черчилля. Одновременно сообщаем, что вы не являетесь королевой Великобритании, также как и консулом Ее Величества в Лоренсу-Маркише" ©

Однажды Валентин Катаев помог (своей соседке ) Дарье Донцовой, которая в то время ещё училась в школе, написать сочинение на тему: «О чём думал Валентин Петрович Катаев, когда писал повесть Белеет парус одинокий“?». Учительница оценила работу неудовлетворительно, заявив, что «Катаев совсем не об этом думал».

"Дело было, как я полагаю, где-то в степной полосе фронта, стало быть, в 1942-43 гг. Иначе нашлись бы там и другие ориентиры, и высокие точки наблюдения.
Наше подразделение держит фронт почти без потерь. День, другой, третий... У соседей — и убитые, и раненые от немецкой артиллерии, а эти — как заговоренные. Пришел комбат к ротному поинтересоваться, как это у него так удачно получается. А тот ему объясняет:
— Видишь, у нас полдюжины телеграфных столбов оставалось за позицией? Как мы сюда пришли, я той же ночью приказал один спилить, порезать на чурки и надставить этими обрезками оставшиеся. Были столбы по шесть метров высотой, стали по семь. И за водой в балочку я только Сидорова с ведрами отправляю, потому что у него рост — под два метра, а не метр семьдесят, как у других бойцов.
Немецкие артиллеристы считать умеют не хуже наших. Они столбы в бинокль рассмотрели, на бинокулярную сетку положили, перемножили их стандартную длину на сеточный коэффициент, получили дальность до наших позиций. И по Сидорову проверяли, наверное, на всякий случай — всё сходится. С тех пор и кладут мины с пятидесятиметровым недолетом, уже который день." (с)