Форум "В Керчи"

Солнечный город
На берегу широкого
пролива,
Поднялся город сказочно
красив,
И волны ему шепчут
торопливо
Веселый жизнерадостный
мотив.
А солнце улыбается
задорно.
Все улицы надеждами
полны,
И так в нем удивительно
просторно,
Что не захочешь дальней
стороны.
Алексей Вдовенко.

Здесь, на краю земли, с ветрами споря,
Где в синей дымке тонет горизонт,
Сошлись в проливе два великих моря:
И Меотида, и Эвксинский Понт.

Здесь рыбный путь историей очерчен
И двадцать шесть веков тому назад
На месте древней, легендарной Керчи
Построен был торговый, вечный град.

Здесь бушевали войн ураганы,
И в окружении дымящихся степей
Здесь вырастали скифские курганы,
Укрывшись сединою ковылей

И Митридат грозил отсюда Риму,
Здесь плыл Ясон за золотым руном,
И тьма хазар за данью рвалась к Крыму,
И Эльтиген щетинился огнем.

Леонид Панин

Пантикапей
Как солнце жжёт, пространство горячо-
и спрятаться-
напрасная затея.
Здесь вечность и входящий облачён
в торжественный покой Пантикапея.

И я сейчас в чужую жизнь вхожу,
и зорко око фотоаппарата.
Я в любопытстве вроде виновата-
чей древний сон назойливо бужу?

Мне кажется, мерцает мудрый лик
сквозь строгие узоры эпитафий,
и тонкая резьба надгробных плит
ложиться чётко в форму фотографий.

Ушедших судеб мутная канва.
Чем знаменит был древний боспорянин,
какая шла вокруг о нём молва,
какою болью был внезапно ранен?

Звезды летящей путь он узнавал,
вершил богами данную работу,
водою Понта руки омывал,
бессмертную рождая терракоту.

Лоза здесь зрела, солнечна, сильна,
морского ветра набирая привкус,
и первый сок для лучшего вина
спешил стекать, бурля, в просторный пифос.

Весёлый дар от гибких, зрелых лоз.
Вдыхаю терпкость лёгких ароматов.
Экскурсовод выстраивает даты
времён, где быть нам с ней не довелось.
Е.Сницарь

Лариса Алексеева


СТОЛИЦА БОСПОРА


Ну, что ты, дружище, без радости смотришь на море,
В туманные дали твоя улетела мечта?
Не надо грустить, если мы на прекрасном Боспоре,
Мудрец говорит, что планету спасёт красота.

У светлой души не появятся тёмные мысли.
И делать добро на Земле она будет спешить.
Как много друзей у неё – и далёких, и близких.
И в этом пространстве любви очень хочется жить.

За струнами чуткой гитары все песни сокрыты,
И вторит напевам пленитель сердец саксофон.
Под эти мелодии танец самой Афродиты
С высокой скалы наблюдает красавец Грифон.

А сила столицы Боспора в Грифоне крылатом,
И люди здесь станут сильнее с течением лет.
Горит красота в каждом сердце, мечтою объятом,
Спасёт она мир, в этом даже сомнения нет!

НАШ ГОРОД

В краю, где почти не бывает зимы,
Стоит горделиво Грифон.
В душе он романтик, и так же, как мы,
В столицу Боспора влюблён.
Он слушает песни зелёной волны.
И радуют город родной
Азовское море с одной стороны
И Чёрное море с другой.

Всё так же красив над проливом рассвет,
Как многие годы до нас.
А городу скоро три тысячи лет,
Но как же он молод сейчас!
И тайны столетий, и мудрости суть
Отсюда яснее видны.
И ниточкой тянется Шёлковый путь
К нему из седой старины.

Курганы и скалы, холмов череду
И тополь под нашим окном,
И гальки тепло на морском берегу
Мы родиной милой зовём.
Наш город, которому сердцем верны,
Такой бесконечно родной.
Азовское море с одной стороны
И Чёрное море с другой.

ВЕЧЕР

Вечерняя Керчь,
Образ чайки, над морем парящей,
Готова зажечь
Фонари от волшебной свечи.
Вечерняя Керчь,
Ты “Вечернего Киева” слаще
И южная речь
Мягким говором в сердце звучит.

Седой Митридат
Сторожит твой покой до рассвета.
Конечно, он рад
Не войну, только мир увидать.
Как без суеты
Отдыхает родная планета
И храмов кресты
Пьют из тёмных небес благодать.

Мой город родной,
Разве можно в тебя не влюбиться,
В разлуке с тобой
Сердце чувствует грусть и печаль.
И ветер морской
У керчанок блуждает в ресницах,
Зовёт за собой
В бесконечную звёздную даль.

Проходят века,
Мокнут в море рыбацкие сети,
Закат в облаках
Уже синею краскою смыт.
Волнует мотив
Тихим голосом тысячелетий
И, гордо застыв,
Твой грифон на колонне стоит.

Сиреневый джаз
Говорит о любви над волною,
Как яркий алмаз,
Южный город сверкает во мгле.
Ты место для встреч,
Бесконечно любима ты мною,
Вечерняя Керчь,
Лучший город на нашей Земле.

МИРМЕКИЙ

Где мыс крутой с проливом слит навеки,
Где слышен говор греческих царей,
Есть городок с названием Мирмекий,
Что значит, по преданью, — муравей.

Высокий зольник, будто муравейник,
Очаг домашний вспоминает вновь.
В седую древность нас ведут ступени,
А там, как ныне, скалы, да прибой.

По глади Киммерийского Боспора
Под парусом, сверкая белизной,
Идёт корабль к Мирмекию, который
Укрыт оборонительной стеной.

За нею мир, где не бывает грустно,
Где чайки в бесконечности парят,
Народ творит жемчужины искусства,
Подарки для боспорского царя.

Как море точит каменную глыбу,
В трудах и люди, с морем заодно —
Пасут овец, засаливают рыбу
И делают чудесное вино.

Во все века закаты золотые
Хранит Мирмекий, будто часовой.
Все скалы здесь, как старики, седые
И только ветер вечно молодой.

ПАНТИКАПЕЙ

Пантикапей.
Имя древнего города
Ты не забудь.
Означает оно
Лишь одно — «Рыбный путь».
Пантикапей.
Ты удача и счастье
Рыбацких сетей,
Голубая мечта
Моряков всех морей.
Пантикапей.

Город морской.
Ты Боспорского царства
Столицею был.
Кто увидел тебя —
Никогда не забыл,
Город морской.
На твоих площадях —
Мореходы, купцы,
Храмы древних богов,
На террасах — дворцы.
Город морской.

Пантикапей.
Ты ведь братом Медеи
Основан давно,
Что достать помогла
Золотое руно.
Пантикапей.
Знал востанья и войны,
Победам был рад.
И по этим дорогам
Ходил Митридат.
Пантикапей.

Город в веках.
Ты терял, находил
И дворцы возводил.
Ты удачливо жил,
Покупал и дарил.
Город в веках.
Твои чайки кружат
Над зелёной волной.
Через тысячи лет
Я любуюсь тобой,
Город в веках.

Пантикапей.
На твоих берегах
Все в душе — моряки.
Мы потомки твои
И твои земляки.
Пантикапей.
Ты традиции помнишь,
Свобода в крови.
Мы гордимся тобой,
Город вечной любви —
Пантикапей!

УТРО

Ты сегодня проснулся,
Город мой, очень рано.
К небу ты потянулся
Всеми стрелами кранов.

Ты красив и спокоен,
Был и будешь богатым.
Воздух морем настоян,
Со степным ароматом.

Солнце выгонит скоро
Все волнения ночи.
С добрым утром, мой город.
Я люблю тебя очень.

Чистый звон колокольный
От собора Предтечи,
Освятив город вольный,
Уж плывёт в бесконечность.

Просыпаются люди
У мажора во власти.
Пусть сердца у них будут
Переполнены счастьем

Пусть улыбчивый мальчик
Машет милой ладошкой,
Яркий солнечный зайчики
Светит в каждом окошке.

Город, ты на планете
Как маяк негасимый,
Лучший город на свете,
Бесконечно любимый.

Рад ты белому свету,
Раз концу этой ночи:
«С добрым утром, планет,
Я люблю тебя очень!»

КЕРЧАНКА

Может быть, это снится,
Что душа словно птица
Прилетела с границы
В этот край двух морей.
И влюбилась навеки
В мир, где правили греки,
В благородный Мирмекий,
В древний Пантикапей.

И керчанкою стала,
И друзей тут немало.
Здесь любовь повстречала,
С ней она навсегда.
И судьбою хранима,
Побережьем любима,
И с улыбкой счастливой
Как весна, молода.

У прекрасной керчанки
Есть харизма испанки
И мажор итальянки,
И как море глаза.
Разве видел ты где-то
В сердце нежность рассвета,
Стан в объятиях ветра
И в душе небеса?

КЕРЧЕНСКИЙ ВАЛЬС

Увидав белый город на синей волне,
Ты замрёшь от его красоты.
И захочешь ещё раз видеть во сне
Добрый город счастливой мечты.
Через море времён на планете Земля
Он прошёл уже тысячи миль
И белеет как мачта его корабля
Митридата торжественный шпиль.

Керченский вальс,
Керченский вальс,
Что над проливом плывёт.
Город морской,
Сердце с тобой
Песню о море поёт.
Солнца восход,
Чайки полёт –
Всё это только для нас
Ветер-маэстро
Играет сейчас
Солнечный керченский вальс.

Вечный город с такой с молодою душой,
Ты добром и надеждой живи.
Мы гордимся тобой, бережём твой покой,
Город нашей горячей любви.
Южной ночью сверкаешь ты, как бриллиант
На границе воды и земли.
Город наш, для – и любовь, и талант,
Здесь мы радость и счастье нашли.

ДЕНЬ ГОРОДА

Керчь в боях закалённая –
Чести пример живой.
Керчане, в неё влюблённые,
Город поздравят свой.

Город – герой и труженик,
Город – моряк и страж.
Славится всеми музами
Солнечный берег наш.

Жизни богатой навыки
Пусть пригодятся тут,
Пусть наши внуки и правнуки
В радости здесь живут.

Много путей исходили мы,
Но лишь сюда придём,
Ведь Керчь – это наша родина,
Здесь наш любимый дом.

Город ветров солёных,
Город друзей и встреч,
Город сердец влюблённых –
Всё это наша Керчь.

Пусть же судьбы испытания
Керчи добавят побед.
Желаем ей процветания,
Счастья на сотни лет!

Владимир Володин

МОЙ ГОРОД

Я становлюсь наивен и доверчив,
Когда, полынным ветром опьянён,
Блуждать пускаюсь улицами Керчи
И взглядом проникаю глубь времён.

Хоть, молодясь, обличие меняет,
Вся утопая в зелени садов,
Старушка Керчь в себе объединяет
Почти десяток древних городов.

Античные колонны, будто свечи,
Кургана зев и плечи крепостей…
В них дремлет эхо множества наречий,
Высоких чувств и низменных страстей.

Прошёл мой город через муки ада
(Уж так ему судьбою суждено):
То — лязг мечей, то — грохот канонады
И корабли, идущие на дно…

Бывая и руинами, и пеплом,
Истерзанная вражеской уздой,
Керчь возродилась, выжила, окрепла
Теперь с геройской Золотой Звездой.

Листая город мой — преданий книгу,
Я как в машине времени плыву.
И каждому свершившемуся мигу
Признателен за то, что в нём живу.

Окраинами Керчь уходит в степи…
А может быть, приходит из полей
Сюда, где стонут якорные цепи,
Смиряя нетерпенье кораблей.

По городам знакомым, незнакомым, —
Куда б меня дороги ни вели,
Вернулся в Керчь, и чувствуется — дома,
На самом крайнем краешке земли.

И снова я наивен и доверчив.
И снова, вольным ветром опьянён,
Блуждать пускаюсь улицами Керчи
И книгу перелистывать, времён.

ПРОГУЛКА ПО МИТРИДАТУ

Я, вне определённых дат,
В часы печали или грусти,
Иду на гору Митридат,
Я знаю, там меня отпустят
Силки сомнений и забот,
Те, что плетём из года в год.

Рядами стихотворных строф,
Остались позади ступени.
Здесь, в царстве солнца и ветров,
Живут забытых предков тени;
Здесь, над просторами степей,
Спит вечным сном Пантикапей…

Воронками истерзан склон.
ДОТ немощен и жалок ныне.
Навеки онемевший, он
Зарос сединами полынью.
Невдалеке погребены
Герои — честь и боль страны.

Чтоб подвиг их не забывали,
Как меч, что к бою обнажён,
Здесь памятник сооружён
Из горьких керченских развалин.
И по краям трёх серых скул
Три пушки встали в караул.

Чуть ниже, в зелени листвы,
Горой прикрытые от ветра,
Бегут через бугры и рвы
Каскады улиц в стиле «ретро».
И дух продавшей старины
Отмечен оспою войны…

Весь мой любимый косогор
Одет душистою травою.
А перед ним морской простор
С небесной спорит синевою.
Где, будто выплыл напоказ,
Соседний Северный Кавказ.

Я лягу навзничь на траву,
Грудь наполняя полным вдохом,
Вдруг осознав, что я живу!
И, в общем, всё не так уж плохо!
Я своему прозренью рад.
Спасибо, мудрый Митридат.

Людмила Десятова

КЕРЧЕНСКИЙ НАШ ПРОЛИВ

Рядом Кавказ, рядом Анталия.
Волей судьбы там побывали мы.
В разных морях волны кидали нас.
Мысли рвались домой.

Ах, эта Керчь, милая Керчь –
Скромный причал в Крыму.
Чем ты манишь, чем ты пленишь,
Так я и не пойму.

Через курган выйду на море я.
Передо мной – бездна истории,
Множества кораблей траектории –
Керченский наш пролив.

Ловим хамсу, ловим селёдку мы.
Только бы штиль, только бы лодку нам,
В жаркий денёк – пива холодного
И дорогих друзей!

КЕРЧЬ — ПОЛЮС ПЫЛИ

Здесь полюс пыли,
Где греки жили,
Где скифы были,
Здесь полюс пыли.

Здесь, на Боспоре,
И пыль, и море,
Здесь голос крови
И спор о мове.

Здесь кладов россыпь.
Здесь кости россов.
Но их забыли
Под слоем пыли.

Здесь полюс боли.
Грешны мы, что ли?

КЕРЧАНИНУ

Сын полынного Боспора,
Внук племён разноязыких,
С обстоятельствами споря,
За своей бежишь звездой.
И, устав от многолюдья,
На минутку задержись тут,
У колонн Пантикапея
В одиночестве постой!

СЛОВО КЕРЧЬ

Немузыкальное,
твёрдое,
грубое,
Ржаво-скрипучее слово
Керчь.
Зубы кроша
и корёжа губы,
Пробуешь, как бы
его извлечь.

Если получится —
радуйся гордо:
Честь и скромность
тебе к лицу.
Ты — керчанин,
простой и твёрдый,
Ты здесь свой,
как звезда
к венцу.

КЕРЧЕНСКИЕ УДАРЕНИЯ

– Был я в Керчи иль в Керчи, подскажите.
И, как правильно сказать, научите!
Вроде, просто всё: где Керчь, там – в Керчи.
– Стоп, залётный наш, внимай и молчи.

Ох и тёмный же народ – все керчане!
Коль не знают, где живут, уж молчали б.
Век живут здесь, век твердят: Мы в Керчи.
А кто грамотный, напрасно кричит…

Очень мало тех, кто в Керчи бывает.
Ну, в неведенье народ пребывает.
Нет, чтоб правильно, чтоб «в Керчи» сказать –
В окончанье ударяет опять.

Говорил один доцент, поднапыжась:
Исторически, мол, так вот сложилось:
В Керче Пушкин побывал, не в Керчи.
Азиатский свой язык поперчи

И по-русски говорить научись.
В Керчи был ты, друг, хоть стой, хоть ложись!
– Понял, больше ты меня не учи.
Только лето проведу я в Керчи!

Вера Коваль


РАНЫ АДЖИМУШКАЯ

Трагических мест на земле немало.
Не обошла война нас стороной.
И ей, злодейке, места не хватало.
Пришла бедой незваной в край родной.

Разрушив город весь до основанья,
Фашисты заняли Аджимушкай.
Не помогли мольба и заклинанья.
И был здесь ад, где был когда-то рай.

На человеческие судьбы, жизни
Валились с неба бомбы, словно град.
В воронки превращая степь отчизны.
Земля пылала жутко; дым и смрад. –

Таким запомнился отцам посёлок.
И в каждом рве – трагический исход.
Об этом знает здесь любой ребёнок.
И в этих «ямках» * лишь трава растёт.

Мне эти рвы напоминают раны.
Незаживающие раны, стон…
Здесь столько раз происходили драмы:
Гражданской и Отечественной войн…

Мы к этим рвам цветы приносим в мае –
К могилам павших – горечи полны:
Мы знаем: это так ничтожно мало
За наши годы жизни без войны.
_______________________
* «Ямки» – воронки, заросшие травой. Местный диалект аджимушкайцев.


РАССВЕТ

Я встала рано, чтоб рассвет увидеть.
И вот блеснул луч солнца вдалеке.
Чтоб домочадцев не обидеть,
Пошла навстречу солнцу налегке.

Услышала я пенье ранней птицы.
За керченский пролив мой брошен взгляд –
Там Родина, а я – её частица.
Там стылый горизонт зарёй объят.

А Керчь сияет в легкокрылой дымке.
И всё светлей над городом туман.
Пейзаж я вижу, словно на картинке,
Где Митридат-гора как великан.

Мой рыцарь Митридат, царём Боспора
У моря ты остался на века.
Из-за тебя два моря спорят –
К кому протянется твоя рука.

Тебе стопы покорно омывает
Ундина вод, влюблённая в тебя,
Затем русалка в море отдыхает,
Дельфинов развлекая и себя.

Ты видишь город и рассвет далёкий,
Ты видишь бухту и морское дно,
А на вершине – Обелиск высокий,
Как будто шпагой небо пронзено.

Не удивляюсь: мир устроен мудро.
Воочию увидела я, как
Из пепла ночи воскресает утро.
И рыцарем моим был Митридат.


КАТАКОМБЫ

Пылал от взрывов бомб Аджимушкай.
Ему бы в мае маками пылать,
А он был окружён – цветущий край.
И – до последнего глотка стоять,

И драться будут воины, как львы,
Не отдавая гарнизон врагу.
Земля Керчи – одни воронки, рвы.
Кровавится прибой на берегу.

А в катакомбах – тысячи людей.
Нашли укрытье армии бойцы.
И сотни мирных матерей, детей,
И тут же, в подземелье – их отцы.

Колючей проволокой обнесён
В каменоломни вход. Убийц – собак
Голодных свора. Как кошмарный сон…
Неимоверный страх и жажда, мрак

И шёпот пересохших губ – пить, пить.
И им казалось – вот она, вода
Бежит, вот только губы притопить,
Но в шёпоте они застыли навсегда.

И содрогались катакомбы днём
От мощных бомб и танковых атак.
Пылало всё снаружи под огнём.
В испуге к стенам жались дети, так,

Что стены с ними плакали навзрыд
И отдавали жаждущим слезу,
Спасая тех, кто жив, кто не убит.
Блуждали люди в штольнях – не в лесу.

Блуждали души мёртвых под землёй,
Не находили выхода на свет.
Остались там, под каменной бронёй,
И в каменном мешке спасенья нет.

Нет воздуха, нет света, хлеба нет.
Есть крысы, кровь и жуткая есть смерть,
И в путь обратный не купить билет…
Глаза их вечно будут в нас смотреть.


КЕРЧЬ

Как долго не был в городе родном!
Приехал погостить я из России
В свой отчий край, послевоенный дом, –
Надолго покидал его впервые.

Я улицу узнаю без труда,
Найду легко свой отголосок детства.
Но… не осталось от неё следа.
Она как будто бы пустилась в бегство.

От старых стен, расстрелянных войной
(В них долго жили ласточки-касатки),
Едва найдутся малые остатки –
Всё сгладилось строительной волной.

Я старую скамейку отыскал
И в парке – друг мой, тополь белоствольный:
На нём я имя «Таня» написал, –
Седой, как я. Старик уже, но – вольный.

Ты изменился город двух морей!
Красавцем стал, и столько здесь соблазнов…
Иду я улицей родной моей,
Переполняет душу вихрем праздник.

Прибоем салютуешь мой приезд, –
Смакую жадно твой солёный ветер.
Любовь к тебе я сохранил, как крест.
Ты в сердце у меня до самой смерти.

Юлия Котлер


МОЕЙ КЕРЧИ

Словно радуга разноцветная,
Многоликая, многодетная.
Двух морей госпожа и невольница,
Вдохновенье моё и бессонница.
Кожи разные, веры разные,
Дни погожие и ненастные.
Были солнца смех и печаль ветров,
Ты живёшь уже двадцать шесть веков.
Город грёз и снов,
Вечный город мой!


О Керчи — GRANDEMENTE

В пыльных книгах Эллада узорится древней мозаикой.
Я не знаю истории литер загадочно вычурных.
Обнажённая грация пантикапейских колонн —
Хрупкость камня, сумевшая выдержать громы Зевеса.

Каждый век открывает луна антикварную лавочку,
Каждый миг созерцает душа перевёрнутый маятник.
Кость слоновая — полунаклонная Еникале —
Грустноглазая пленница под балдахином сапфировым.

Этот прищур восточный — священное кровосмешение
В чёрном Черкио чинно мулла расчертил полумесяцем
Небо джиннов. А звёздные зёрна на чётки пустил —
Гладкокожая повесть Аллаха под пальцами пляшет.

Инок, иноязычник, инфант, иноверец, спешите же!
Крестный ход перебросится крестосплетением в улицы,
В Иоанна Предтечи охрипнет бессильный набат.
Обезвожжит оглохший звонарь медный колокол солнца.

Имя города чувствую кровью и детскою памятью,
Просолившейся, пряной, премудрой, пропахшей провиденьем.
Режет ухо густой диссонанс беззаботных ветров
И бесснежный январь в море вымочит розги хрустящие.

Я гречанка, особенно в дни созревания винного.
Наполняю рубинностью прекраснобедрую амфору,
Распускаю соцветие кос, коронуюсь венком
И в языческий танец бросаюсь, как в жаркую пропасть.

Кареглазость мою размывает слеза Посейдонова,
Изумруда прожилки вплетая во взгляды печальные.
Горький Корчев, я порчи софорной твоей не боюсь,
В жажде дум припадая к отравленным ивовым венам.

Я рождалась с ночным вдохновеньем в единоутробии.
Разорвёшь пуповину единую, добрая мачеха?
Я из бархатной почвы Мирмекия вырвала сны.
Чернокнижница Керчь, прочны стены твои паутинные.

Я тебя исходила, исчислила, но не изведала:
В мыслях радостных — к морю, в разрыве с иллюзией — к осени.
Ты прекрасна под пурпурным саваном мёртвой листвы,
Ты богата двукрылой лазурью, распахнутой настежь.

Вырывается облако из многолунного кокона,
Выливается летопись из многоликого зеркала.
Тонкорунную свежесть акаций в сплетение солнц
Май-Эол ниспускает зефирным своим дуновеньем.

Прокорнились деревья под бычьей асфальтовой кожею.
Двадцать шесть оборотов вселенной в вертящемся воздухе
В голубую растерянность лета взмывают цветы.
Я вкушаю нектар, золотыми богами подаренный.

Я любуюсь тобою всегда, под любыми знамёнами,
Семидневная тайна моя за семью ароматами.
Семь дорог, семь морей, семь небес, семь сердец я отдам
За один поцелуй семикрылой моей ностальгии.

Елена Лапченко


КОРАБЛЯМ

По застуженным и завьюженным
Штормовым океанским далям
Волны корпусом вы утюжили
И об отдыхе не мечтали.

А закаты холодные, стылые,
Друг на друга похожие очень.
Звёзды в мачтах устало застыли
Огоньками сигнальными ночи.

Всё же выпала с Керчью встреча,
Хоть моря потрепали очень.
Но помогут вам и подлечат
Золотые руки рабочих.

И стрелою портального крана
Повстречает знакомый причал,
Чтоб опять, в соответствии с планом,
Ваш прощальный гудок зазвучал!

Волны пенятся россыпью чаек,
Занялся торопливо рассвет…
До свиданья, стальные керчане,
С Керчью вы не прощаетесь, нет!


КРЕПОСТЬ ИЛУРАТ

Стрелы, копья, мечи.
Ужас, крики в ночи.
А над степью набат —
Илурат, Илурат!

Проплывали века,
Как зарёй облака
Цветом крови окрашен
Свод колодцев и башен.

Кочевые ветра
От ночи до утра
В чёрных дырах свистят:
Илурат, Илурат…

Эхом стонут сычи.
Там, в степях близ Керчи,
Пять столетий назад
В землю врос Илурат.


ПАНТИКАПЕЙСКИЕ СТЕНЫ

Эй, сарматы, аланы и греки!
Ваша слава растоптана в прах…
Время гуннов намечено веком,
Водворяет смятенье и страх!

Византия расставит ли сети,
Русь уснёт в колыбели своей –
Преисподней рождённые дети
Развенчают и Пантикапей!

А в рыбацких домишках погромы
Для пришельцев грабёж – ремесло.
В чёлн детей из горящего дома
Сносит мать и хватает весло…

Молча в плед малышей завернула,
Им ночлег бы найти где-нибудь.
Море лодку волною лизнуло,
Бог поможет, укажет им путь.

Веря в Бога и веря в удачу,
Хоть течение медленно сносит,
Тихо шепчет молитву рыбачка.
Тяжело, но и вёсел не бросить.

Море мать и детей пощадило.
И ночлег предоставил им грот.
Шли года, и удвоилась сила –
Выжил Пантикапейский народ!

От него и у стен этих сила,
Вросших в твердь, что на стыке морей.
Доблесть ратников стены вместили.
А фундамент – любовь матерей!

Владимир Лось


РЫБАКИ

Хоть дело движется к зиме,
Но в ярких струях света
Вдоль берегов Мелек-Чесме,
У парапета,
Мальчишки группами стоят
И взрослые мужчины:
С той стороны анфасов ряд,
А с этой — спины.
И каждый с удочкой в руках,
В движеньях быстр и точен,
А взгляд на точке поплавка
Сосредоточен.
А разве мы не рыбаки? И ты, и я, и он?
У нас свои есть поплавки, как и у наших жён.
Сидим мы с удочкой в руках, на берегу, и ждём,
В душе мечтая обо всём, но каждый о своём.
Вот этот дом подсечь не прочь, тот — должность и зарплату,
Тому хотелось бы помочь товарищу иль брату,
Но вот не может, так как сам в долгах сидит по шею,
Но он работает, а тот — “Я, дескать, не умею.
Вот если б клюнуло разок — уж я б тогда загрёб.
Всё дело в том, чтоб мне пожить, а после — хоть потоп”.
Тот хочет славы. А другой? Мечтает о машине.
А что же надо, миль пардон, вот этой кислой мине?
Да ничего. Всё трын-трава. Весь мир он презирает.
И ненавидит всех людей, за что — и сам не знает.
Зато вот этот — он “святой”. Ему всего хватает.
А если даже и не так — не о себе мечтает:
“Эх, переделать бы людей, да каждому бы счастье!..”
Да только это не в его уж очень слабой власти.
Но ведь мечтает, чёрт возьми! Прикладывает силы.
Да только, кажется, крючок корягой зацепило.
Вот академик, вот поэт, и дворник, и завмаг,
Всем что-то хочется поймать, любой из них рыбак.
Кто для себя, кто для других, с корыстию и без,
Вот этот сам сюда пришёл, того попутал бес.
Но все глядят и ждут, когда вниз поплавок пойдёт,
Чтоб сердце замерло в груди: внимание! Клюёт!


ГОРОД ЗАСЫПАЕТ

Наплывают сумерки на город,
Свет дневной желая превозмочь.
Древний город, он как прежде молод,
Пусть ему приснятся в эту ночь

Облаков изменчивые стайки,
Голубей над крышами полёт.
Над водой стремительные чайки,
Праздничный на улицах народ,

Горизонты дней без канонады,
Белые акации в цвету,
Мирные военные парады,
Тополей ряды, как на посту.

Довелось ему простым солдатом
Отражать жестокого врага;
И с тех пор Звезда над Митридатом
Зорко охраняет берега.

Думами о будущем овеян
И ветрами с моря освежён,
Неподвластен бедам-буревеям,
Засыпает потихоньку он.

Засыпают улицы, бульвары,
Не трепещут флаги в тишине…
Пусть ему не грезятся кошмары,
Пусть он видит солнце и во сне.


НАШ ГОРОД

Неотразимы лики города,
Себя хранившего в веках,
Такого светлого и гордого
С глубокой мудростью в глазах.

Его ветра – любви дыхание.
Шумит, шумит морской прибой.
По вечерам огней сияние
И свет Звезды над головой.

Он не был прирождённым воином,
Но, если надо, дрался так
С упорством, мужеством утроенном,
Что отступал смущённо враг.

Не изменив ни разу совести
И чести воинской своей,
Он пережил большие горести,
Но и немало светлых дней.

Встречает он рассветы ясные,
Душою молод, как всегда,
Для нас любимей и прекраснее,
Чем все другие города.


КУРГАНЫ

Над курганами небо голубое, как сон,
Над курганами песня - жаворонковый звон,
Над курганами солнце, над курганами свет,
Над курганами память лёгкой дымкою лет.

Под курганами стынет темнота, тишина,
Под курганами дремлют всех эпох времена,
Под курганами сжаты все земные пласты,
Будто Памятной книги вековые листы.

На курганах ковыльный серебристый ковёр,
А вокруг бесконечный и широкий простор,
И ветра молодые что-то травам поют,
И зелёные волны всё бегут и бегут.

Тихо дремлют курганы, видят древние сны,
Но не спят они ночью, дум тревожных полны,
И, со звёздами в небе говоря обо всём,
Стерегут наше время, то, в котором живём.