Форум "В Керчи"

* * *
Черный ворон в сумраке снежном,
Черный бархат на смуглых плечах.
Томный голос пением нежным
Мне поет о южных ночах.

В легком сердце - страсть и беспечность,
Словно с моря мне подан знак.
Над бездонным провалом в вечность,
Задыхаясь, летит рысак.

Снежный ветер, твое дыханье,
Опьяненные губы мои...
Валентина, звезда, мечтанье!
Как поют твои соловьи...

Страшный мир! Он для сердца тесен!
В нем - твоих поцелуев бред,
Темный морок цыганских песен,
Торопливый полет комет!

Александр Блок

Царь Горох

П.А.Вяземский

Преданье есть: во дни царя Гороха
Расчищен был весь мир, как огород,
И без хлопот, и без переполоха
Везде росли рожь, овощи и плод.

Возвратися к нам, добрый царь Горох!
Без тебя, родной, урожай наш плох.

При нем народ был трезв и благонравен,
Был бескорыстен весь чиновный люд,
Исправник сам на деле был исправен,
И судия давал по правде суд.

Возвратися к нам, добрый царь Горох!
Всех лихих судей захвати врасплох.

При нем цвели торговля и науки,
По совести купец брал барыши,
А грамотей — ему и книги в руки —
Писал умно и прямо от души.

Возвратися к нам, добрый царь Горох!
Облепил нас рой выжиг и пройдох.

При нем служил боярин не из ленты,
А из любви к царю, к добру мирян;
Статьей оброчной не были клиенты,
А раскрывал он бедным свой карман.

Возвратися к нам, добрый царь Горох!
Деньги и чины — новый наш Моло́х.

И даст ли царь Горох кому горошку,
Иль обойдет кого и шелуха,

Никто не лез сам к царскому лукошку,
И зависти никто не знал греха.

Возвратися к нам, добрый царь Горох!
Перегрызлись мы из казенных крох.

При нем в чести была одна заслуга,
На мишуру не соблазнялся глаз,
В дупле своем не чванилась пичуга
Клочком павлиньих перьев напоказ.

Возвратися к нам, добрый царь Горох!
Подняли носы враль и скоморох.

При нем никто не наживался лестью:
Нет было нет, кто скажет да, так да.
Не кланялись блестящему нечестью,
Гнушались злом, стыдилися стыда.

Возвратися к нам, добрый царь Горох!
Испускает честь свой последний вздох.

При нем жила и святость убежденья,
И не был каждый — флюгер и двойник:
Ни мужеству, ни искренности мненья
Не изменяли совесть и язык.

Возвратися к нам, добрый царь Горох!
Обмелел народ, исхудал, иссох.

И царь Горох легко царил и правил,
О пользе всех, как только мог, радел;
Кто в силе был, тот делом не лукавил,
И оттого не много было дел.

— Да когда же жил этот царь Горох?
— С допотопных дней след об нем заглох.

Что в старину рассказывалось сказкой,
Надежа царь, ты нам покажешь въявь;
Где твердостью, а где добром и лаской
Ты сбившихся с пути на путь направь,

К пользе и добру будь нам всем вождем.
Что посеешь ты, то мы и пожнем.

Ты обречен нести святую тягость,
Ты провиденьем избранный сосуд;
Души твоей, твоих желаний благость
Порука нам, что совершишь свой труд.

Веруют в тебя детушки твои,
Много силы есть в воле и любви.

Русь велика; зато неправдам воля
Гулять по ней иль закопаться в щель;
Подстережешь — они, как заяц с поля,
Вдруг улизнут за тридевять земель.

Но, бог в помощь, царь, бодро с первых пор
Огороши зло, дай добру простор.

1856

Идут ли впрок дела, иль плохо;
Успех, задержка ли в труде?
Всё переходная эпоха
За всех ответствует везде.

Упившись этим новым словом,
Толкуем мы и вкривь и вкось
Как будто о явленьи новом,
Что неожиданно сбылось;

Как будто б новая эпоха
С небес сошла на нас врасплох;
Но со времён царя гороха
Непереходных нет эпох.

С тех пор, что Русь стоит, что люди
В ней кое-как в кружок сошлись,
Варяги будь, или из Жмуди,
Или пожалуй Черемис,

Но всё ж средь общего сожитья
Жизнь приносила цвет и плод,
И поколенья и событья
Свой совершали переход.

Всё переход, всегда теченье,
Всё волны той живой реки,
Которой русло — Провиденье
И нам незримы родники.

Век каждый был чреват событьем,
И на себе нёс след борьбы,
То явно, то глухим наитьем
Проходят Божии судьбы.

И по лицу земли, и в недрах
Её глубоких тайников,
В иссопах дольных, в горных кедрах,
Разросшихся до облаков,

В таинственных пучинах моря,
В таинственном броженьи руд, —
Всё образуясь, строясь, споря,
Проходит переходный труд.

Идёт повсюду разработка
Зиждительных начал и сил,
От хладной жизни самородка
До строя огненных светил.

С неугасаемой любовью,
Так и в духовном бытии
Тому же следует условью
Жизнь человеческой семьи.

И у неё своя работа,
То в потаённой тишине,
То с быстротой водоворота
И грозами внутри и вне.

Без жертвы нравственной свободы,
Но к цели часто тёмной нам,
Идут эпохи и народы
По историческим путям.

Следами путь свой обознача
Эпоха каждая жила:
У каждой были цель, задача,
Грехи и добрые дела.

Событья льются по порядку
Из лона плодотворной тьмы,
Сфинкс времени даёт загадку,
Её разгадываем мы.

Сфинкс этот не давал покоя:
Одну загадку порешат, —
Вторая, третья, без отбоя,
Одни вослед другим спешат.

Вся жизнь в приливе и отливе,
Посев и жатва чередой
Сменяются на Божьей ниве
Под человеческой рукой.

Вперёд, вперёд моя исторья!
Взывал Онегина певец,
Когда просил от муз подспорья,
Чтобы с концом свести конец.

Сей клик труда и упованья —
И человечества есть клик,
Он с первых дней миросозданья,
А не с вчерашнего возник.

К чему ж, скажите, ради Бога,
Мы век свой не в пример другим, —
Когда им всем одна дорога, —
Особым прозвищем честим?

Но вы затем, что сами новы,
Что веры в прошлое в вас нет,
А верить в сны свои готовы
С слепым доверьем детских лет.

Вам, чуждым летописи древней,
Вам в ум забрать не мудрено,
Что с той поры и свет в деревне,
Как стали вы смотреть в окно.

Нет, и до вас шли годы к цели,
В деревне Божий свет не гас,
А в окна многие смотрели,
Которые позорче вас.

1862
П.А.Вяземский

ПЕРВЫЙ СНЕГ

Ах, кто не любит первый снег
В замерзших руслах тихих рек,
В полях, в селеньях и в бору,
Слегка гудящем на ветру!

В деревне празднуют дожинки,
И на гармонь летят снежинки.
И весь в светящемся снегу,
Лось замирает на бегу
На отдаленном берегу.

Зачем ты держишь кнут в ладони?
Легко в упряжке скачут кони,
И по дорогам меж полей,
Как стаи белых голубей,
Взлетает снег из-под саней...

Ах, кто не любит первый снег
В замерзших руслах тихих рек,
В полях, в селеньях и в бору,
Слегка гудящем на ветру!

Николай Рубцов

Мой товарищ, в смертельной агонии
Не зови понапрасну друзей.
Дай-ка лучше согрею ладони я
Над дымящейся кровью твоей.
Ты не плачь, не стони, ты не маленький,
Ты не ранен, ты просто убит.
Дай на память сниму с тебя валенки.
Нам еще наступать предстоит.

* * *
Морозное дыхание метели
Еще свежо, но улеглась метель.
Белеет снега мшистая постель,
В сугробах стынут траурные ели.

Ночное небо низко и черно,—
Лишь в глубине, где Млечный Путь белеет,
Сквозит его таинственное дно
И холодом созвездий пламенеет.

Обрывки туч порой темнеют в нем...
Но стынет ночь. И низко над землею
Усталый вихрь шипящею змеею
Скользит и жжет своим сухим огнем.

Иван Бунин

Александр Блок
Снежное вино

И вновь, сверкнув из чаши винной,
Ты поселила в сердце страх
Своей улыбкою невинной
В тяжелозмейных волосах.

Я опрокинут в темных струях
И вновь вдыхаю, не любя,
Забытый сон о поцелуях,
О снежных вьюгах вкруг тебя.

И ты смеешься дивным смехом,
Змеишься в чаше золотой,
И над твоим собольим мехом
Гуляет ветер голубой.

И как, глядясь в живые струи,
Не увидать себя в венце?
Твои не вспомнить поцелуи
На запрокинутом лице?

Иосиф Бродский

Север крошит металл, но щадит стекло.
Учит гортань проговаривать "впусти".
Холод меня воспитал и вложил перо
в пальцы, чтоб их согреть в горсти.

Замерзая, я вижу, как за моря
солнце садится и никого кругом.
То ли по льду каблук скользит, то ли сама земля
закругляется под каблуком.

И в гортани моей, где положен смех
или речь, или горячий чай,
все отчетливей раздается снег
и чернеет, что твой Седов, "прощай".

Владимир Маяковский
Любовь

Девушка пугливо куталась в болото,
ширились зловеще лягушечьи мотивы,
в рельсах колебался рыжеватый кто-то,
и укорно в буклях проходили локомотивы.

В облачные пары сквозь солнечный угар
врезалось бешенство ветряной мазурки,
и вот я — озноенный июльский тротуар,
а женщина поцелуи бросает — окурки!

Бросьте города, глупые люди!
и Идите голые лить на солнцепеке
пьяные вина в меха-груди,
дождь-поцелуи в угли-щеки.

ДЕНЬ РЕЗИДЕНТА

о.Сергий Круглов

Святителю отче Николае! Днесь тебя почитаем мы,
Пожилые разведчики-пенсионеры,
Как своего патрона. И не диво:
Был ты резидент- виртуоз, штирлиц во святой плоти,
Когда по светской легенде
Простоватого гнома-переростка в красном
Вошел в мир безбожной Европы,
Чтобы нести узельцы три игрушечного целлулоидного злата
Детям, хитро уминая лекарство
Заповедей Христовых
В плоть паточной нуги
Ежегодного хорошего поведения.

Когда кровавые акулы империализма
Тебя раскололи, о священнохитрче, - ты извернулся
И, оставив в их стервяжьих когтях
Шкурку своего доппльгенгера,
Сбежал в СССР.

О как ты мчался
В вьюжной финской ночи, как храпели,
Запрокинув рога на спину, четыре
Апокалиптических оленя,
Как скрипели, юзя по закатанному
Млечному Пути, добрые сани,
Как, не дрогнув
Узловатой крепкой старческой рукою, не моргнув голубым глазом,
Метко целился ты в снежную слепень
Верным своим серебряным маузером,
Сияющими фейерверками отбиваясь
От хриплой волчьей погони!

И здесь, в пропятой России, ты, Чудотворче,
На пару с Шефом своим, Искуснохитрецом Богом,
Новое явил чудо:
Изловив злого рецидивиста,
Языческого хтонического брадатого людоеда Мраза,
Вы его распотрошили, перевербовали,
И под его личиной,
Всё по той же почти, немного подкорректированной легенде,
Ты стал действовать снова,
И засияли по всей Руси твои ёлки,
И заплясали плюшевые зайцы,
Запахло смирной, хвоёй и райским мандарином,
Забили малиновым благовестом куранты,
Засияли восьмерично лазурным рубиновые пентакли,
И зарычали пугливо, поджали хвост чёрные маруси,
И в злых напевах ведьмы-пересылки
Переломился, дал петуха голос,
И затеплились в воинствующей атеистической сугробовой тьме окна
Сказочных избушек! И велия милость,
Сострадание, смирение, дружба, честность, жертвенность, радость,
Вера, любовь и надежда
Вошли к детдомовским коммунным сиротам
Преддверием Рождества.

Поэтому в зиму трижды -
На Николу Зимнего, в Новый год и на Рождество Христово -
Мы, пенсионеры, бывшие разведчики,
Бойцы невидимого фронта добра,
Собираемся в кругу детей своих и внуков,
Подымаем свои бокалы, кто со спиртом, кто со слезою,
И из всех силёнок пожилых сердец славим
Профессиональный свой праздник,
Великое искусство небесной разведки,
Правило веры и образ кротости,
Мы, старая гвардия, не умираем, но сдаемся
На милость Победителя Бога,
Сдаем ему все наши пароли и явки
(Словом, делом, помышлением,
Чувством, толком , расстановкой),
И, поя Тому застольное «Аллилуйя!»,
Не забываем и припев песни:
«Радуйся, Николае, великий Чудотворче!»