Форум "В Керчи"

Храм
Пишу тебе из пасмурных краёв
Где дождь наполнил город до краёв
Водой, в которой всё отражено
И всё не превращается в вино
Пишу тебе из северных широт
Живая рыба здесь мертвее шпрот
Здесь лужи — треть вода и две — бензин
Здесь вечно не контачит карта сим
Пишу тебе из южных берегов
Где тесно на Олимпе от богов
Где пляжи опустели в октябре
Где всё напоминает о тебе
Пишу тебе из тех монастырей
В которых нет ни окон, ни дверей
Нет ничего, и честно говоря
Что нет и самого монастыря
Пишу тебе и глядя на закат
Как человек, отдавший жизнь за так
Смотрю, бросаясь в жар или в озноб
Как падает на землю небоскрёб
Пишу тебе поверх кирпичных стен
Пишу на новгородской бересте
Так пишут на обрывках, на клочках
Слепясь, что без очков и что в очках
Пишу тебе, что я лечу домой
Что скоро расставания долой
Пишу, покуда красный светофор
Пишу, пока не кончится айфон
Любые вещи превратятся в хлам
Никто не помнит, кто построил храм
Такая жизнь — не сахар и не шёлк
Здесь помнят лишь того, кто храм поджёг
Постскриптум. Я пишу тебе, пишу !
Привет тебе ! Тебе — и малышу !
Так долго строить храм и сжечь за миг
Лишь может тот, кто этот храм воздвиг

Все мне мерещится поле с гречихою,
В маленьком доме сирень на окне,
Ясное-ясное, тихое-тихое
Летнее утро мерещится мне.

Мне вспоминается кляча чубарая,
Аист на крыше, скирды на гумне,
Темная-темная, старая-старая
Церковка наша мерещится мне.

Чудится мне, будто песню печальную
Мать надо мною поет в полусне,
Узкая-узкая, дальняя-дальняя
В поле дорога мерещится мне.

Где ж этот дом с оторвавшейся ставнею,
Комната с пестрым ковром на стене...
Милое-милое, давнее-давнее
Детство мое вспоминается мне.

13 мая 1945
Дмитрий Кедрин

Что происходит на свете? — А просто зима.

— Просто зима, полагаете вы? — Полагаю.

Я ведь и сам, как умею, следы пролагаю

в ваши уснувшие ранней порою дома.



— Что же за всем этим будет? — А будет январь.

— Будет январь, вы считаете? — Да, я считаю.

Я ведь давно эту белую книгу читаю,

этот, с картинками вьюги, старинный букварь.



— Чем же всё это окончится? — Будет апрель.

— Будет апрель, вы уверены? — Да, я уверен.

Я уже слышал, и слух этот мною проверен,

будто бы в роще сегодня звенела свирель.



— Что же из этого следует? — Следует жить,

шить сарафаны и лёгкие платья из ситца.

— Вы полагаете, всё это будет носиться?

— Я полагаю, что всё это следует шить.



Следует шить, ибо сколько вьюге ни кружить,

недолговечны её кабала и опала.

Так разрешите же в честь новогоднего бала

руку на танец, сударыня, вам предложить!



— Месяц серебряный, шар со свечою внутри,

и карнавальные маски — по кругу, по кругу!

— Вальс начинается. Дайте ж, сударыня, руку,

и — раз-два-три,

раз-два-три,

раз-два-три,

раз-два-три!..

https://www.youtube.com/watch?v=JqcG1TES9XU

Не привыкайте к чудесам, –
Дивитесь им, дивитесь!
Не привыкайте к небесам,
Глазами к ним тянитесь!

Приглядывайтесь к облакам,
Прислушивайтесь к птицам,
Прикладывайтесь к родникам, –
Ничто не повторится.

За мигом миг, за шагом шаг
Впадайте в изумленье.
Всё будет так – и всё не так
Через одно мгновенье.

В.Шефнер

Не ревнуй меня к одиночеству,
Этой ревности я не пойму.
Иногда человеку ведь хочется
Одному побыть, одному.
Не кори, что порою рассветною,
В ясной утренней тишине
С рощей, с тропкой едва заметною
Я встречаюсь наедине.
И, шагая в утреннем свете,
Вижу счастлив и одинок,
То, чего бы ни с кем на свете
Увидать бы вдвоем не смог.
Нет, отшельничества не жажду я,
Не стремлюсь я от света во тьму -
Иногда просто хочется каждому
С миром встретиться одному.

В.Шефнер

Темен вечер, воздух душен, в небе ветры,
А по небу ходят души метр за метром,
Ищут ласковую руку метр за метром,
И проходят друг сквозь друга незаметно.
Так и жили - душа в душу и обратно,
И прошла душа сквозь душу многократно,
И в душе узнала душу, да нескоро,
А узнав, не удержалась от укора.
И сказала: "Были ж чистыми вначале,
Отчего же оскудели, обмельчали?"
А вторая откупилась, дескать, возраст,
И нервозность накопилась, и стервозность.
Потрясла за руку ласковую душу,
И домой ушла — кормить детей и мужа.
Ветер банку из-под пива гнал по лужам,
Пенный дождь стучал по спинам и по душам.

Анна Русс

В этот вечер в танце карнавала
Я руки твоей коснулся вдруг.
И внезапно искра пробежала
В пальцах наших встретившихся рук.
Где потом мы были, я не знаю,
Только губы помню в тишине,
Только те слова, что, убегая,
На прощанье ты шепнула мне:

Если любишь - найди,
Если хочешь - приди,
Этот день не пройдет без следа.
Если ж нету любви,
Ты меня не зови,
Все равно не найдешь никогда.

И ночами снятся мне недаром
Холодок оставленной скамьи,
Тронутые ласковым загаром
Руки обнаженные твои.
Неужели не вернется снова
Этой летней ночи забытье,
Тихий шепот голоса родного,
Легкое дыхание твое:

Если любишь - найди,
Если хочешь - приди,
Этот день не пройдет без следа.
Если ж нету любви,
Ты меня не зови,
Все равно не найдешь никогда.

Лев Ошанин

— В этого больше не доливать чернил, не подсыпать букв, —
Думает тот, кто всегда чинил, штопал кукол:
— Ты как знаешь, Создатель, а я дальше – пас,
Пусть отныне живут себе, как умеют,
Рук и ног, суставов, тряпичных сердец запас
У меня иссяк. Не поверишь, Господи, надоели –
То у них война, то голод, то бунт,
То чума, то оспа, то моровая язва,
Одному успеваю еле пришить лоскут,
У другого, смотришь, уже не хватает глаза.
Столько сотен лет я не брал выходной,
Маму старую не навещал, не общался с дочкой,
По твоим лекалам я их тачал – не простой,
Самой крепкой, надежной строчкой.
А младенцы, Боже? Вот их сошьешь
Самых нежных кожи и льна – как на-ка! –
Собираешь брошенных, достаешь
Из сортиров, свалок, помойных баков.
Этим куклам добро не впрок,
Не велишь их шить абы как, попроще,
Я пытался, Господи, я не смог,
Я устал, состарился, закрываю, в общем,
Эту лавочку, ухожу. Оставляю всё
На столе и полках: здесь – утюжу, а здесь – вяжу,
Здесь храню тесьмы да иголки.
Поменял у «зингера» колесо
Маховое. Хоть и старая, хороша машина,
Это грим и краски, чинить лицо,
Кисти мою вон в том кувшине.
Не проси, хозяин, и не держи,
Сам ведь знаешь, что я запью…
…Кто в руках твоих, покажи,
Ну, конечно, зашью, зашью…

Елена Ожич

ТВИСТ В КРЫМУ
Леонид Мартынов

Я наблюдал,
Как пляшут твист
В Крыму.
О нет, я не смотрел, как лютый ворог,
На этих неизвестно почему
Шельмуемых танцоров и танцорок,
Но понимал: не это - твист, не та
Динамика, не так руками машут.
И вдруг сказала девушка, проста
Почти до святости:
- Они вприсядку
пляшут!
И оказалась к истине близка,
Ее воображенье было чисто.
Они откалывали казачка!
Вот что в Крыму
Плясали
Вместо
Твиста.

Что так Снегурочку тянуло
к тому высокому огню?
Уж лучше б в речке утонула,
попала под ноги коню.

Но голубым своим подолом
вспорхнула - ноженьки видны —
и нет ее. Она подобна
глотку оттаявшей воды.

Как чисто с воздухом смешалась,
и кончилась ее пора.
Играть с огнем — вот наша шалость
вот наша древняя игра.

Нас цвет оранжевый так тянет,
так нам проходу не дает.
Ему поддавшись, тело тает
и телом быть перестает.

Но пуще мы огонь раскурим
и вовлечем его в игру,
и снова мы собой рискуем
и доверяемся костру.

Вот наш удел еще невидим,
в дыму еще неразличим.
То ль из него живыми выйдем,
то ль навсегда сольемся с ним.

Белла Ахмадулина