Форум "В Керчи"

Стихи: Елена Ёлохова

Я в Ваши сны, мой сударь, не спешу.
Зачем обман лелеять на спасенье.
Зачем искать дорогу к шалашу,
в котором счастье кануло в забвенье.
Пускай душа простила Вам печаль,
не сразу боль уходит из живого,
но коль разбит намеренно хрусталь,
зачем его напрасно клеить снова.
Опять сентябрь сады позолотил,
сосватав осень с розовым закатом,
одев невесту в солнечный берилл,
украсив шляпу жениха агатом.
Пускай сентябрь стремиться к куражу
скрывая боль прощанья за игрою…
Я в Ваши сны, мой сударь, не спешу,
хотя в свои зову порой, не скрою….

В углу губ папироска подрагивала,
Он давился, но пил, нам счастливым назло.
Вся честная пивная понять не могла,
Отчего его так развезло.

Эту душу не жизнь искалечила,
Не с обиды, братишка, я пью.
Я искал в этом городе женщину,
Ту единственную свою.

Я искал в этом городе женщину,
Ту единственную свою.

Поначалу, наверное, молод был,
Много было, сам знаешь, чего.
Были встречи и были проводы,
Не хватало всегда одного.

От судьбы получая затрещины,
Вот он я, сам не свой, на своем стою.
Я ищу в этом городе женщину,
Ту единственную свою.

Я ищу в этом городе женщину,
Ту единственную свою.

Даже тени обрыдлой тоски не нашел,
Когда вывернул наизнанку нутро.
Пустота и такая, что нехорошо,
Словно зря сорок лет прошло.

Как яйцо в руке раздавил стакан,
И провел всей ладонью в стекле да в крови
По лицу моему, – “чуешь какой обман
В тех, которые не свои”.

И от всей души на весь зал заржал,
Так что скулы чужим от обиды свело.
Каждый биться желал потому, что не знал,
Отчего его так развезло.

Я уже любой настоящей рад,
С мясом рву лады - режься в кровь струна.
Понимаешь, брат, ты все понимаешь, брат,
Без своих нам здесь всем хана.
Понимаешь, брат, ты все понимаешь, брат,
Без своих нам здесь всем хана.

“Подожди”, – он скамью отстранил и встал,
Заплатил, отвернувшись, меня за плечо потрепал,
И побрел как домой на ближайший вокзал,
Будто верный маршрут ее знал.

Что-то встало, как ком, поперек души,
Вдруг мне некуда стало спешить.
Шаг от пропасти до таких вершин,
Что опять захотелось жить.

Я хотел окликнуть его, догнать,
Чтобы верный спросить маршрут
Женщин тех, что хотят и умеют ждать,
Тех, которые ищут и пьют.

От судьбы получая затрещины,
Вот он я, сам не свой, на своем стою.
Я ищу в этом городе женщину,
Ту единственную свою.

Я ищу в этом городе женщину,
Ту единственную свою.

Порою жизнь нас встряхивает круто,
И мы спокойствия теряем нить,
И резко, сгоряча, грубим кому-то,
Так просто,чтобы нагрубить...

Мы с лёгкостью любимых обижаем,
Лишь потому, что настроенья - ноль,
И так выходит, что не замечая,
Мучительную причиняем боль...

Слова - как воробьи - их не поймаешь,
А ранят - точно в сердце туча стрел,
И если что-то ты сказать решаешь,
Подумай, чтобы завтра не жалел.

Ведь брошенное - не подумав - слово
Однажды может сделать много бед,
И от такой непрошенной обиды
В душе останется глубокий след.

Конечно, время постепенно лечит,
Плохое помогая нам забыть,
Но чтоб друг другу души не калечить,
ПОДУМАЙ..., прежде чем
заговорить.

Как легко и просто обмануться,
Доверяя «искренним» словам.
Очень важно - научиться слушать
Тишину, подаренную нам.

Можно слушать, ничего не слыша.
Видеть всё, но быть, при том, слепым.
Ввысь взлетая, опускаться ниже,
Не достигнув призрачных вершин.

Кривотолков и противоречий
В этой жизни столько, что не счесть.
В словоизлияньях бесконечных
Очень часто скрыты ложь и лесть.

Не спеши молчание нарушить,
Говоря ненужные слова.
Если ты желаешь слышать Душу –
Посмотри внимательно в глаза.
Эндрю Фриз

Души архивы...

Как много в нас невысказанных слов,
Что прячут ото всех души архивы.
К чему словам таинственный покров?
Быть может, их сказать, пока мы живы?..

Зачем мы оставляем на «потом»
Слова, что могут осчастливить лица?
И почему не думаем о том,
Что «завтра» может вовсе не случиться?

Ведь жизнь — непредсказуема, она
Порой нам планы на корню ломает,
И на такой нам краткий срок дана,
А время это слишком быстро тает...

Так, может быть, нам залежи убрать,
Освободить душевные архивы
И все слова желанные — сказать?..
Давайте поспешим... пока мы живы.
Мила Григ

Она пришла с мороза,
Раскрасневшаяся,
Наполнила комнату
Ароматом воздуха и духов,
Звонким голосом
И совсем неуважительной к занятиям
Болтовней.

Она немедленно уронила на пол
Толстый том художественного журнала,
И сейчас же стало казаться,
Что в моей большой комнате
Очень мало места.

Всё это было немножко досадно
И довольно нелепо.
Впрочем, она захотела,
Чтобы я читал ей вслух "Макбета".

Едва дойдя до пузырей земли,
О которых я не могу говорить без волнения,
Я заметил, что она тоже волнуется
И внимательно смотрит в окно.

Оказалось, что большой пестрый кот
С трудом лепится по краю крыши,
Подстерегая целующихся голубей.

Я рассердился больше всего на то,
Что целовались не мы, а голуби,
И что прошли времена Паоло и Франчески.

Александр Блок

Когда вы стоите на моем пути,
Такая живая, такая красивая,
Но такая измученная,
Говорите все о печальном,
Думаете о смерти,
Никого не любите
И презираете свою красоту -
Что же? Разве я обижу вас?

О, нет! Ведь я не насильник,
Не обманщик и не гордец,
Хотя много знаю,
Слишком много думаю с детства
И слишком занят собой.
Ведь я - сочинитель,
Человек, называющий все по имени,
Отнимающий аромат у живого цветка.

Сколько ни говорите о печальном,
Сколько ни размышляйте о концах и началах,
Все же, я смею думать,
Что вам только пятнадцать лет.
И потому я хотел бы,
Чтобы вы влюбились в простого человека,
Который любит землю и небо
Больше, чем рифмованные и нерифмованные речи о земле и о небе.

О чем пела ласточка


Как-то раз в кругу семейном, за вечерним самоваром
Я завел беседу с немцем — патриотом очень ярым.
Он приехал из Берлина, чтобы нам служить примером —
С замечательным пробором, кодаком и несессером.
Он привез супругу Эмму с «вечно женственным», в кавычках,
С интересом к акушерству и культурностью в привычках.
Разговор как подобает все вокруг культуры терся…
На германском идеале я застенчиво уперся.
Снисходительной усмешкой оценив мою смиренность,
Он сказал: «Мейн герр, прошу вас извинить за откровенность,
Чтоб понять вы были в силах суть культурного теченья,
Запишите на блокноте золотое изреченье.
Изреченье — излеченье от экстаза и от сплина:
Дисциплина — есть культура, а культура — дисциплина.
Дети, кухня, кирха, спальня — наших женщин обучают;
Дисциплина, кайзер, пфенниг — им в мужчинах отвечают.
Идеал национальный мы, конечно, ставим шире:
От Калькутты до Марселя, от Марселя до Сибири.
Вы народ своеобразный, импульсивно-неприличный,
Поэтически-экстазный и — увы — нигилистичный.
Гоголя и Льва Толстого изучал я со вниманьем…
Поразительно! Писали с несомненным прилежаньем…»
Я пустил в него стаканом (ты б стерпеть, читатель, смог ли?).
Он гороховые брюки подтянул, чтоб не подмокли.
И, картинно улыбаясь, молвил: «Пятна от тэина
Выводить рекомендую только с помощью бензина».


P. S. Стиль подделываю Гейне с тем намеком, что за Вислой
Сей талант великолепный признают с усмешкой кислой.
А поэтому полезно изучать, для просвещенья:
В людоедских прусских школах все его произведенья.