Форум "В Керчи"

Чем бережней касаешься – тем легче
На свитках жизни прочитать ответ:
Толкнёт ладонь коричневый кузнечик,
Перед грозой листва изменит цвет,
Пыльцой распишет ветер плоскость лужи,
И камни оживит, лизнув, ручей…
И, сколько ни вмещай, а он всё глубже -
Бездонный смысл обычных мелочей.

Марина Корсакова

Когда нас накроет июньской волной и компас укажет на лето, садись на моторку и синей стрелой лети, обогнав скорость света. Храни мои мысли, рисуй мои сны в тетрадке с пустыми полями. Мы юные Боги, и нам не страшны две тысячи лет за плечами.

Потёртые джинсы, забытый куплет и вверх устремлённые плечи. Нам небо откроет круженье планет.
Мы были.
Мы будем.
Мы вечны.

Лови мои ритмы и бешеный пульс, включи позывные сирены. Я лондонским ливнем без спроса прольюсь на пыльные, серые стены. Не думай о крае, но верь в горизонт, который нас видит снаружи. У лета нет правил, запретов и зон, здесь каждый влюблён и разбужен.

Латунное Солнце взойдёт на карниз и бросится встречным под ноги.
Кто верит в июнь, тот прекрасен и чист.
Мы боги…
Мы юные боги.

© анна сеничева

Проснешься ночью,
вынырнешь из сумрачных глубин —
И заревешь, не выдержишь без той, кого любил.
Покуда разум дремлет, устав себя бороть,
пока ему не внемлет тоскующая плоть, —
Как мне не раскаяться за все мои дела?
Любимая, какая ты хорошая была!
Потом, когда сбежала ты, я дурака свалял
И ни любви, ни жалости себе не позволял:
Решил тебя не видеть — не замечал в умор,
Решил возненавидеть — держался до сих пор…
Да как бы мы ни гневались, пришиблены судьбой, —
никакая ненависть не властна над тобой.
Повторяю, брошенный, горбясь у стола:
Ты была хорошая, хорошая была!

…Куда мне было деться? Как ни глянь — провал.
А ведь свое детство я так же забывал:
Сказать, что было трудное, — Бога прогневить,
А вспомню — память скудная не может не кровить.
Был я мальчик книжный, ростом небольшой,
С чрезвычайно нежной и мнительной душой,
все страхи, все печали, бедность и порок
Сильно превышали мой болевой порог.
Меня и колошматили на совесть и на страх,
И жаловаться к матери я прибегал в слезах,
а ежели вглядеться в осколки да куски,
Так сетовать на детство мне тоже не с руки:
закаты были чудные, цвета янтаря,
И листья изумрудные в свете фонаря, —
плевал я на безгрошие и прочие дела!
Нет, жизнь была хорошая, хорошая была.

А если и ругаюсь вслух, на миру, —
Так это я пугаюсь того, что помру.
Вот и хочу заранее все изобличить,
чтоб это расставание себе же облегчить.
Плетка, да палка, да седло, да кладь —
И вроде как не жалко все это оставлять.
Покуда сон недоспанный не перетек в рассвет —
Жалко мне, Господи, жалко, силы нет —
И любовь, и братство, и осень, и весну…
Дай мне поругаться! Может, и засну.

Дмитрий Быков

То не лето красное горит...

Юрий Поликарпович Кузнецов

То не лето красное горит,
Не осенний пламень полыхает, -
То любовь со мною говорит,
И душа любви благоухает.

Пролетают где-то стороной
Городские грохоты и свисты.
И стоят в окне передо мной
Все мои желания и мысли.

Все они певучи и легки,
Все они цветны и ароматны,
Все они отсюда далеки,
Все передо мной — и невозвратны.

Я уже не знаю, сколько лет
Жизнь моя другую вспоминает.
За окном потусторонний свет
Говорит о том, что смерти нет,
Все живут, никто не умирает!

Раньше был он звонкий, точно птица,
Как родник, струился и звенел,
Точно весь в сиянии излиться
По стальному проводу хотел.

А потом, как дальнее рыданье,
Как прощанье с радостью души,
Стал звучать он, полный покаянья,
И пропал в неведомой глуши.

Сгинул он в каком-то диком поле,
Беспощадной вьюгой занесен…
И кричит душа моя от боли,
И молчит мой чёрный телефон.

Н.Заболоцкий

гениальнейшее описание эмоций при столкновении с абьюзом

Как ты думаешь, где-то под тридцать пожалеем ли мы о былом? Вот я встречу прекрасного принца, вот вся жизнь мне покажется сном,
Ты найдёшь себе славную леди, что готовит, стирает и шьёт. Вот об этом не будем жалеть ли? Что ушли безвозвратно вперёд
И свернули с намеченной тропки в чуждый лес, где никто нам не рад? Вот мы бросим напутствия в топку, потому что советы горчат.
И забыть попытаемся имя, чтоб вернуться в достроенный дом, где никто никогда не обнимет и ругаться не станет потом.
Ты гитару забросишь на полке, я — стихи о тебе не прочту. Что-то гибнет в несчастном ребёнке, так легко отпустившем мечту.
Ты серьёзный и важный, в костюме, я — на шпильках, с портфелем в руке. Не играешь ни Майкла, ни «Люмен», не желаю сбежать налегке.
Доучился, стал доктором все же, я — возможно, редактор статей. Но свербит где-то память под кожей, и ломает, и клянчит елей.
Вот вернёмся под вечер с работы, дома встретят супруги и кот. Только в этом неправильно что-то, будто нужно наоборот.
Прилететь с выступлений под утро в наш уютный, но старенький дом, рассудив так по-взрослому мудро, что важнее всего быть вдвоём:
Оставаться, идти против ветра, каждый миг выбирая лететь сквозь препятствия, боль, километры, чтоб друг друга в объятиях греть.
Как ты думаешь, где-то под тридцать мы не будем о прошлом жалеть? Что не стали до судорог биться, испугались, возвысили Смерть?
Как беречь нам пристало друг друга, так гордыню свою берегли. Мы могли жить у моря на юге, облететь каждый угол Земли…
Мы так много могли, но не стали. Без тебя жизнь теряет свой вкус. Мы под тридцать не сдохнем в печали?
Я вот этого очень боюсь.
п.с. отсель) https://vk.com/public73639582

Иосиф Александрович Бродский

Сонетик

Маленькая моя, я грущу
(а ты в песке скок-поскок).
Как звездочку тебя ищу:
разлука как телескоп.

Быть может, с того конца
заглянешь (как Левенгук),
не разглядишь лица,
но услышишь: стук-стук.

Это в медвежьем углу
по воздуху (по стеклу)
царапаются кусты,
и постукивает во тьму
сердце, где проживаешь ты,
помимо жизни в Крыму.

•••
Рюкзак за плечи, ветрам навстречу, и станет легче когда-нибудь. Не время лечит, — хватай беспечность и отправляйся в далёкий путь.
В любимых кедах иди по снегу, танцуй на солнечной стороне, в горах — в озёра ныряй с разбега, перерождайся на глубине.

Оставь вопросы, забудь советы, учи природные языки. Страна, в которой всё время лето, лежит на карте твоей руки.

Лови попутные электрички, меняй привычки и словари. Гори идеей, вчерашним солнцем и всем невысказанным — гори.

Трава Ямала и Нарьян-Мара, Ханты-Мансийские рубежи, — под одеялом земного шара ты ощущаешь земную жизнь.

О чём тебе говорит дорога, куда ведёт тебя пеший бог? Для счастья нужно совсем не много, — рюкзак и облачный потолок.

© анна сеничева

Борис Леонидович Пастернак

Июль

По дому бродит привиденье.
Весь день шаги над головой.
На чердаке мелькают тени.
По дому бродит домовой.

Везде болтается некстати,
Мешается во все дела,
В халате крадется к кровати,
Срывает скатерть со стола.

Ног у порога не обтерши,
Вбегает в вихре сквозняка
И с занавеской, как с танцоршей,
Взвивается до потолка.

Кто этот баловник-невежа
И этот призрак и двойник?
Да это наш жилец приезжий,
Наш летний дачник-отпускник.

На весь его недолгий роздых
Мы целый дом ему сдаем.
Июль с грозой, июльский воздух
Снял комнаты у нас внаем.

Июль, таскающий в одёже
Пух одуванчиков, лопух,
Июль, домой сквозь окна вхожий,
Всё громко говорящий вслух.

Степной нечесаный растрепа,
Пропахший липой и травой,
Ботвой и запахом укропа,
Июльский воздух луговой.