Форум "В Керчи"

Евгений Евтушенко.


Я собрался в особый музей.
Я качаюсь па мотоботе.
Еду в гости к мадам Свободе,
а вернее, к мадмуазель.

Лик Свободы бросает в озноб
гипнотическим взглядом приманным.
Кто же статую в жёны возьмет,
если пули в её приданом?

Обозначивая желваки,
за Свободу шагают на приступ,
но не знают её женихи,
что в бою умирают за призрак.

Лик Свободы - предательский лик.
Чья-то кровь - не её забота.
Шапки в воздух - свобода на миг,
а коснутся земли - несвобода.

Клич Свободы - смертельный манок.
На её голове обагренно
не лавровый - змеиный венок,
как у страшной Медузы Горгоны.

Мотобот, зареви, тормозя!
Монументы, как истуканы:
это, глянув Свободе г глаза,
превращаются люди в камни.

О, Свобода, - с твоей высоты,
где когда-то, живая, витала,
в жизнь взглянула, как в зеркало, ты
и от ужаса статуей стала.
* * *

Под кожей статуи Свободы
прут обалдело.
Так не в музеи, не в соборы,
а в тело, в тело.

Здесь бы - не потом истекая,
а тихо, свято,
но прут лабазник из Техаса
и техасята.

Дельцы, туристы, шлюхи, клерки,
священник щуплый.
Их лица липки. Пальцы клейки.
Все - щупать, щупать!

Свобода-мать, как нагловато,
подприодеты,
обратно в чрево головами
влезают дети!

Вот по Пророкову - из глаза
слеза дубинки...
А на подошвах столько грязи,
сквозь грязь - кровинки...

О человечество, откройся,
скажи на милость,
зачем ты в подлостях и крови
так издерьмилось?

Где честный ключ, а не отмычки
к святому входу?
Вы недостойны, не отмывшись,
войти в Свободу.

То юбки длинные, то мини,
но как фатально
нет ни секунды, чтобы в мире
не клеветали!

То просто дротики, то мины...
Прогресс? Едва ли!
Нет ни секунды, чтобы в мире
не убивали!

Взлетают лифты внутрь Свободы.
Вверх массы рвутся,
а дальше - ходы-переходы,
винт мясорубки.

И лестница всё уже, уже.
Сопят, пихают.
Свобода милая снаружи,
внутри - пугает.

И люди прут самодовольно,
как в чреве рынка,
по телу тёплому Линкольна,
по телу Кинга.

Вот старший Кеннеди, вот младший,
и в гвалте, гаме
толпа в толкучке стадной, мрачной
по ним - ногами.

Ты стонешь, генерал свободы,
наивный Вилья!
И по тебе прошли с любовью -
и раздавили.

И всюду - трупы, трупы, трупы...
И нет набата,
а люди тупо, тупо, тупо
наверх куда-то.

Прут бакалейщики и сводни,
скопцы, мещане
по тем, о ком гремит сегодня
набат молчанья.

Здесь давят стены, давят своды
и чьи-то локти.
Под кожей статуи Свободы
нет лёгких!

Какой мясник святым-святое
кромсал усердно?
Под кожей статуи Свободы
нет сердца!

Она подвешена кроваво -
глаза навыкат! -
как выпотрошенная корова -
лишь крюк невидим.

А массы лезут, массы страждут...
О, ложь святая!
Я был внутри Свободы. Страшно.
Она - пустая!

Москва еще спала, в позёмке на дороге
Терялся чей-то след, оставленный вчера.
И станции метро гигантским осьминогом
Ожили, как ночной Гранд Опера…


Москва еще спала в предчувствии обманов,
Стремительного дня и ночи без границ.
И ты стоял над ней бесстрашным капитаном,
Властителем столиц…


Была видна река во льду, граните, саже,
Был в линиях судьбы осознан каждый шаг.
Давай, мой капитан, а так ли ты бесстрашен?
Давай, мой капитан, – уже звенит бакштаг!


И ты шагнешь вперед и полетишь, как птица
Над мирною толпой, над кружевом дорог…
Ты упоен вином проснувшейся столицы,
Ты царь, ты червь, ты Бог…


День пролетит, как сон. Усталый и голодный
Войдешь в подъезд ночной и брошенный на вид…
Москва еще не спит в пучине всенародной…
Москва уже не спит…

Не то чтобы любимые, но интересные стихи попались в сети.

Дончо Нанов Дончев, Болгария

Не трогайте Россию, господа!
Ей больно и без вашего укора.
Она по части самооговора
Себе не знала равных никогда.

Не трогайте Россию, господа!
Что нужно Вам, и сытым, и одетым,
От той страны, что, выручив полсвета,
Сегодня и печальна и бедна.

Припомните, как Вас она спасла
В годину разрушительных набегов.
И вот теперь не с вашего ли брега
Несется равнодушная хула?

Не трогайте Россию, господа!
Теперь Вы славословите правдивость,
Но слепо верить в Вашу справедливость –
Занятие, достойное шута.

Россия не бывает неправа.
Уставшая то плакать, то молиться,
Она простит и вора, и блудницу,
Простит и Вас за глупые слова.

Она простит, а мне до склона дней –
Стыдиться Вас в смятении брезгливом
За то, что Русь по выкрикам визгливым
Узнает о Болгарии моей.

Не трогайте Россию, господа!
Ведь Вы её не знаете, невежды.
Великая терпеньем и надеждой,
Она – иному миру не чета!

Не трогайте Россию, и она
И в этот раз уверенно и гордо
Без лишних фраз решит свои кроссворды,
Пречистою от зла ограждена.

Да Вы её должны благодарить
Уже за то, что есть она на свете,
За то, что Вам и Вашим детям
Одну судьбу с её судьбой делить.

А коль помочь не можете – тогда
Изыдите, хотя бы не мешая.
Иначе – за себя не отвечаю.
Не трогайте Россию, господа!!!

Я не заметил, как она ушла.
Не мог поверить, что не возвратится.
Но стала замирать моя душа
От мысли, что и без меня ей спится.

Копится стали кружки на столе
И в доме стало неуютно сразу.
Я чаще стал прокручивать в уме
Ее, когда-то сказанную, фразу:

«Я знаешь, очень ведь тебя люблю!
И все твои проблемы понимаю,
И всю себя тебе я отдаю.
Взамен же - ничего не получаю.

Я – женщина. Мне хочется тепла,
Улыбок по-весеннему счастливых.
Мне хочется, чтоб я была нужна,
Как воздух, чтоб была необходима.

А ты не замечаешь ничего.
И я не удивлюсь, если однажды
Уйду, и не заметишь ты того,
Что уходить не хочется мне даже».

И сердце переполнило виной,
И я вдруг осознал – она права.
Она была мне самой дорогой,
А я ведь не заметил, как ушла…

Цените тех, кто делит с Вами жизнь.
Умейте слышать, понимать любимых.
Теряя близких, мы теряем смысл
И это иногда непоправимо.

Кавалергарда, век недолог,
и потому так сладок он.
Поет труба, откинут полог,
и где-то слышен сабель звон.
Еще рокочет голос струнный,
но командир уже в седле...
Не обещайте деве юной
любови вечной на земле!

Течет шампанское рекою,
и взгляд туманится слегка,
и все как будто под рукою,
и все как будто на века.
Но как ни сладок мир подлунный -
лежит тревога на челе...
Не обещайте деве юной
любови вечной на земле!

Напрасно мирные забавы
продлить пытаетесь, смеясь.
Не раздобыть надежной славы,
покуда кровь не пролилась...
Крест деревянный иль чугунный
назначен нам в грядущей мгле...
Не обещайте деве юной
любови вечной на земле!

(Булат Окуджава)

Подари мне Бог эту женщину ...
И не дай никогда ей опомниться.
Я за каждый вздох, с нею скрещенный,
Заплатил Тебе больше, чем сторицей.
Одолжи мне, Бог, её горести,
Если станут они неизбежностью,
Чтобы мог финал её повести
Я украсить заботой и нежностью.
Укажи мне, Господь, грусти трещины
На душе её, слишком доверчивой.
Я люблю, я хочу эту женщину.
Вот и всё, - больше мне просить нечего...
Помоги мне, Бог, стать единственным,
Пусть не первым, но лучшим и стоящим
Её нежных губ, глаз таинственных,
Поцелуев её, как сокровища.
Подскажи ей, Бог, что я - суженный,
Её брат, её муж, её копия.
Не случайный друг, не отдушина,
Не ночей одиноких утопия.
Дай же сил нам ждать, дай терпения ...
Ведь длинна к Тебе, Господи, очередь...

случайно наткнулась на это::



В зале пахнет бергамотом и апельсином, звуки тонут в мягкой шали и теплом шуме. В нас декабрь проступает невыносимо: кашемировые сумерки, Шиллер, Шуберт. Наши крылья серебрятся, соприкасаясь, переходим в легкий шелест и нежный шепот. Нам сегодня сердце города показали – после осени привычно латать и штопать. Исцеляем поцелуями и стихами - было больно, стало тихо и отрешённо. Пламя в бронзовом подсвечнике затухает.

Остывающая музыка. Зимний Шёнбрунн.

____________________________________________
Можно вечно смотреть, как бежит с ледника река...

Можно вечно смотреть, как бежит с ледника река, и огонь расправляет крылья в своём гнезде. Приходи за мной, пожалей меня, дурака, расскажи мне, зачем я здесь. Скалы были небесной пылью и дном морским, а теперь тверды и держат господень шаг. Принеси мне мирского счастья, земной тоски. Я почти не могу дышать. Здесь такая свобода-реликтовый лес вокруг, и приходят звери смотреть на мои следы. Я могу приручать зверей и кормить из рук. Но не знаю таких, как ты. Можно вечно смотреть, как бежит с ледника река. Отпускать костер на крыльях в ночную стынь. Нет ни лодки, ни самолёта с материка. Навсегда сожжены мосты. Я б надеялся на чудо, когда б умел различать среди тумана его черты. Пожалей меня, дурака, приходи ко мне.

Я не выдержу пустоты.
-------------------------------------------------------------
чуток эротики)красиво)


Когда наступает утро...

Когда наступает утро на тонкий лед, его покрывая причудливой сетью трещин, меняются звуки и оживают вещи, и кожа теплей становится под бельем, под шелком и кружевом, в маленьком тайнике, который ладонь накрыла, как мягкий купол...
Она собирает сказки, стихи и кукол.
А я собираюсь солнцем в ее руке.

Когда наступает утро, среди снегов, в пуховых сугробах, в постельной метели белой я теплым лучом опять проникаю в тело, которое пахнет розовым молоком. Она говорит о песнях и облаках, и пристально смотрит, и замирает рядом...
А я выгибаю спину под этим взглядом,
чтоб быть ее кошкой и влагу ее лакать.

Когда наступает утро, она встает, скользя босиком, небрежно укрывшись пледом, проходит на кухню, и я отправляюсь следом, чтоб видеть, как день рождается из нее.
Посуда звенит, и звон отдается в нас, и я наблюдаю за каждым движеньем легким.
И солнце проступает на фотопленке.

И кофе горячий, и за окном - весна.



Кот Басё

Был такой замечательный поэт, Алексей Бельмасов. В эти дни - его памяти...
*
Живущим без истины,
как без света,
Я говорю,
чуть громче травы:
Знаете, а ведь вода бессмертна,
Та,
которую
пьете вы.
Вода с Земли никуда не уходит,
Не исчезает из речек-лент,
Она на планете,
как на пароходе
По миру плывет
миллиарды лет.
Вы говорите о круговороте,
Вам только эта правда далась,
Так знайте же:
то, что вы сейчас пьете,
Другие
пили
задолго
до вас.
В вашем стакане
с квасом ли, с чаем
Всегда найдется
хоть капля воды,
Которую
мамонт
выпил,
скучая
Возле какой-нибудь древней гряды.
О чем это я?
Да о том же –
безмерно
О вечности жизни
мои труды,
О том,
что вода на земле –
бессмертна!
… А человек
состоит
из воды!
© Copyright: Алексей Бельмасов, 2012

Мой прекрасный создатель с любовью меня творил,
Называл меня Словом и в слове была Душа.
Он мне выточил сердце, оно отбивало ритм.
Я все думала – будет ли стук этот мне мешать?

Мой прекрасный создатель любил меня больше всех.
Даже больше, чем ту, в красной шляпке с цветным пером.
Он меня, будто я настоящая, кутал в мех,
Шил мне платья и пёк по средам заливной пирог.

И сегодня, в безветренный день под конец зимы,
Зазвонил колокольчик в прихожей, мяукнул кот.
В дом вошла незнакомка из зимней прохладной тьмы.
Мой прекрасный создатель, ну кто она? Кто же? Кто?

Он смотрел на Нее так, как будто пришла весна,
Так, как будто Она источала волшебный свет.
Он бледнел, он, возможно, болел, и тогда она
Улыбнулась тепло и открыто ему в ответ.

Если б я была девочкой… ну, настоящей совсем,
У меня бы, конечно же, сильно заныл живот.
Мы с Ней словно близняшки: лицо, руки, платье, корсет…
Но Она не КАЗАЛАСЬ, а ТОЧНО была живой.

Если б я была девочкой… я бы лишилась сил.
На ресницах Ее, мягко таял пушистый снег.
Губы дрогнули, сжались, но я не смогла спросить
«Вы, когда меня создавали, мечтали о Ней?»

А ты меня люби любую!
Люби меня всегда, всегда.
Веселую, в проблемах, злую.
Ругай, не громко, иногда.

Пусть для тебя я буду лучшей!
Красивой, сказочной, живой.
Ищи всегда удобный случай,
Чтоб разговаривать со мной.

Жалей меня, ну хоть немного!
Мне так плеча недостает,
Не злись, когда я буду строгой.
Мне быть построже так идет.

Пиши, звони, интересуйся!
Куда пошла, когда вернусь.
Но глубоко в меня не суйся.
Я ведь загадкой остаюсь.

Всегда скажи, что я шикарна,
Когда прическа не идет.
Держи меня, когда так странно,
Мой мозг в истерике живет.

Пойми меня, хоть это сложно!
Но сильно ум не напрягай,
Ты просто молча, осторожно,
Все пережить мне помогай.

У нас, у женщин так бывает,
Нам надо иногда хандрить.
Поплакать. Нас не заставляют,
Нам просто хочется поныть.

И даже если в глупой ссоре
Скажу тебе — оставь меня!
Не уходи. Побудь со мною.
Мне будет трудно без тебя.

Я знаю, с нами очень сложно,
Порою жалко мне мужчин.
Жить проще стало бы возможно,
Когда б мы сами знали, что хотим.