Форум "В Керчи"

Она немного осенью раскрашена,
А ранним утром , как ребёнок, сонная,
Ты лучше ни о чём её не спрашивай –
Красивая, счастливая, влюблённая...

Она от глаз завистливых не прячется,
На ней давно их много перекрещено...
В ней вперемешку строгость и чудачества,
Прекрасная по-царски – ретро-женщина!

На ней задержит тихий вдох вселенная,
Она святая и такая грешная...
Обыкновенно- необыкновенная,
Уверенно-успешно- безутешная...

Она – коньяк, настоянный под звёздами...
И тянутся мужчины к ней с бокалами,
Хмелеют, заболев надеждой позднею -
Скорей вернуть, чего недоставало им...

И высказать, и выстрадать, и высветить -
Всё то, что наболело, непарадное...
Чтоб с губ её сорвать святую исповедь,
Чтоб рядом с ней о будущем загадывать...

Она на чёрно-белых фотографиях
Притягивает небо в душу нежную,
Из прошлого её хореография,
И влюблена в Есенина - по-прежнему...

В коктейле чувств - разбавлено, намешано...
Она - звенит натянутыми струнами,
И провожают взглядом РЕТРО-ЖЕНЩИНУ -
Навытяжку - красивые и юные...

Никогда я не был на Босфоре,
Ты меня не спрашивай о нем.
Я в твоих глазах увидел море,
Полыхающее голубым огнем.

Не ходил в Багдад я с караваном,
Не возил я шелк туда и хну.
Наклонись своим красивым станом,
На коленях дай мне отдохнуть.

Или снова, сколько ни проси я,
Для тебя навеки дела нет,
Что в далеком имени - Россия -
Я известный, признанный поэт.

У меня в душе звенит тальянка,
При луне собачий слышу лай.
Разве ты не хочешь, персиянка,
Увидать далекий синий край?

Я сюда приехал не от скуки -
Ты меня, незримая, звала.
И меня твои лебяжьи руки
Обвивали, словно два крыла.

Я давно ищу в судьбе покоя,
И хоть прошлой жизни не кляну,
Расскажи мне что-нибудь такое
Про твою веселую страну.

Заглуши в душе тоску тальянки,
Напои дыханьем свежих чар,
Чтобы я о дальней северянке
Не вздыхал, не думал, не скучал.

И хотя я не был на Босфоре -
Я тебе придумаю о нем.
Все равно - глаза твои, как море,
Голубым колышутся огнем.

1924
Сергей Есенин.

Легкомыслие - милый грех,
милый спутник и враг мой милый!
Ты в глаза мне вбрызнуло смех
и мазурку вбрызнуло в жилы.

Научив не хранить кольца,
с кем бы жизнь меня ни венчала,
начинать наугад - с конца,
и кончать - еще до начала.

Быть, как стебель, и быть, как сталь,
в жизни, где мы так мало можем,
шоколадом лечить печаль
и смеяться в лицо прохожим.

Девочка в красном и девочка в синем
Вместе гуляли в саду.
- "Знаешь, Алина, мы платьица скинем,
Будем купаться в пруду?"
Пальчиком тонким грозя,
Строго ответила девочка в синем:
- "Мама сказала - нельзя".

. . . . . . . . . . . . . . .

Девушка в красном и девушка в синем
Вечером шли вдоль межи.
- "Хочешь, Алина, все бросим, все кинем,
Хочешь, уедем? Скажи!"
Вздохом сквозь вешний туман
Грустно ответила девушка в синем:
- "Полно! ведь жизнь - не роман..."

. . . . . . . . . . . . . . .

Женщина в красном и женщина в синем
Шли по аллее вдвоем.
- "Видишь, Алина, мы блекнем, мы стынем,-
Пленницы в счастье своем..."
С полуулыбкой из тьмы
Горько ответила женщина в синем:
- "Что же? Ведь женщины мы!"

Окуджаву напомнило:

Девочка плачет: шарик улетел.
Ее утешают, а шарик летит.

Девушка плачет: жениха все нет.
Ее утешают, а шарик летит.

Женщина плачет: муж ушел к другой.
Ее утешают, а шарик летит.

Плачет старушка: мало пожила...
А шарик вернулся, а он голубой.

За окном разбушлатился март,
Даже мысли весною пропитаны…
Пусть блюстители нравов простят,
Что стихи для замужней написаны…
Как ребёнок, но жизнью учёная…
Как тростинка, но ветром не сломится…
Для меня она просто знакомая,
Не жена, не сестра, не любовница…
Так зачем же макаю в чернила я
Вновь перо своей Музы-высочества?…
… Просто женщина эта — красивая,
Разве это — не повод для творчества?…
Жизнь, порой, — как дорога по льду,
Ждёт опасность и в тоненькой трещине…
Я прошу быть добрее судьбу
К этой хрупкой и маленькой женщине…
Пусть в больших и красивых глазах
Не поселится грусть вместо радости
И на маленьких женских плечах
Не ложатся вселенские тягости…
Пусть болезни и страхи уйдут,
Груз проблем — превратится в условности,
Пусть года красоту не крадут,
Разве только добавят ей строгости…
Пусть Удача в ближайший из дней
С ней на узкой тропе повстречается…
И всё то, что мечтается ей
С этих пор постоянно сбывается…
Что пришлось пережить — сном забудь!
Пусть хорошие сны — будут вещие!
Я прошу быть добрее судьбу
К этой сильной и маленькой женщине…
За окном март воюет с тоской,
И зима талым снегом прощается.
Женский день — он короткий такой,
Пусть у ней он вовек не кончается!…
С сайта http://www.inpearls.ru/

Афанасий Фет

* * *
Люди спят; мой друг, пойдем в тенистый сад.
Люди спят; одни лишь звезды к нам глядят.
Да и те не видят нас среди ветвей
И не слышат - слышит только соловей...
Да и тот не слышит,- песнь его громка;
Разве слышат только сердце и рука:
Слышит сердце, сколько радостей земли,
Сколько счастия сюда мы принесли;
Да рука, услыша, сердцу говорит,
Что чужая в ней пылает и дрожит,
Что и ей от этой дрожи горячо,
Что к плечу невольно клонится плечо...
1853

Раз не пускают в душу, не лезьте в окна.
Раз не хотят чтоб «вместе», не нужно стонов.
Не надрезайте сердце свое о стёкла,
Кем–то давно, разбитых внутри балконов.

Не унижайтесь, Господи. Не скулите.
Если не нужно им это ваше завтра,
Ваши стихи им, Господи–на иврите
Только добавят в чугунных сердцах азарта.

Не прибегайте по первому взгляду, зову.
Не издевайтесь, Господи над собою.
Раз перед вашим носом гремят засовом,
Стоит тогда ли это равнять с любовью?

Дмитрий Цой

Случайной попутчице
Ах, эта барышня забытого столетия,
Пленительная томность серых глаз.
Взгляну, на ум приходят только междометия,
Увы и ах! Я не увижу больше вас.

Сказать не смею, лишь украдкой брошу взгляд:
Боясь разрушить очарованность свою,
Вот также Рубенс много лет назад
Пел своим женщинам, как я тебе пою.

На синей кружке имя светлое- Светлана,
Дрожит в бутылке минеральная вода
И сердце в такт колесам неустанно:
"Я вас почти люблю, да-да, да-да."

Тебе в Улан-Удэ, а мне сходить
И остается только пожелать,
Счастливого и легкого пути,
Как по течению вниз и так же вспять.

Москва-Ярославль , 10.08.05

ПЕРВЫЕ СВИДАНИЯ
Свиданий наших каждое мгновенье
Мы праздновали, как богоявленье,
Одни на целом свете. Ты была
Смелей и легче птичьего крыла,
По лестнице, как головокруженье,
Через ступень сбегала и вела
Сквозь влажную сирень в свои владенья
С той стороны зеркального стекла.

Когда настала ночь, была мне милость
Дарована, алтарные врата
Отворены, и в темноте светилась
И медленно клонилась нагота,
И, просыпаясь: "Будь благословенна!" -
Я говорил и знал, что дерзновенно
Мое благословенье: ты спала,
И тронуть веки синевой вселенной
К тебе сирень тянулась со стола,
И синевою тронутые веки
Спокойны были, и рука тепла.

А в хрустале пульсировали реки,
Дымились горы, брезжили моря,
И ты держала сферу на ладони
Хрустальную, и ты спала на троне,
И - боже правый! - ты была моя.
Ты пробудилась и преобразила
Вседневный человеческий словарь,
И речь по горло полнозвучной силой
Наполнилась, и слово ты раскрыло
Свой новый смысл и означало царь.

На свете все преобразилось, даже
Простые вещи - таз, кувшин,- когда
Стояла между нами, как на страже,
Слоистая и твердая вода.

Нас повело неведомо куда.
Пред нами расступались, как миражи,
Построенные чудом города,
Сама ложилась мята нам под ноги,
И птицам с нами было по дороге,
И рыбы подымались по реке,
И небо развернулось пред глазами...
Когда судьба по следу шла за нами,
Как сумасшедший с бритвою в руке.
Арсений Тарковский