Форум "В Керчи"

24 июня.

Сегодня, еще до звонка будильника, меня будит напарник. И чего только этому фотоманьяку-любителю не спится? Я, укушенный в лень вчерашними переходом и нажористым грибным супом, полупереваренный теплым спальником, только перевернулся на другой бок. Еще несколько минут сладкой дремы.
- Димон, уже светает. Я пошел.
«А-а-а! Чигенитра!! Рассвет!!!» - острая, как лезвие бритвы, мысль взрезает сознание и подбрасывает под купол палатки. Вскакиваю и как был, в тонкой термухе, схватив фотик со штативом, вываливаюсь за борт. Хол-л-лодно, блин! В кронах неслабо шумит ветер, а мысль о том, что делается на голой, открытой всем ветрам Лапате, стопорит как ручник после замены задних колодок. Одеваю непромокаемые (и непродуваемые) курту и штаны, и только после этого сайгачу наверх.
У начала подъема к вершине почти догоняю Диму… и понимаю, что безнадежно опаздываю. На карры, каменистым поясом охватывающие вершину, начинается ложиться бледно розовый отсвет, а над Хаплу-Зия-Каясы показалась огненная капелька. Дима, прекратив штурм вершины, выбирает позицию на склоне и расставляет штатив. А мне «попала вожжа под мантию» и я запыхиваюсь, но лезу наверх, повторяя про себя, что солнце скрыто за плотными тучами и несколько минут погоды не сделают.
Наверху ветрище и дубак. Пока устанавливал фотик на штатив и ковырялся с настройками, кончики пальцев начинают коченеть. Легкий мини-штатив не всегда справляется с порывами ветра, много кадров оказывается испорчено «шевеленками».



Но, на меня уже нисходит благостное спокойствие: я смотрю на рассвет, который в этой жизни уже не повторится, его краски завораживают, а глаза слезятся не то от ветра, не то от острого ощущения счастья.

Танцующие деревья.
Возвращаемся в лагерь. По пути обсуждаем меню на завтрак. Неожиданно для Димы, я голосую за продолжение банкета и вызываюсь набрать грибов.

С гарниром для них у нас туго, поэтому, после грибосбора, получив описание дикого лука или чеснока «такие фиолетовые шарики на длинных стеблях – дергай их, там будут луковички» иду снова на Лапату, на промысел. К моему возвращению, Дима успел почистить грибы и поставить их вариться. Мне достается самый цимес – чистить и резать луковички, величиной с ноготь.
Ну что сказать? Доедая свою немалую порцайку и похрюкивая от удовольствия, я понял, что свежесобранные молодые белые грибы вкусны в любом виде.
Шлифуем деликатес чаем с бутербродами, и не торопясь, начинаем собираться. Сегодняшний переход будем небольшим, торопиться некуда. Ночевка у нас запланирована в районе Белой, идти будем низом, по 166-му маршруту, через родник Нефань-Узень , с подъемом от перевала Ликон. Мне хочется узнать, где-же тот поворот, который я прощелкал зимой, когда утопал вниз по Алачук-Дере.

Дима ходил по 166-му, но спуск с верхней Чигенитры по руслу Алачука для него в новинку. Пока он любуется красивейшим спуском, я с интересом разглядываю знакомые места.



Величественное зимой, летом ущелье напоминает альпийский горный парк, с декоративными деревьями и отсыпанными мелким щебнем дорожками.
Перед спуском к Чугун-Чокраку тропа теряется в многочисленных водотоках на каменистой осыпи. В памяти этой сыпухи не отложилось совсем. Кажется, склон немого размыло за полтора года. Во всяком случае, спуск роднику мне показался гораздо более стремным, чем в прошлый раз, зимой.
Надо сказать, что расхрабрившись за предыдущие дни, сегодня я решил идти без ортеза. Носил его на голой ноге и фиксирующие кольца натерли кожу под коленкой почти до крови. В результате эксперимента, на этом спуске получаю первые болевые блоки: при обычных, вроде бы, движениях вдруг пронзает острая боль в суставе и приходится замирать, как вкопанному, потому, что любое дальнейшее движение кажется крайне нежелательным. В такие моменты я аккуратно поднимал ногу и пару раз, навесу, сгибал и разгибал колено. Немножко тоскливо вспоминать сальто, рондаты и переметы из прошлой жизни, но делать нечего, надо привыкать к новой действительности.


Тропа выходит на западный склон и открываются отличные виды на всю огромную долину, от Лапаты до восточных отрогов Демерджи.


Взгляд вверх, на восток, на красивезные скальники западного склона Лапаты.
Когда мы вышли на грунтовку, функции проводника вновь возвращаются к Диме.


Спустившись к руслу Алачука и перейдя на правый (орогр.) берег, проходим метров двести и Дима показывает на скромную тропку, ныряющую с дороги направо, в кусты. Да, такую, по незнанию, пропустить легко.


Западный склон Лапата-Хая от русла Алачука.

Южные обрывы Караби.

Дальше путь шел большей частью по «зеленке» и ничем особенным, особенно на фоне начавшей портиться погоды, не запомнился. Разве что, каптированным родником прямо на тропе, обилием земляники на обочине примкнувшей откуда-то полузаросшей грунтовки, и обилием маслят в сосновым посадках.

На мой вопрос –«Ы?» и выразительное движение брови в сторону грибов, Дима только пренебрежительно сморщился и ответил, что после белых, это фигня, а не грибы. Может оно и вправду так, а может ему просто надоело таскать гречку и тушенку.

Знаменитый каменный "дракон", охраняющий подступы к Придорожному роднику.
Дойдя до мощного Придорожного родника, устроили полудневку с обедом, постирушкой и купанием. Снова распотрошили туристскую почту, и даже пополнили своими впечатлениями.
Пообщались с грибником из Рыбачьего. Он шел наверх, на Караби, за шампиньонами, и без ложной скромности нацеливался на легендарный Второй спуск. Прикинув его дневной километраж, я как-то сразу его резко зауважал.
Едва двинулись дальше, серая мряка над головой разродилась мелкой, нудной, прямо-таки осенней моросью. Не знаю как Диме, но мне она особо не мешала, испаряясь с одежды быстрее, чем та успевала намокнуть. Единственное, фотик доставать не хотелось.
Вслух обдумывая стоит ли по такой погоде лезть наверх, на Караби, потихоньку залезли на перевал над Ликоном.
Дождик, вроде, поутих. Дима даже пытается снять панораму на восток.
Передохнув минут десять, волевым решением закидываем рюки за спины и, сойдя с дороги, ступаем на узкую тропку, серой змейкой вьющейся среди изумрудно-зеленой и влажной травы вверх по склону.
Тучи, проносящиеся над головой, показывали не жалкие "пятьдесят оттенков серого", а много больше. Словно предупреждая, что от грядущего слияния с природой мы получим post coitum несколько отличный от обычного. Но мы, игнорируя все намеки, ползли наверх, мысленно позвякивая своими стальными, как нам казалось, коками.
Выбрались наверх через длинную травянистую лощинку, зажатую скалами, и сразу вышли на грунтовку, идущую вдоль обрывов по направлению к Белой. Финальный рывок, и мы у подножия, осматриваемся в поисках места для ночлега.
Дима в близлежащем сосняке становиться не хочет и предлагает проверить буковый лесок на перемычке между Белой и Тай-Кобой. Он первый скрывается за деревьями и кричит оттуда, что есть отличное место.
Место и правда, отличное: ровные площадки между деревьями, в небольшом понижении, защищающем от ветра. В наличии старое кострище и немеряное количество дров.
Ставим палатки, раскочегариваем костерок и сложив около него стол из каменных глыб, варим гречку с тушенкой. Вернее, кашеварит Дима, а моя роль заключается в том, чтобы не мешать повару и держать посуду наготове.
После ужина пошли посмотреть, что видно с Тай-Кобы. Виды красивые, но этим вечером очень уж мрачноватые. Закат накрылся свинцовым тазом дождевых туч.

Над Симферополем громыхало и кажется, поливало.


Кусочек относительно чистого неба еще был на юго-востоке, над морем, но и на него стремительно натягивалась серая пелена.



Возвращаемся в лагерь и сразу расходимся по палаткам. У костра сидеть под завывание ветра в кронах буков как-то не хочется. Дима отзвонился домой и судя по прогнозу, на рассвет завтра можно не подниматься. Первый раз не ставлю будильник и с буддийским спокойствием, под шум начинающегося дождя, засыпаю.

По идее, это место ты должна была видеть с вершины горы Сори.

Горыныч,
очень легко и интересно читается ваше походное повествование
не перестаю удивляться: как можно запомнить столько географических названий?!
с моей памятью это не реально

Cаня говорит,что и тут мы тоже бродили..вот

и на Караби очень хочу, весной совсем рядом с ней гуляли..надеюсь вернуться и прогуляться по её плато

Вот сейчас разорвёт то ли от восторга, то ли от зависти.

25 июня.

Выспался от души. На часах – половина восьмого. В лагере тишина. Одеваю непромокашку и вылезаю на свет божий.
В нашем лесу мокро и серо. Над головой серое небо, но с него, хотя бы не капает.
К моему удивлению, костер еще дымится, а дров около него нет. Наверное, Дима ночью подбросил. Устраиваю дровосбор и оживляю костерок. На шум ломаемых веток выглядывает из палатки товарищ. Дима - оптимист, оказывается он просыпался в четыре утра, в надежде на рассвет.
Пока завтракали, на небе стали появляться «окошки» чистой синевы. Может и распогодится. С надеждой на это, решаем дойти до сев. Демерджи и встать где-нибудь над «перьями», с козырным видом на Хапхал.
Пакуемся и выходим. Дима сразу идет вниз, к вчерашней грунтовке, по которой нам предстоит траверсить южный склон Кара-Тау до спуска к Восточному Суату. А я хочу поздороваться с Белой. Уж очень глянулась мне эта вершина в прошлый зимний поход.
Только мы вышли, начавшаяся морось перешла в мелкий дождь. Вместе с порывистым ветром, ощущения те еще.
Вытаскиваю отчаянно сопротивляющийся фотик и делаю панораму от Ликона до Тай-Кобы.


А когда поворачиваюсь к Караби, то получаю в лицо и объектив фотика целую пригоршню брызг.


Осторожно спускаюсь по размокшему склону и догоняю Диму. Вместе входим в лес. Здесь вместо травы – подстилка из буковых листьев. На кончиках трекпалок, как пропуска на штыках революционных матросов, скапливается множество наколотых листьев, а на обуви – по полкило жирной лесной землицы.

Лесной великан.
Перед спуском к Суату, наметанным глазом заядлого грибника, Дима замечает первый белый гриб.

И понеслось… Так и представилась сводка лесных новостей: вооруженные ножами дикие туристы устроили резню мирного белого населения. Надо сказать, что такого изобилия я в наших подмосковных лесах не видел.
Дима надеется, что за сутки грибы не пропадут и ему удастся порадовать домашних лесным деликатесом.
Спуствшись к Суату, побродили налегке по пустой стоянке, наполняя Димин пакет отборными молоденькими грибочками. Заодно я для себя локализовал местный родник.



Двинулись дальше, по хребту Таш-Хобах. Груженый грибами Дима предпочитал держаться дороги и твердого покрытия в виде камней. Мне больше нравилось топтать буковые листья рядом с обочиной. Заглянув за очередной перегиб, отделяющий дорогу от леса, я сказал Диме, что хорошо, что он не видел того, что там. Пакет у него уже полон, и весит, наверное, килограмм семь-восемь. И смотреть на тамошнее грибное изобилие – значит подвергать нервную систему опасным перегрузкам.

Кстати, последний белый попался аж на Сулух-Обе, а ведь это больше тысячи метров над уровнем моря.
При выходе на Тырке, не мог не забежать вперед, и не снять «вынос грибов из леса».



На лице товарища отражалась целая гамма эмоций… и тяжко тащить, и радостно от такой добычи.

На плато – мрачняк и ветрище.

Но, все еще надеясь на милость природы, мы решаем дойти до перемычки между Хапхалом и Курлюк-Башем, пополнить запас воды в роднике под высотой 1287 (Хапхал-Баш) и двигать, по ранее намеченному плану, на северную Демерджи.




Дима знает где этот полусекретный родник. Поэтому, я остаюсь на перемычке с рюкзаками, а он спускается за водой. На всякий случай он вытаскивает кусок целофана, чтобы было чем накрыть рюкзаки.


И этот случай наступил, едва он только скрылся в лесу. Ливануло, как из ведра. Я еле успел накрыть наши пожитки и сам забраться под пленку. Дима же, мужественно притащил воды и не выпуская бутылок из рук, тут же предложил двигать вниз, на стоянку Курлюк-Баш. Выливаем почти всю свежепринесенную воду и ломимся вниз. Хорошей погоды нам уже явно не светит.
Спуск по мокрому земляному склону, когда под ногами целые пласты листев скользят вниз – то еще развлечение. Как горнолыжники на гигантском слаломе, несемся вниз. Я помогаю себе двумя трекпалками, а у Димы одна рука занята пакетом с грибами, которые он бросить, нисмотря ни на что, даже не думает. Глядя на то, как он героически сохраняет для семьи будущие грибные супы и жаркое, начинаю понимать про кого писал Маяковский: «гвозди бы делать из этих людей – не было б крепче в мире гвоздей».
На стоянке есть сотовая связь. Под непрекращающимся ливнем, Дима предлагает вызвонить его брата и попросить его эвакуировать нас с трассы. Я согласен. Кажется, поход подошел к завершению.
Спуск к трассе занял около полутора часов. И эти полтора часа я буду помнить очень долго. Это был элитарный грязебординг, назадницуплюхинг и полужамшлепинг. Спускались не по 135 маршруту, вдоль русла (там бы точно смыло вздувшейся Курлюк-Су), а по старой заросшей тропе времен советского планового туризма (с остатками красной маркировки).
Вышли к подстанции, дождались Игоря, брата Димы, и благополучно добрались до Мисхора.
Закончить хочется словами из Диминого отчета:
«Вот и трасса, приехал Игорь, и мы через пару часов уже помытые, выбритые и слегка подогретые перцовкой сидели за столом, вспоминая свои похождения.
Так закончился этот поход, Дима погостил у меня два дня и уехал к родственникам в Бахчисарайский район. Все плохое надо забывать, а в памяти откладывать только самые приятные моменты, которых у нас в походе было немало, и леший с ней, с той погодой, помните как в том мультике,- завтра еще покатаемся!»©

А я их не запоминаю, я их просто знаю. А карта Крыма - всегда перед глазами. Крыманьяк, едрит-мадрид.

Возьмите меня с собой, я вам такие новые места покажу, ух!)))

Версию зависти отметаю сразу и напрочь.

огромное тебе человеческое ,более того--туристическое, спасибо!!